Пятый год подряд лисы натурально терроризируют жителей Шарковщины. Увидеть бегущую через поле или даже на подворье кумушку — обычная картина для этих мест. Лисья наглость переходит все допустимые границы, зверь все ближе подбирается к человеку: потрошит курятники, переносит вирус бешенства. Исключить риски и исправить ситуацию по силам только шарковщинским охотникам. За весь прошлый год они добыли более 330 лис, а только за эту зиму — уже 150. Чтобы узнать все премудрости добычи хитрого и дерзкого зверя, корреспондент «Р» поучаствовал в закрытии сезона зимней охоты на лису.
Личный рекорд Ромуальда Рачицкого — положил лису с 470 шагов.
Никто, кроме них
Протяжный гул охотничьего рога разрезал умиротворенную тишину округи. Так меня встречают местные охотники. В тирольской шляпе и аккуратной оливковой ветровке трубит директор Шарковщинской районной организационной структуры Белорусского общества охотников и рыболовов Олег Селях. Неподдельное радушие читается в его глазах, обращается ко мне на чистом белорусском языке:— Вітаем у нашых краях, Ілья!
На заднем плане егерь Валерий Мартинкевич заблаговременно заливает стеклоомывающую жидкость в «Ниву», на которой нам сегодня предстоит помесить немало грязи в охотничьих угодьях. Зашли в «штаб» БООР. Как полагается, с дороги дорогого гостя нужно напоить чаем. Где чай, там и беседа.
Днем хищники преимущественно спят, на охоту выходят в сумерки, поэтому егеря подстраиваются под биоритмы зверя.— Вчера вечером Валера выходил на разведку с тепловизором и приметил несколько лис, а также нашел волчьи следы между торфоразработкой и озером, — Олег Селях показывает место начала охоты на разделенной секторами карте-схеме охотничьих угодий. — Отсюда пойдем до пяти километров в глубь леса.
Волка и лису добывать в угодьях разрешено — охотничьи виды. Нельзя отстреливать дикого зверя на территории заповедников и в местах с особым режимом охраны — угодья впритык упираются в границу Национального парка «Браславские озера».
Сейчас в местных лесах нарушился баланс между хищниками и их добычей. Вот и идут лисы в деревни. Разумеется, этот баланс природа восстановила бы и сама, но с течением долгого времени. А пока же местные жители жалуются, просят помощи. Вот и приходится БООР устраивать рейды. Бухгалтер шарковщинской организации БООР Наталья Николаевна по телефону принимает сообщения от населения, где заметили лис. За последнее время количество звонков уменьшилось, около десятка в неделю — охотникам удалось усмирить «лисий блицкриг». Выходит, не зря за прошлый год шарковщинская организация БООР заняла третье место среди всех обществ охотников и рыболовов страны.
На ходу в поле приметили лису, съехали с дороги. Не теряем времени, целимся штуцером с мощной оптикой прямо из окна.
Почему же лисы массово выходят к людям? Когда человек «отступает» — природа наступает. Некоторые лисы ослаблены и не могут найти пищу в лесу, поэтому выходят к домашним животным — легкой добыче для них. А бывает, на подворья заходят молодые и неопытные особи, они не так боязливы, как их старшие сородичи.
— Многие деревеньки в округе на грани вымирания, некому дать отпор лисам, а «чупакабры» людям чудятся зря — просто-напросто от чесоточного клеща лисы и енотовидные собаки линяют, — крушит популярную мистификацию Олег Селях.
Также иногда теряют осторожность и идут к людям лисы, зараженные бешенством. Зверей, добытых во время рейдов,проверяет на бешенство ветеринарная служба. К слову, заведующая отделением особо опасных инфекций Республиканского центра гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья Анастасия Лешкевич привела мне такие данные:
— Всего в прошлом году в организации здравоохранения страны за медицинской помощью обратились 21 566 человек, пострадавших от контакта с животными. 659 потерпевших из их числа контактировали с бешеными животными.
Зараженных животных от общего числа всех добытых — менее десятой части. Если добытые лисы здоровы, их мех заготавливается как пушнина, а тушки идут на подкормку хищных птиц. Например, для беркута лисье мясо — настоящий деликатес.
Шарковщинская шляхта
Сегодня мы будем охотиться комбинированным способом: загонкой и флажками, потому как для полноценной загонной охоты на столь просторной местности у нас маловато людей, а флажки по периметру загона компенсируют их нехватку. К слову, ярко-алые флажки несут запах человека, поэтому зверь очень редко осмеливается их перепрыгивать, всему виной инстинктивный страх.
Лиса под перекрестным огнем двух номеров не выстояла, ничком грянулась оземь. Наша первая и единственная добыча за сегодня.
Часть охотников приедет сразу в «штаб», с иными увидимся уже на точке сбора во время инструктажа. Вот в дверях показался статный мужчина в фетровой широкополой шляпе — настоящий «шериф» местных лесов. Это Ромуальд Рачицкий. Он потомок крупного землевладельца: когда Западная Белоруссия была в составе Польши, огромная площадь здешних лесов принадлежала его деду.
Охотники повязали на головы яркие оранжевые ленты. Проверили наличие при себе охотничьих путевок и разрешения на ношение оружия, а также уровни заряда ударопрочных смартфонов, на которых установлено приложение «Сусанин» для GPS-трекинга. Клич о сборе постепенно расходится через мессенджеры и звонки охотникам старой закалки.
Охота на охоту
Чего уж таить, охота, пожалуй, один из немногих способов в здешних краях мужику провести досуг. Все радости общества потребления и массовой культуры — в Полоцке или Новополоцке. Однако охота — дело затратное. За разделанную шкуру лисы дают 5 рублей. Такими более чем скромными суммами даже патроны не отобьешь. К примеру, за полторы сотни добытых лис в советские времена можно было купить парочку новых «Жигулей». На сегодня же самый дорогой зверь — куница, ее обработанная шкурка стоит 50 рублей. Какой-никакой звонкий рубль охотникам приносят их иностранные коллеги. Сюда не так часто, как хотелось бы, но наведываются охотники из России, Литвы, Польши. Едут больше ради процесса охоты, которая здесь — целый культурный перформанс, нежели за результатом.
«Шаноўныя паны! — обратился к 18 охотникам на построении Олег Селях. — У адзначэнне канца сезона зімовага палявання дазвольце патрубіць у рог».
Охотничьи традиции на Шарковщине сильны. Чего только стоит местный праздник святого Губерта, покровителя охоты. Можно сказать, это полноценный охотничий фестиваль. Во время его головной убор охотника, сделавшего точный выстрел, а также тушку добытой дичи украшают еловыми веточками. А в конце охоты в честь зверя трубят в рог. Пожалуй, самый ревнивый блюститель охотничьих традиций — Ромуальд Рачицкий. Для него охота не просто увлечение или хобби, а неотъемлемая часть жизни. Он свое оружие содержит в идеальном состоянии.
Вот трехствольное ружье, дриллинг, 1937 года, настоящий раритет. Два гладких ствола переключаются на нарезной, чтобы на дальней дистанции настигнуть добычу. И патроны для этого дриллинга редкие: чешские, полуоболочечные, один такой стоит три евро. Не менее интересен штуцер, нарезное дульнозарядное ружье по типу карабина, с внушительным 24-кратным прицелом, чтобы «белке в глаз» бить. Личный рекорд Ромуальда Рачицкого — положил лису с 470 шагов. Другое ружье «Симсон» — на куропатку. Даже короткого ликбеза хватает, чтобы понять: только на оружие тратится значительная часть семейного бюджета Рачицких. А еще экипировка и транспорт — надежный, доработанный под нужды охоты внедорожник, чтобы преодолевать даже самые непроходимые преграды на пути. Благо супруга с пониманием относится к пламенной любви мужа к охоте.
Попал в струю
На место сбора отправились на двух машинах. На ходу в поле приметили лису, съехали с дороги. Не теряем времени, целимся штуцером с мощной оптикой прямо из окна. У всех в машине подскочил адреналин. Ребята из другой машины не оставались в стороне, хотели занести добычу на свой счет, но подъехали к ней непростительно близко и спугнули зверя. Хвост трубой, лиса дала по газам. Под выстрелы вслед рыжая ушла от нас. До конца пути Ромуальд Рачицкий не мог сдержать негодования. Но все равно сохранял предельную вежливость, хоть и вполне имел право вкрутить в адрес коллег по охоте крепкое словцо.
«Уазик» застрял в размокшей низине. Нелегкая работа — тащить внедорожник из болота.
Прибывающие стягиваются на инструктаж у частного подворья на краю границы охотничьих угодий. Кто на квадроцикле, кто на тюнингованном УАЗе с гигантским дорожным просветом, дополнительным светом на массивном «кенгурятнике» и корпусом, обработанным защитным покрытием «Раптор». Над нами пролетел клин диких гусей, наслаждаются свободой в высшем ее проявлении. Вдалеке в поле резвится стадо косуль, в бинокль наблюдаю за их беззаботным поведением. Разнообразие живой природы в здешних местах поражает, отчего голова идет кругом, как тут Пришвиным не стать.
— Шаноўныя паны! — обратился к 18 охотникам на построении Олег Селях. — У адзначэнне канца сезона зімовага палявання дазвольце патрубіць у рог.
К слову, у охотничьего рога не только церемониальная функция, им еще оповещают о конце загонки — нужно протрубить три раза. После вступительного слова — короткий инструктаж по технике безопасности, несмотря на то, что все присутствующие, кроме меня, знают его от корки до корки:
— Заряжать оружие строго на номерах, не сходить с номеров, курить нельзя… (короткая пауза) и пить тоже! Стрелять по ясной цели, когда она в поле зрения.
Трое самых выносливых охотников во главе с Олегом Селяхом будут загонщиками, им предстоит за три часа прошагать не менее пяти километров по буреломам и заболоченным участкам. Их оружие — петарды, чтобы шумом отпугивать зверя и гнать его в нужном направлении.
Ярко-алые флажки несут запах человека, поэтому зверь очень редко осмеливается их перепрыгивать, всему виной инстинктивный страх.
Первый «хмельной рок» — который охотники всегда выливают на землю. Ну и как же перед охотой не соблюсти традицию «у капота». Налили и мне в стреляную гильзу бобровой струи, настоянной на водке. Струя — ароматическое вещество, железа, которой бобры метят территорию. Считается очень полезной. Традиция есть традиция. Вкус — специфический, который быстро переходит в тошнотворный, едкий. Если бы можно было жуткий похмельный перегар концентрировать в жидкость — это было бы то, что я только что выпил. Кое-как сдержался, прикусил домашней колбасой тоже из бобра.
— Не боись, колбасу на трихинеллез проверили, — как-то я и не боялся до сказанного егерем Валерием Мартинкевичем.
Из диковинных для городского жителя продуктов также отведал тушенку из лося и кленовый сок.
Мы крепко влипли
После инструктажа и соблюдения всех традиций еще пару километров трясемся по полю на «Ниве». Меня бодрят тушенка и струя. Тряска уже нипочем. Разве что опасаюсь застрять на одном из размытых участков пути. А водитель не беспокоится, с лету пролетаем зыбкие места. Грею уши на охотничьих байках.Веселье поставили на паузу, когда «уазик» перед нами застрял в размокшей низине. Нелегкая работа — тащить внедорожник из болота. Навалились на него всем миром и квадроциклом. УАЗ хотя внешне и крутой, но под собственным весом крепко влип. Сколько «бурлаков», столько и мнений — куда толкать, куда тащить. Спокоен только Валерий Мартинкевич, он за рулем застрявшего внедорожника. Без лишних эмоций газует вперед-назад, затем выходит оценить, как глубоко лужа засосала колеса. Пару минут таких, казалось бы, бесполезных дерганий — и наметился успех. Наконец в едином порыве из последних сил потянули за трос — внедорожник с диким ревом освободился из грязевого плена. Облегченно выдохнули и продолжили путь.
Попалась, Патрикеевна!
Берцы хлюпают по весенней распутице. Поля подмыло — прыгаю с кочки на кочку. Погода дразнится: небо нахмурится и обдаст слабым дождем, затем выглянет солнце и проявит радугу.
Звук затвора моего фотоаппарата в чистом поле не утаишь, лоси тут же сорвались стремглав.
Охотимся наудачу: на полях снега нет — следов лис не сыскать. Поэтому наверняка даже не знаем, есть ли они в секторе, оцепленном флажками и нашими «постами». План наших действий очень прост. Загонщики наступают фронтом, остальные охотники на вышках на каждом номере «принимают» зверя. На номерах дежурим по двое. Я, как можно догадаться из художественной линии репортажа, в паре с Ромуальдом Рачицким.
— Место, где мы сейчас стоим, очень выгодная позиция для охоты, — поясняет мой компаньон. — Лес заканчивается перед небольшой опушкой, которая перед нами как на ладони. У загнанного зверя лишь один путь отступления — к нам в руки.
Поставили на беззвучный режим телефоны и запаслись терпением. Ближайшие пару часов ничего не произойдет, пока загонщики методично захлопывают западню.
Время томительно тянулось. Ветер пронизывал до костей, спустились с вышки на землю. Задушевный разговор о жизни прервал звонок:
— К вам идут лоси.
Через пару минут из леса вышли лосиха и ее перезимок. Они в наши охотничьи планы не входят, но из фоторужья можно сделать кадр. Лоси идут прямо на нас.
Ромуальд Рачицкий мне шепотом:
— Не шевелись, на фоне густого кустарника мы неприметны, подпустим их поближе.
Когда зум объектива позволил крупно запечатлеть лосей, стал поливать «лесную братву» серийной съемкой. Звук затвора моего фотоаппарата в чистом поле не утаишь, животные тут же сорвались стремглав.
Смеркалось. Шансы добыть лису таяли на глазах. И вот в сумерках показался силуэт этого зверька. Одна плутовка уже сегодня от нас ушла, эту не упустим. Через оптический прицел Ромуальд Рачицкий сосредоточенно наблюдает за действиями зверя. Охотник замер — выстрел. На соседнем номере также стали палить, лиса под перекрестным огнем не выстояла, ничком грянулась оземь. Наша первая и единственная добыча за сегодня.
За кромкой леса послышались три глухих звука охотничьего рога — пора сниматься с номеров. В ответ Ромуальд Рачицкий трубит в дуло дриллинга, мол, приняли сообщение. Бери ружье, пойдем домой.
ikras@sb.by
Фото автора
