Легенда о хулиганистом эльфе

Мы здесь как серафимчики
Уже когда выходишь из метро и идешь от шумного столичного проспекта в сторону Дома милосердия по заснеженному скверу, а вокруг прыгают, тинькают синицы, вдалеке виднеется лес, кажется, что с каждым шагом ты приближаешься к совсем другому миру, спокойному, исконному, где забывается все суетное, где находят успокоение измученные, утешение — отчаявшиеся, облегчение — больные. В доме, где замерло время, российские актеры почти не собираются на общие посиделки, зато много молятся, много гуляют в живописном парке.
— Живем здесь, как серафимчики, — улыбается Татьяна Самойлова, актриса, которая признается, что хотела бы играть хулиганок, злодеек, одиозных, роковых женщин, потому что отрицательные персонажи интереснее, характернее, ярче.
Она приехала сюда лечить астму.
— И как? Помогает лечение?
— Даже очень. Намного лучше себя чувствую.
И еще — лечить душу. Совсем недавно Татьяна Евгеньевна похоронила отца, горячо любимого и безмерно уважаемого человека, великого актера, который до последнего дня своей долгой жизни остался верен сцене, играл в Малом театре в Москве. И умер в 94 года, как настоящий артист — весь в работе.
Сердечные раны не заживают. Но, говорит Татьяна Евгеньевна, посмотришь на храм — и поднимается в душе тепло, будто отец рядом. На днях будет сорок дней...
Беларусь для Татьяны Самойловой не терра инкогнита. Актриса бывала здесь уже пять раз: участвовала в творческих вечерах, снималась на “Беларусьфильме” в картине “Калейдоскоп” по Бредбери и в гости приезжала — в Бобруйск к своему давнему другу “Сенечке” Шульману. И Минск, и Бобруйск были осмотрены, исхожены, запомнились и запали в сердце. Из прошлой своей поездки в Минск, тогда еще советский, Татьяна Самойлова привезла роскошный сервиз.
— Я, знаете ли, коллекционирую керамику. Чашечки, бокалы для пива и минеральной воды, кружки с росписью. Из Беларуси у меня чудное блюдо для плова и сервиз — прекрасная память.
Нынче тоже побывала на экскурсии по Минску, по храмам православным и католическим.
— Как вам сегодняшний Минск? Сильно изменился?
— Вы знаете, нет! Вырос. Выросло метро, большие современные здания. Я очень рада видеть Минск таким! И вообще очень рада его видеть. Честно вам говорю, очень люблю белорусскую цивилизацию, ваше искусство.
Вероника
“Журавлики-кораблики летят под небесами, и серые, и белые, и с длинными носами...” Белка с запиской. Лестница, обрывающаяся в пропасть, и осколок стены с часами на фоне неба. Я не знаю более страшного фильма о войне, чем “Летят журавли”. И более проникновенного. Бывают такие роли — они удаются настолько, что сливаются с образом актера навсегда. Вероника, мне кажется, так и не отпустила Татьяну Самойлову. Сыграв ее, актриса слишком многое дала ей от себя. Во-первых, потому, что режиссер фильма Калатозов, которого Татьяна Самойлова по сей день любит до обожания, практически не вмешивался в ее актерскую работу. И от юной, живой, непосредственной девочки на съемках требовалось только одно — фантазировать. “Михаил Константинович нам разрешал делать в кадре все что угодно, — вспоминает Татьяна Евгеньевна. — Он не любил кинематографическую специфику. Калатозову я была страшно благодарна, потому что он не навязывал мне манеру поведения, игры”. А во-вторых, Татьяне Самойловой, девочке блокадного Ленинграда, ребенку войны, было что вспомнить о тех годах, было что отдать образу Вероники из своих собственных детских воспоминаний и трагедий.
— В роль Вероники я вложила все свое актерское мастерство, все переживания и через нее освободилась от войны, которая во мне болела, — говорит актриса.
— Татьяна Евгеньевна, а что именно вы помните о войне?
— Помню, что все время сильно болела. Потеряла жениха своего, Юрочку Боголюбова. Мне было 7 лет. Мы решили, что будем любить друг друга и поженимся. Он заболел корью, умер у меня на руках. Много чего помню...
Поначалу на роль Вероники прочили другую, более известную тогда актрису — Елену Добронравову. Автор пьесы, по которой Калатозов снял фильм “Летят журавли”, Виктор Розов, даже возражал против Самойловой. Ему казалось, что неопытная студентка не сможет точно передать сложный характер героини. Но режиссер сказал: “Добронравова слишком взрослая для этой роли. Мне нужна девочка”. К тому же исполнитель главной мужской роли, Алексей Баталов, едва увидел Самойлову, вскричал: “Вероника!”
И 19-летнюю Самойлову утвердили на эту роль. Не ошиблись. Фильм “Летят журавли” получил 12 кинопремий в разных странах. На родине, как водится, его поначалу бранили на чем свет стоит. Еще бы, фильм не понравился Хрущеву, Веронику тот назвал лохматой шлюхой, сказал, что ее голые ноги и растрепанные волосы позорят образ комсомолки. Газеты тут же взялись ему вторить.
Но все встало на свои места, когда картина получила все мыслимые и немыслимые лавры за границей. Калатозов устроил Самойловой поездку во Францию. “Никогда не забуду, как Михаил Константинович сказал мне: “А теперь — в Париж, и ты увидишь, что такое настоящая кинематография”, — вспоминает Татьяна Евгеньевна. — Вот я и увидела... Оказалось, отца моего, Евгения Самойлова, знает весь мир, а я об этом и не подозревала. В Париже Пикассо написал мой портрет. Но мне не подарил, оставил себе на память”.
Советское достояние
На Каннском кинофестивале приз за лучшую женскую роль отдали молодой советской актрисе Самойловой, “подвинув” Софи Лорен, которой его прочили за фильм “Любовь под вязами”. На фестивале в Париже Самойлова вновь затмила Софи Лорен. Казалось, судьба решила наконец компенсировать все ее прежние несчастья — туберкулез, которым она заболела во время съемок “Летят журавли”, нападки московских критиков... Советскую девочку чествовали как настоящую звезду мирового кино. В саду королевского дворца в ее честь посадили апельсиновые и мандариновые деревья, отпечаток своей ладони актриса оставила на звездной набережной Круазетт. Татьяну Самойлову тут же пригласили сниматься в США в фильме “Анна Каренина”, где ее партнером должен был стать Жерар Филипп. Но она мигом превратилась в “советское достояние”. Руководитель советской делегации так трясся, что Самойлова “дезертирует”, что велел проверять ее чемоданы на предмет подозрительных бумаг и писем. Между тем оператор Сергей Урусевский, который сопровождал Самойлову в этой поездке, тайком советовал: “Оставайся. Это уникальный шанс!” Но советская девочка растерялась, сдалась. О чем Татьяна Самойлова жалеет по сей день. Тем более сразу по возвращении на родину о “советском достоянии” позабыли. Ролей на “Мосфильме” для Самойловой все не оказывалось и не оказывалось.
А вот Канны Самойлову не забыли. Титул “Живая легенда Канн”, которого удостоили актрису, есть еще только у двух человек в мире — у Марчелло Мастроянни и Софи Лорен.
Митенька
Мужей у Татьяны Самойловой было три. По юности — Василий Лановой, “безумная страсть, влечение плоти”, как сейчас говорит об этом браке актриса. Затем — писатель Валерий Осипов. Наконец, Эдуард Мошкович, который и подарил ей сына, Митю. Сын у нее один.
Митя родился страстно желанным ребенком. С ним “звездная мама” была счастлива, с ним играла и учила уроки, вспомнила за десять лет всю физику и химию... Сейчас Митя — врач, работает в США, в штате Мичиган.
То, что не случилось у Татьяны Самойловой, случилось у Мити. Когда он поехал в Америку, все думали, что это ненадолго. Но он позвонил оттуда и сказал, что это навсегда. Теперь Митя приезжает раз в год навестить мать. Татьяна Евгеньевна с гордостью рассказывает о Митеньке, о его жене, о своей маленькой внучке, которую назвали в честь бабушки Татьяной.
— Вы видели ее?
— Конечно, — в глазах актрисы улыбка и такая нежность, что замирает сердце. — Очаровательная девочка. Год и четыре месяца. Похожа на меня.
— Вы бы хотели, чтобы она стала актрисой, как ее бабушка?
— Нет. Хочу, чтоб стала биологом! Актрисой — зачем?! Папа — врач, мама — юрист. Зачем ей быть актрисой?
— Вы считаете, что ребенок должен продолжать дело родителей? Ваш отец был актером — вы актриса, Танин отец врач — пусть она будет биологом?
— Конечно. Это самое лучшее.
— Митя любит смотреть фильмы с вашим участием?
— Да. Он с большим уважением относится к моему творчеству.
Татьяна Самойлова рассказывает, все время улыбаясь. Она счастлива. Только у тех, кто в это время ее слушает, отчего-то ноет сердце. Не хватает чего-то в этом счастье. То ли Мити — здесь, то ли Татьяны Евгеньевны — там...
Счастливая
Глядя на эту удивительную женщину, невольно ловлю себя на сравнениях. Софи Лорен! А ведь Канны тогда выбрали Самойлову... Только сейчас на родине “Живой легенды” об этом мало кто помнит. А между тем такие актрисы, как Самойлова, — особый род эльфов, которые без любви, обожания, восхищения ими просто задыхаются, спускаются на землю и растворяются в толпе. И мы их просто теряем... Эльфы не умеют за себя постоять. Их должны носить на руках. С эльфами не случается старости. Не случается одиночества, творческой невостребованности годами. Пытаюсь представить Софи Лорен с судьбою Самойловой... Выжила бы?
А Татьяна Евгеньевна, между прочим, считает себя счастливой. С гордостью говорит о том, что с 2001 года она член киноакадемии “Золотой орел”. Радуется за сына. И в свои семьдесят с “хвостиком” не желает играть старух.
— Старухи в кино — помилуйте, это же ужасно! Люблю только двух старух, которых сыграла, — хулиганистая деревенская баба из пьесы “Без зеркал” и старуха из “Пиковой дамы”. Но обе роли театральные. А в кино... Могу согласиться максимум на роль пятидесятилетней...