Лабиринты фортуны

Помнится, мой сын поступал в пятый класс гимназии. Волновалась. Не я одна... Но директор, собрав родителей, бравурно заявила: «90 процентов наших выпускников становятся студентами высших учебных заведений!» И сорвала бурные аплодисменты зала. Для многих присутствующих, как и для меня, смысл фразы заключался в том, что вот, мол, как хорошо мы готовим наших учеников! Гораздо позже я поняла, что феномен 90–процентной «вузизации» куда более сложен и многогранен. Приведу один любопытный пример.

Мой сосед Саша — отличный парень, шустрый, едва ли не с пеленок помешан на автомобилях. В 16 лет мог с закрытыми глазами собрать и разобрать машину любой марки. А вот с книжками не очень дружил... Некоторые учебники к концу года так и оставались с девственно склеенными страницами. Пришла парню пора определяться с будущей профессией. Первое, что сделала мама, — отвела его в автомеханический колледж. А там конкурс — 4 человека на место. Самый низкий балл аттестата у соискателей — 7. «А у нас — 4,5, — вздохнула мама и решила: — Будем сдавать тестирование в вуз, а там посмотрим. Ну не в училище же идти или тем паче — на завод!»

С точки зрения справедливости и борьбы с коррупцией, тесты, наверное, вещь отличная. Абитуриент сдает экзамен компьютеру. С машиной не договоришься. Но компьютер фиксирует ответ, не анализируя, каким образом он получен, не задает наводящих вопросов, не оценивает логику мышления. А ведь, как букву в популярной программе «Поле чудес», правильное решение тоже можно угадать.

«Я не могу объяснить, с чем это связано, — говорит мой знакомый — доцент БНТУ, — но примерно треть моих нынешних студентов, которым нужно сдавать экзамен по высшей математике, не умеют складывать дроби. Спрашиваю: как же ты смог получить 40 — 50 баллов на тестировании? Честно отвечают: зачеркивал все ответы А или Б по прямой. Кто–то пользовался другим способом угадывания — какой–то сложной синусоидой». В это трудно поверить...

...Но мой сосед Саша в прошлом году сдал тестирование по обществоведению (ЧОГ) на 24 балла, по русскому языку — на 30, по математике — на 16. И успешно стал студентом одного из коммерческих вузов, добросовестно не открыв ни одного учебника. В сессию успешно пересдает двойки на тройки. Так, глядишь, еще пять лет — и на рынке труда очередной дипломированный юрист. Недавно встречаю этого «правоведа». По локти в мазуте — опять чинит отцовский «Опель» в гараже. Теперь риторический вопрос: где будет работать Саша? Думаю, на какой–нибудь станции техобслуживания, засунув далеко на полку свой диплом.

Не потому ли все это происходит, что мы панически боимся услышать от подросшего чада: «Я хочу быть слесарем, парикмахером, каменщиком, маляром, сантехником, обувщиком»? Ради диплома мучаем дитя, мечтающее сооружать прически, репетиторами–математиками. Превращаем в каторгу 5 лет обучения по нелюбимой специальности. В результате на рынке труда — избыток юристов и экономистов. А как спросишь какого–нибудь директора предприятия, так выясняется, что грамотных юристов и экономистов днем с огнем не сыскать. Вылепленные же из потенциальных слесарей, сантехников юристы или экономисты в итоге часто или возвращаются к своему призванию, или идут на завод, к станку.

Такой вот странный парадокс. Никак не хотим мы понять, что человек должен прежде всего стать Мастером с большой буквы любого дела, которое ему удается лучше всего. А диплом вуза — это престижная, дорогая, но все–таки бумажка, никак не гарантирующая счастливого жизненного пути.