ВМЕСТЕ с директором Быховского районного историко-краеведческого музея Сергеем Жижияном отправляюсь на поиски местных латышей.
— Как гласит легенда, латыши заселили Быховщину в конце XIX века по приглашению графини Александры Толстой, чье поместье сохранилось в деревне Грудиновка, — Сергей не теряет времени и уже в пути начинает экскурс в историю деревни. — Она планировала перестраивать имение, нуждалась в толковых мастерах, а среди латышей были отличные резчики по дереву (имение изначально было деревянным), строители. Выгода для Александры Григорьевны заключалась и в том, что приезжие брали у нее большие наделы в аренду (у графини имелось несколько тысяч гектаров земли), а селились преимущественно в глухих местах, на неудобицах. Расчищали лес — большую часть древесины пускали на продажу, ставили хаты, хозпостройки. Затем выкорчевывали пни, обрабатывали участки и обзаводились хозяйством. Через год-другой к ним присоединялись родственники. Лишь в 20-е годы XX века латыши-хуторяне образовали поселение. Изначально оно называлось Грудиновка-2, а Латколонией стало уже после Великой Отечественной войны.
Из «Материала обследования II Грудиновского латышского сельсовета Быховского района» 1931 года следует, что «землю в аренду Толстая сдавала латышам, прибывшим из Курляндской губернии, сперва на 50 лет, потом — на 12, а перед самой революцией — на 3—5. У некоторых были приличные куски — по 100 гектаров и больше».
Латышских хуторов на Быховщине, судя по карте, было немало. Из того же архивного документа: «Второй Грудиновский латышский сельсовет нужно охарактеризовать как крепко зажиточный. Население — 178 хозяйств, из них латышских — 135. Всего 798 человек, из которых 577 латышей. С 1925 по 1928 год шла обрезка земли у кулаков, эта земля передавалась бедноте белорусского происхождения. В 1929—1930 годах в латышском сельсовете 6 хозяйств были раскулачены, 5 — высланы, один кулацкий дом и земли отданы бедняку…»
Виктор Ансович Дзейн с супругой Лилией Николаевной.Среди раскулаченных — латыш Карл Теодорович Дзейн. Сосланный на Урал, в эти края он больше не вернулся. Но в поселке Воронино мы разыскали его внука Виктора Ансовича Дзейна. 60-летний собеседник повествует:
— В Латколонии в 1915-м родился мой отец Анс Карлович. Отсюда его вместе с родителями и сослали, как кулаков. Ему было 15 лет, когда он вернулся вместе с латышкой Валей. Она впоследствии на историческую родину перебралась, но в Латколонию приезжала. А тут, на Быховщине, отец через год после возвращения повстречал свою первую и единственную любовь. Ему — 16, Кате — 15. Пришли в сельсовет расписываться, а их погнали: мол, какая свадьба, вы ж еще дети! Но они не отказались от своих чувств, стали жить вместе. А расписались, когда первенец родился — мой старший брат. Он, правда, вскоре умер. Но на свет появились еще четверо детей: я, Эдуард, которого назвали в честь Эдварда, родного брата отца, слегка изменив имя, и две девочки. В живых сейчас я да сестра. Мама прожила почти 100 лет, больше отца на 21 год.
Семья, по словам Виктора Ансовича, была дружной. И его супруга Лилия Николаевна это подтверждает:
— Мужчины все как на подбор — рукастые, непьющие, некурящие, работящие. Хозяйство большое держали: коров, коней, свиней, овец, птицу… Свекор был очень хорошим человеком, многому сыновей научил. Только вот любовь к латышскому языку не привил, хотя сам знал. Над мужем, у которого в советском паспорте в графе национальность значилось «латыш», даже подшучивала: «Какой ты латыш, если ни слова на латышском не знаешь!»
Еще несколько лет — и Латколонии не станет. Ведь ее нынешние жители немолоды. — Муж и свекор всю жизнь трактористами проработали, но я интеллигентнее людей не встречала, — признается Валентина Игнатьевна, 70-летняя вдова Эдуарда Дзейна. — У них это в крови. Как и аккуратность. Мужики на селе пьют, сквернословят. А от них ни разу дурного слова не слышала. У свекра самое страшное ругательство было «забодай тебя комар».
У Эдуарда и Валентины трое хлопцев родились. Двое остались на родине, пошли по стопам отца и деда — работают на тракторе. И только младший в Могилев подался.
В поисках лучшей доли поразъехались из Латколонии и коренные латыши. Одни еще до революции эмигрировали в Америку, других раскулачили. Старики умерли, а их дети, осевшие в этих краях, перебрались в более людные села.
Старожил деревни Анна Николаевна Шаповалова.Постоянных обитателей в Латколонии всего три, да периодически наезжающие дачники. Среди аборигенов — 81-летняя Анна Николаевна Шаповалова:
— Я тут с 1939 года живу. И хотя не латышка, но дружила со многими латышами. Белорусы немало у них переняли. Например, на Быховщине раньше печки были сплошь курные, весь дым в хату шел. А латыши приехали — и стали топки с дымоходами ставить, наших мужиков научили, основали латышский колхоз «Гайсма», латышскую школу. А еще из хмеля знатное пиво варили. Хмель у нас до сих пор растет. Как и акация, сирень, которые они же завезли. Остались у нас и латышские косы. В отличие от белорусских у них другая ручка, с такой работать удобнее. А еще латыши чтили свои традиции, предков.
Сын Анны Николаевны Сергей добавляет:
— Уже в наши дни в Латколонию не раз приезжали коренные латыши. Одни на экскурсию, другие — чтобы увезти прах предков, перезахоронить на родине. Переживали: деревня умирает, а за могилами ухаживать нужно.
В Латколонии (Грудиновке-2) в 1926 году было 86 дворов, в 1940-м — 124, сегодня остались 3 «живые» хаты.Еще несколько лет — и Латколонии не станет. Ведь ее нынешние жители немолоды. Но многое из того, что привезли с собой на эти земли переселенцы, останется навсегда.
Сергей Жижиян констатирует:
— Латыши были домовитые, так что наши сельчане набирались от них уму-разуму. Конечно, не все традиции прижились. Например, «колонисты» возле каждой хаты вешали красный лоскут, который по поверью защищал от пожара. Но многое у них переняли. От приезжих пошла традиция все праздники отмечать гуртом: ставить деревянные огромные столы, созывать гостей. А еще выращивать на участках ягоды, закладывать фруктовые сады. Наши крестьяне до этого сажали бураки да бульбу, а латыши, помимо этого, выращивали клубнику, яблони, груши, сливы, вишни. Их культуры прижились.
Главный хранитель фондов Быховского районного историко-краеведческого музея Ирина Михайлова показывает соломенного паука.Главный хранитель фондов Быховского районного историко-краеведческого музея Ирина Михайлова подозревает, что из Латколонии «расползлись» по Быховщине и необычные пауки:
— У латышей они в каждой хате были: в красном углу, у икон. Считалось, что такой соломенный паук оберегает от зла, вбирает в себя всю дурную энергетику. Их целый год в хате держали, а сжигали накануне Рождества, чтобы повесить новый оберег.
Наверное, этим и объясняется тот факт, что старинных паучков, даже их фото, в музее не сохранилось. Но современные соломенные произведения искусства, сделанные на Быховщине, удостоены дипломов республиканских, всероссийских и международных выставок и фестивалей. А несколько лет назад здешние пауки, или, как их называют, «ловцы снов», получили статус нематериальной историко-культурной ценности страны.
kislyak@sb.by
