Куда идут люди в черном

Вчера устроила себе домашний киносеанс в лучших американских традициях. Только вместо поп–корна и «Людей в черном» — спелые бордовые вишни и фильм Алексея Балабанова «Мне не больно». Так сказать, наш вариант.

Аккуратненько складываю косточки от вишен в фарфоровое блюдце и принимаю к сведению титры: Александр Яценко, Дмитрий Дюжев, Сергей Маковецкий, Никита Михалков и наконец Рената Литвинова — уже неплохо. Честно говоря, присутствует в моей природе женская страсть к сплетням, потому я с особенным интересом приобретаю всякие журналы типа «Hello», откуда и познаю факты из жизни артистов. И о каждом из обозначенных в титрах я знаю много всяких историй. Бегут себе титры, а в голове на втором плане проскакивают собственные киноэпизоды: о трагедии Дюжева, о странностях Литвиновой, об амбициях Михалкова. Это так называемое «предкино» у каждого всегда свое, а потому непосредственно в мир фильма каждый зритель попадает со своего отдельного входа — кто–то и вовсе пропускает титры, размышляя об урожае помидоров. Потому задача режиссера в какой–то момент схожа с задачей воспитательницы детского сада — нужно крикнуть: «Дети! Внимание!» — и похлопать в ладоши. Балабанов точно знает, что лучше, чем композитор Вадим Самойлов, этого не сделает никто, и вот тебе пожалуйста — парочка бытовых фраз, три мощных аккорда с тревожным надрывом: бам–бам–бам! И все насторожились, потому что сейчас начнется та самая легендарная битва «последнего героя славянской современности» за свое место под солнцем, за любовь и правду.

Если бы у меня спросили, кто определил историю современного русского кино, а может, даже и просто всю историю нашей славянской современности на данном этапе, я бы уверенно сказала: певец и композитор, лидер группы «Кино» Виктор Цой. Это он запечатлелся в подкорках нескольких поколений в образе «черного человека» с гитарой, который все время куда–то идет и несет с собой единственную ношу — свою правду. Его трагическая смерть сделала этот путь завершенным и, как сказала бы Литвинова, страшно красивым. Недаром после смерти Цоя началось целое движение по созданию локальных мемориалов в каждом городе Союза, а иногда даже и в маленьких деревнях. Но Цой пел нам не свои песни — он их считывал с души поколения и облек в форму то, что не сказали, но чувствовали сотни тысяч молодых людей.

Это очень странное поколение — мое поколение. Автор модной нынче книги «Духless» Сергей Минаев правильно написал посвящение: «Поколению 1970 — 1976 годов рождения, такому многообещающему, такому перспективному. Чей старт был столь ярок и чья жизнь была бездарно растрачена...» Нет, мы, безусловно, состоялись, может быть, даже более, чем иные, но...

Прямо посреди моей души зияет дыра, в которую лучше не смотреть: в ней исчезает все живое. Я радуюсь жизни, а ощущение всегда такое, будто стою на краю пропасти. Я верю, я люблю, но я всегда готова к тому, что завтра нужно будет разочароваться и верить совсем в другое, и любить других.

Мы впитали в себя столько правд, которые потом были растоптаны, что навсегда бы растерялись, если бы Цой не предложил выход — жить своей особой правдой. В чем она, эта правда? Как там, в фильме «Брат–2» говорилось: «В правде!» И каждый найдет ее в чем–то своем — в любви и верности всему, к чему льнет душа...

Эти песни «Кино», «Агаты Кристи», Земфиры и других — о нас, одиноких и истеричных. И эти качества натуры делаются особенно заметными, когда мы встречаем «своего человека». Ибо любовь для нас становится возможной только при одном условии — при условии неминуемой потери. Кто–то должен улететь, уехать, умереть. И тогда краткие мгновения до разлуки мы способны наполнить своей любовью. Но долгие счастливые годы... Увольте! Благополучие нам ни к чему. Мы можем быть успешными и богатыми, любимыми и счастливыми в браке, но на кой черт нам все это нужно, если нет в биографии того надлома и трагедии, которые существуют в душе?!

Мы тоже «черные люди», которым все время нужно куда–то идти, желательно еще и бить кого–нибудь по дороге за правду, и болеть от потерь. И может быть, мы даже специально нужны этому миру, для того чтобы своими шагами провернуть очередной виток истории, и дальше будет уже легче и светлее, так что следующие поколения уже и не поймут, зачем это в фильмах Балабанова парни в свитерах все время пьют и бьют. И для чего остригли налысо красивую принцессу в исполнении Ренаты Литвиновой.

А пока мне хорошо от такого кино. И сладко, и горько, как от спелых бордовых вишен.