Как в реабилитационном центре наркозависимых возвращают к жизни

Лестница наверх

Зависимость настигает незаметно. Приходит в качестве смелого эксперимента, наведывается все чаще небольшой слабостью, привычкой и наконец остается насовсем, определяя мысли, желания и поступки. У тех, кто осознал проблему, жизнь превращается в ежедневную борьбу и бесконечные зароки, которые постоянно нарушаются. Одному, без поддержки близких и квалифицированной помощи, в этой битве верх не взять. Пожалуй, наиболее страшна наркотическая зависимость — горе семьи, подорванное здоровье, отсутствие привязанностей, искажение жизненных приоритетов и ценностей. Но даже из этой черной дыры вырываются. Корреспондент «Р» посетила реабилитационный центр под Минском, чтобы узнать, как наркозависимых людей возвращают к жизни, семьям и обществу. 

Роман: «Сейчас у меня есть ответственность за свою жизнь».

Каждый день как цель

Первое и главное, что требуется зависимому человеку, — дисциплина и строгий режим, в котором нет времени для потакания дурным привычкам и даже для мыслей о них. Четкому распорядку подчинена жизнь и в большом коттедже из красного кирпича, где проходят программу реабилитации 25 человек, среди которых и парни, и девушки. Едва завидев это здание, понимаешь, что отношение к проблеме наркомании в обществе сложное и неоднозначное: с одной стороны от соседей его отделяет высоченный сплошной забор, с другой — символическая изгородь.

Сейчас в центре реабилитации выздоравливают 25 человек.

— Центр, финансируемый благотворительным фондом и родственниками постояльцев, существует с 2011 года. Мы занимаемся реабилитацией лиц с наркотической и алкогольной зависимостью, — рассказывает консультант Дмитрий Поторайкин. — Программа рассчитана на год: шесть месяцев человек находится на реабилитации и шесть — на ресоциализации. 

Дмитрий Поторайкин — консультант центра здоровой молодежи.

Здесь нет решеток на окнах, колючей проволоки на заборе, но условия пребывания достаточно жесткие. С ними либо соглашаются, либо уходят.

— Многие из наших постояльцев бывали в местах лишения свободы. Они утверждают, что заведения чем-то похожи: есть правила, требования, режим. Определяющее отличие — сюда приходят добровольно, — утверждает Дмитрий Поторайкин. 

Наверное, самое сложное для современного человека требование — полный отказ от мобильной связи, интернета, телевидения. Новоприбывшему дается неделя, чтобы бросить курить. Первые три месяца полностью исключены поездки домой. Во время всего пребывания в программе — никаких бранных слов, а также их заменителей, которыми пытаются обойтись те, кто привык разговаривать матом, никаких проявлений агрессии. 

День здесь начинается с восьми утра, но многие встают раньше для того, чтобы выполнить свои ежедневные цели. Среди них — чтение и конспектирование обязательной программной и духовной литературы, размышлений, написанных зависимыми людьми, ведение дневника, работа с психологами. Кажется, просто? Возможно, но некоторые из тех, кто попадает в центр, читают по слогам, а писать и вовсе толком не умеют. Много внимания уделяется аналитическим работам о собственной жизни. Чтобы разобраться в причинах, толкнувших к наркотикам или алкоголю, надо рассмотреть и проанализировать, что было до них, а затем обсудить это с группой. Не все хотят заглядывать в самые темные уголки собственной души, ворошить воспоминания, беспристрастно взглянуть на себя со стороны, да еще на публике, но в подобной терапии без этого не обойтись. 

Жизнь постояльцев подчинена строгому распорядку.

Распорядок дня практически не предполагает свободного времени. Никакого обслуживающего персонала в коттедже нет, абсолютно со всем постояльцы справляются своими силами. Весь дом распределен на объекты, к каждому из которых на неделю прикрепляется ответственный. Чистота и порядок в бане, кухне, жилых комнатах, на большом балконе, где оборудован импровизированный спортзал, стирка, приготовление пищи, уборка территории, уход за комнатными цветами и собакой Герасимом, даже своевременное включение музыки для зарядки — учтена каждая мелочь, все под контролем. Текущий мелкий ремонт, починка мебели тоже в руках самих постояльцев. Обязательны занятия по арт-терапии, во время которых они рисуют, создают поделки, оригами. Прогулка — часовая и только всей группой. На это, кстати, в программе делается основной упор: в групповой работе один помогает другому, старожилы делятся с новичками опытом. Обязательно присутствует кто-то из тех, кто прошел программу и имеет долгий срок трезвости. Некоторые из них даже получили образование психолога. Тому, кто и сам раньше был зависим, проще довериться, найти общий язык. 

Среди ежедневных целей — конспектирование программной литературы, ведение дневника.

Три кита выздоровления

— Программа работает на трех принципах: честность, непредубежденность и готовность к действию, — перечисляет Дмитрий Поторайкин. — Без честности здесь никак. В микросоциуме врать бесполезно, разоблачат моментально. Непредубежденность — это открытость, желание отдавать и воспринимать. Например, новоприбывшего человека с высшим образованием может возмутить, что его поучает какой-то парень, да еще, например, младше по возрасту. Но это неправильно, это предубежденность. Ведь у этого парня может быть гораздо больший опыт в выздоровлении. 

В коттедже есть все условия для комфортной жизни. За чистотой и порядком следят сами постояльцы.

Кстати, возрастные ограничения здесь минимальны: в программу принимают с 16 лет с согласия родителей. Однако Дмитрий отмечает, что возрастные постояльцы надолго не задерживаются: мужчины 56 и 60 лет пробыли лишь по три месяца. Видимо, человек в зрелом возрасте уже не готов кардинально меняться. 

— За 9 лет деятельности центра за помощью обратилось около 600 человек. Полностью прошли программу около 280, причем около 200 остаются «чистыми», — подсчитал Дмитрий. — Некоторые из тех, кто прошел годовую программу, остались помогать в качестве волонтеров. 


Существует центр в основном на пожертвования родственников, близких людей тех, кто находится в программе. Фиксированной суммы нет, желательная составляет около 800 рублей в месяц. 

— Все, что касается оплаты, решается индивидуально. Если у человека есть непреодолимое желание отказаться от пагубной привычки, но нет денег, мы его не выгоним, у нас есть резервы. Не попрощаемся и с тем, чьи родственники лишились возможности оплачивать его пребывание. Почти все здесь были в этой шкуре, относятся с пониманием.

Разумеется, постояльцы центра — люди непростые и не всегда ведут себя идеально. Для провинившихся есть система наказаний. Для человека из «большого мира» выглядят они не совсем серьезно, но ведь работают! За нарушение дисциплины человека, находящегося в стадии ресоциализации, вновь возвращают на реабилитацию. Это шаг назад: теперь он снова утратит право на поездки домой, прогулки вдвоем, а не в группе, а также на пользование кнопочным мобильным телефоном. Проступки, за которые однозначно указывают на дверь, не определены. Дмитрий говорит, что за время его работы только одного человека попросили покинуть центр — за агрессию по отношению к девушке. Впрочем, у него и до этого хватало залетов. 


Наказывают и за невыполнение поставленных целей. Вроде не страшно: у всех в 23.00 отбой, а провинившемуся придется 300 раз написать фразу «Только сегодня я буду выполнять свои цели». Но с учетом того, что некоторые здесь давно не писали, это займет около двух часов — серьезный минус от времени сна. Если не дойдет, наказана будет вся группа: ее лишат вечерних посиделок с чаем и сладостями, прогулки. Метод действенный: остальные выскажут неслуху свое «фи!» 

Критический срок — три месяца. Именно по истечении этого времени люди либо уходят, либо, почувствовав в себе изменения, безоговорочно принимают условия и остаются. 

— Это чистая физиология, — объясняет Дмитрий. — Через три месяца из организма наркозависимого, алкоголика выводятся токсины, начинают нормально работать надпочечники. Он хорошо себя чувствует и заявляет: «Я справляюсь сам!» Но из тех, кто вышел после трех месяцев, знаю только одного, кто остался «чистым». Рисковать так я бы не рекомендовал: шанс, что станешь вторым, ничтожен. И потом, он не ушел в никуда: посещает группу анонимных алкоголиков, живет жизнью трезвого сообщества. Это обязательное условие при выходе. Если человек попадает в ту же среду — пиши пропало! 

Оттолкнуться от дна

Лишь со второй попытки прошел программу и 38-летний Сергей. Сейчас он работает в центре в качестве волонтера. 

— Проблема моя — не сами наркотики, а образ мышления, — убежден мужчина. — Когда я ничего не употреблял, в моей жизни тоже хватало трудностей, которые я не умел решать правильными способами. 

Сергей прошел курс реабилитации, а сейчас помогает новичкам.

Ему всегда хотелось иметь больше, быть красивее, лучше других. Это неукротимое желание и толкнуло на вооруженный разбой:

— Пистолет был, все по-настоящему. Напали на магазин, на тот момент много взяли. Но потратить ничего не успели, нас очень быстро нашли. Сейчас это смешно, а тогда было не очень… Шесть лет строгого режима. Я срока не боялся, потому что жил этой блатной романтикой, только родителей было жалко. Наркотики? Тогда физической привычки еще не было, я просто искал удовольствий. В колонии четыре года не употреблял вообще, но трезвым не стал. Освободился с прежним мышлением: нужно от жизни брать все, весь мир крутится вокруг меня, я хочу быть лучшим. 


В погоне за счастьем, а в понимании Сергея это был достаток, он влился в ряды организованного преступного сообщества. Был период взлета, потом все начало рушиться:

— Я хотел этого счастья, а когда оно пришло, не знал, что с ним делать. Сейчас понимаю, что внутри была какая-то пустота, которую я пытался заткнуть деньгами, женщинами, тщеславием, наркотиками. Сперва употреблял для веселья, потом это переросло в потребность. Пошел обратный процесс: все, что у меня было, начало таять. Две квартиры спустил, я должен был всему городу, всех безбожно обманывал. Потом из-за какой-то глупости меня посадили в тюрьму на полтора года. Сейчас понимаю, что это было благом, иначе я просто погиб бы. В колонии поправил свое физическое состояние, клялся, божился, что все. Семья вернулась. Думал, будет здорово. Какое там здорово? Я хотел выздороветь, но ничего не делал для этого. Тяжело оказалось с работой. У меня ведь такое прошлое, что даже трудовой книжки не было. В общем, вернулся к криминальной деятельности. Но все изменилось, хватало лишь на то, чтобы жить как обычный человек. Мне так было неинтересно! Второе возвращение к наркотикам оказалось очень быстрым. Несколько месяцев — и я на коленях. 


Сергей вспоминает, как месяцами сидел на шее жены и ее родителей, воровал дома золото. Но однажды ушел: 

— Я больше не имел права травить эту семью. Фактически шел умирать. Я понимал, что ничего больше не добьюсь, я не специалист и ничего уже не смогу: ни заработать, ни украсть, ни семью поднять с колен! Состояние полной безнадежности. Все, гейм овер! 

Тогда в его жизни появился человек, который предложил временную подработку за границей. Там Сергей больше месяца не пил, не употреблял наркотики, пришел в неплохую физическую форму. Оттуда возобновил отношения с женщиной, с которой шесть лет не общался, а до тех пор дружил. К ней и вернулся.

— Она долго не знала, что я наркоман. У меня навык обманывать — международного уровня, тем более человека, который в этом несведущ. Это мой образ жизни: врать и манипулировать. А когда поняла, поставила жесткий ультиматум: «Либо я, либо твой образ жизни». Я пытался, но раз за разом срывался. Однажды она нашла вот этот центр. 

Сергей признает: в первый раз приехал на реабилитацию, чтобы успокоить возлюбленную, и через три месяца удрал.

— Я понимал, что программа имеет силу, люди выздоравливают. Но мясца подрастил и решил, что сам справлюсь. И через полтора месяца опять сорвался. Вернулся я сюда сознательно. Срок реабилитации закончился, но я пока не знаю, как мне жить, не решаюсь на самостоятельные действия. Пока что я не верю себе. Здесь у меня есть определенные обязанности: хожу на смены, общаюсь с молодежью, подсказываю, помогаю, провожу группы в наркологической больнице.

Кладбище или тюрьма

Пока что страшится выхода в большой мир и 25-летний Роман, который в программе уже седьмой месяц. Он рассказывает, что с наркотиками познакомился довольно поздно, в 21 год, и первое время не считал себя наркоманом, потому что употреблял легкие вещества и не кололся. Потом пошел служить в армию, где, естественно, ничего не принимал:

— Условия экстремальной занятости, режим, распорядок, нет ничего, что напоминало бы о наркотиках. Когда шел на дембель, искренне считал, что больше к ним не вернусь. Но прошла лишь неделя… А примерно через полгода познакомился с «солями» — и сразу инъекционно. Я тогда учился заочно в Гомеле и подрабатывал таксистом. Подвозил людей на закладку, ну и… Короче, наркоман наркомана видит издалека. Разговорились, и после смены решил попробовать. А затянулось это на четыре месяца. Стал на колени полностью, «проторчал» все родительское золото, деньги, набрал долгов, кредитов, лишился всех документов, которые кому-то оставлял в залог. Все уходило на наркотики. Это продолжалось сутками, без остановки. Мне повезло, что не умер. Упасть ниже было уже невозможно: жил в подъездах, на варочных квартирах, воровал в магазинах, в отсутствие родителей наведывался домой, чтобы вынести вещи…


В какой-то момент Роман понял, что если не остановится, то окажется либо на кладбище, либо в тюрьме. Он позвонил отцу и попросил помощи. Центр реабилитации отыскали родители, они же уговорили консультанта найти непутевого сына. 

— Мне хватило решимости уехать с ним. Больше я там не появлялся, с теми людьми не связывался и очень этому рад. Думаю забрать документы из гомельского вуза и перевестись в Минск, чтобы обрубить все концы. Но я не знаю, сколько потребуется лет, чтобы обрести стабильность, трезвость. Сейчас ответственность за свою жизнь есть, я не бессилен перед первым разом. Но если он случится, я больше не отвечаю за себя. Сейчас даже страшно думать о том, чтобы покинуть центр. Планирую после окончания программы задержаться здесь еще на несколько месяцев, а параллельно искать работу и акклиматизироваться в обществе. 

Хочется пожелать ребятам удачи в нелегком труде возвращения. И не только им, но и родственникам. С ними, кстати, работают психологи и консультанты. Следует знать, как общаться с сыном или мужем, дочерью или женой, когда по завершении программы они вернутся домой — совсем другими людьми. Если вести себя как прежде, как привыкли, это может сослужить плохую службу.

nevmer@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter