ПРИМЕРНО половина господдержки АПК уходит производителям сельхозтехники и обслуживающим организациям
Не в этом ли одна из причин нынешнего нерадостного экономического состояния сельхозпредприятий? Такая мысль прозвучала во время «круглого стола», организованного «СГ» в Несвижском районе. Своими мыслями в ходе полемики поделились председатель райисполкома Иван КРУПКО, первый заместитель председателя, начальник управления сельского хозяйства и продовольствия райисполкома Анатолий ДРАГОВЕЦ, член Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь, председатель СПК «Агрокомбинат Снов» Николай РАДОМАН, директор ОАО «Юшевичи» Олег ВИНОГРАД, директор ОАО «Грицкевичи» Евгений ЗДАНОВИЧ, председатель СПК «Городея» Николай СОЛОВЕЙ.
«СГ»: — Наша страна в рамках Таможенного союза взяла обязательство постепенно уменьшать господдержку села. Поэтому говорить, много или мало помогают АПК, не будем. Думается, более важно, как рационально распределить выделяемые средства?
Иван Крупко: — Наш район получает дотации за проданные мясо, молоко и т.д. Но считаю, что господдержка сельхозпроизводителей должна идти по такому принципу: 50 процентов за реализованную продукцию и столько же — на сельхозугодья. Иначе слабые районы и хозяйства не получат помощи и окажутся в незавидном положении. Но надо, чтобы каждое хозяйство уже в начале года знало, на какую господдержку может рассчитывать. Если же делать все произвольно, навести порядок в АПК проблематично.
Господдержка должна идти аграриям, а не оседать в значительной степени у производителей сельхозтехники. Надо хозяйствам давать льготные кредиты на машины, чтобы покупали ту технику, которая необходима. Тогда промышленность будет подстраиваться под крестьянина, а не наоборот, как сейчас.
Николай Радоман: — Нам говорят, что господдержка в среднем на гектар составляет примерно 200 долларов. А по моим подсчетам до сельчан доходит только 80. Остальное прямо или косвенно оседает в городе. Производители сельхозмашин в большинстве случаев монополисты. Они устанавливают цены, и у сельхозпредприятий не остается выбора. Спрашивается, почему на сельхозпродукцию цены в основном регулируемые, а на технику нет? В результате, если цены на нее и топливо обгоняют закупочные на животноводческую и растениеводческую продукцию, этот диспаритет ложится на плечи сельчан, убытки несут они. Именно по этой причине рентабельность сельхозпроизводства в прошлом году снизилась более чем в два раза. Государству надо установить контроль за ценами на технику. Ведь трактор для хозяйств — такой же социально значимый товар, как молоко для горожан.
Анатолий Драговец: — Не устраивает сельхозпредприятия и цена техобслуживания доильного оборудования. Пользуясь своим монопольным положением, фирма устанавливает ее произвольно, исходя из своих интересов. Например, говорит, что это стоит 70 миллионов рублей. Никто не контролирует реальную цену. Может, это должно стоить вдвое меньше, а все остальное — это сверхприбыль. Почему сельчане должны иметь на молоке 15 процентов рентабельности, а вспомогательная организация — в 3—4 раза больше?
Олег Виноград: — Надо изменить роль антимонопольного органа в стране, чтобы он мог вмешиваться в ситуации, подобно этой. В России Федеральная антимонопольная служба контролирует не только те организации, которые единственные игроки на определенном рынке, но и целые группы их, не допуская сговора с целью завышения цен. Пора бы и нам взять на вооружение такой опыт.
«СГ»: — Много споров вокруг закупочных цен на сельхозпродукцию. В какой степени они устраивают хозяйства, где нужна корректировка?
Николай Радоман: — Министерство сельского хозяйства и продовольствия предлагает нам руководствоваться такими понятиями, как предельная максимальная цена на свинину, растениеводческую продукцию и фиксированная цена на мясо КРС и молоко. Поэтому надо пересмотреть порядок реализации сельхозпродукции. Аналогом госзаказа должны выступать закупочные цены и товарные интервенции. А в их основу следует заложить индикативные цены, чтобы они гарантировали доход для обеспечения финансовой устойчивости сельхозпроизводителей. Следует также предусмотреть льготные кредиты на сырье для переработчиков.
Олег Виноград: — Сегодня закупочные цены устанавливаются не только от того, какую выгоду хотят иметь производители или переработчики сельхозпродукции, но и от их уровня в соседних странах и мире. Если говорить конкретно, то закупочная цена на молоко нас устраивает, а на говядину в свете последнего снижения — нет. Я понимаю, что это связано с перенасыщением рынка в соседней России, но ведь и нам не хочется нести убытки. Если не поддержать отрасль в этой ситуации, сельхозпредприятия будут неохотно заниматься убыточной говядиной. Поскольку реализация мяса за рубеж приносит стране валюту, возможно, надо рассмотреть вопрос господдержки экспорта говядины на сумму снижения цен. Причем свою долю должны получить не только мясокомбинаты, а прежде всего производители.
Анатолий Драговец: — Если сегодня не исправить ситуацию, хозяйства будут спустя рукава относиться к производству говядины, и никакими административными мерами не заставишь их эффективно работать.
Иван Крупко: — Здесь нужны рыночные подходы. Цены следует устанавливать в зависимости от спроса и предложения.
Николай Соловей: — Меня волнует не столько цена на сельхозпродукцию, сколько невозможность распорядиться ею по своему усмотрению при реализации. Хозяйства закрепляются за перерабатывающими предприятиями, и последним это выгодно. Не надо думать, как привлечь поставщиков сырья, пойти им навстречу в каких-то вопросах. Необходимо дать возможность хозяйствам внутри страны свободно выбирать покупателя своей продукции. Это создаст здоровую конкуренцию среди переработчиков.
Евгений Зданович: — Пора распрощаться с административным закреплением хозяйств за молочными или мясокомбинатами. Если у сельчан станет больше возможностей выбора, выиграют все, а главное — экономика. Хозяйства не повезут продукцию тем, кто задерживает платежи. Под угрозой остаться без сырья переработчики будут вынуждены искать резервы у себя.
«СГ»: — Долгие годы государство оплачивало львиную долю стоимости минеральных удобрений. Потом это отменили. А какая сегодня здесь была бы приемлемая система господдержки?
Евгений Зданович: — Сегодня на закупку удобрений выделяются только кредиты. Субсидий нет. Государство, правда, дает специальную надбавку на молоко, которую можно использовать на закупку удобрений, но это незначительная сумма. Поэтому дотации на туки не помешали бы. Поддержка здесь могла бы проявиться, если бы кредиты хозяйствам выделялись под нулевую ставку. Это бы облегчило их возврат.
Николай Радоман: — Можно по-разному относиться к старым подходам к субсидированию закупки удобрений, но важно, что была система. Сейчас ее нет. Когда выделяют средства на эти цели, исходят часто из того, чтобы поддержать слабейших. Но это порождает иждивенческие настроения. А нужна четкая и всем понятная методика. Это, кстати, касается и поддержки сельхозпроизводителей по другим направлениям. Считаю, что господдержку нужно давать только на реализованную продукцию. Тогда каждый будет знать, на что он может рассчитывать. Это послужит и стимулом к большему производству мяса, молока, зерна и т. д.
Иван Крупко: — Правильно, что ушли от механического субсидирования удобрений. Если давать на что-то деньги и не требовать их возврата, сразу рождается иждивенчество. Поэтому льготные кредиты с низкой ставкой до 2 процентов на удобрения заставят лучше работать, чтобы вернуть деньги.
«СГ»: — Давний спор «верхов» и «низов»: сколько и чего надо сеять?
Анатолий Драговец: — Сейчас предлагают каждому району иметь 7 процентов зернобобовых от общей посевной площади. Если не выполнишь этого указания, исключаешься из всех видов соревнования в растениеводстве.
Евгений Зданович: — Но это не всегда выгодно хозяйствам, особенно тем, кто имеет урожаи 50—60 центнеров зерновых и выше. Им проще купить зернобобовые, продав зерно.
Николай Радоман: — Нельзя механически навязывать зернобобовые всем хозяйствам. Их надо выращивать с учетом экономической целесообразности. На землях нашего хозяйства можно получать до 100 центнеров с гектара пшеницы и в 3—4 раза меньше гороха. Пусть этой культурой занимаются там, где показатели более близки друг к другу. От этого будет выгода в целом. А уж затем каждый сможет купить то, чего у него недостает. Для стимулирования выращивания того же гороха его цена должна быть раза в два выше, чем, скажем, ячменя. А чтобы зернобобовые не тянули вниз общую урожайность, их сбор следует пересчитывать, допустим, с коэффициентом 2 или 3.
Иван Крупко: — Зернобобовые нужны, но они не могут кардинально решить проблему белка в рационах животных. Это надо делать за счет бобовых и бобово-злаковых травосмесей, что и произошло в нашем районе: они занимают 92 процента в многолетних травах. Таким путем следует идти повсеместно, тогда будет расти эффективность животноводства.
Николай Соловей: — Не надо навязывать, что сеять. Районы с высокобалльными почвами сами сделают ставку на пшеницу или ячмень. А тем, у кого земли слабые, надо предлагать выращивать зернобобовые, создавая такие условия, чтобы они сами просились это делать.
«СГ»: — Минсельхозпрод предлагает отказаться от механического подхода к оценке работы хозяйств, сделать вторичными валовые показатели, а главной — прибыль на балло-гектар. Насколько универсален такой подход?
Николай Соловей: — Этот показатель не может быть всеобъемлющим. Он не учитывает, что у одних хозяйств есть переработка, у других нет. Если у кого-то значительное поголовье КРС на откорме, это уменьшает прибыль, а у птицефабрик, наоборот, повышает.
Николай Радоман: — Прибыль на балло-гектар — неплохой, но не универсальный показатель. Надо учитывать, какими низко- или высокорентабельными культурами занимается хозяйство, есть ли у него откорм КРС или только производство молока. Поэтому нужно создавать комплексную систему оценки работы хозяйств. Неплохо бы учитывать прибыль на одного работающего.
«СГ»: — Сейчас разрабатывается система оплаты труда руководителей и специалистов хозяйств. Там учитываются многие показатели. Насколько совершенна эта система, требуется ли ее корректировка?
Олег Виноград: — В ней есть немало положительного. Зарплата руководителей и специалистов увязывается с качеством кормов, выполнением прогнозных показателей, снижением затрат. Но надо обязательно учитывать природное плодородие почвы. На слабых землях 50 центнеров зерна с гектара не получишь. Там прибыль от него всегда будет меньшей, чем на высокобалльных. Поэтому всегда надо учитывать производство на балло-гектар.
Николай Радоман: — Сегодня один из показателей, по которому оценивают работу руководителей и специалистов, — выполнение прогнозных показателей. Главный — рост валового производства продукции на доведенный процент. В прошлом году наше хозяйство получило ее на 800 миллиардов рублей. В 2014-м требуют увеличения на 2 процента. Казалось бы, цифра небольшая. Но надо учитывать, что агрокомбинат доит 9 тысяч килограммов молока от коровы, получает 700 граммов среднесуточных привесов свиней, 940 — КРС, 60 — птицы. Это мировой уровень. Планка поднята так высоко, что каждая десятая доля процента дается с трудом. Реально ли в такой ситуации произвести за год дополнительно товарной продукции на 16 миллиардов рублей? Это говорит о том, что прогнозные показатели надо доводить не механически, а дифференцированно, с учетом реальных возможностей хозяйств. Если, скажем, кто-то доит от коровы 4 тысячи килограммов, то может подтянуться и на 7 процентов. А передовым предприятиям надо планировать лишь минимальные приросты.
К валовым показателям при оценке труда руководителей и специалистов следует относиться по-иному. Бывают разные размеры хозяйств, большая разница в количестве работающих и, соответственно, в объемах валовой продукции. Чем она больше, тем больше подразделений. Значит, у руководителей и специалистов возрастают заботы, нервная нагрузка. Разве можно одинаково платить тем, кто производит продукции на 100 и 500 миллиардов рублей?
Иван Крупко: — Главный критерий оценки труда — уровень прибыли.
«СГ»: — Сегодня от всех хозяйств требуют реконструировать по ферме в год. Но под силу ли это всем? Может, кому-то можно и две фермы, а кому-то и одну в 2—3 года.
Евгений Зданович: — Нужна гибкость, чтобы слабые хозяйства не потеряли платежеспособность из-за того, что все деньги бросят на реконструкцию.
Николай Радоман: — Здесь мы немного переборщили, как и с жилищным строительством, когда навязывали строить конкретное количество домов всем подряд. Прежде чем взяться за дело, надо всегда просчитать экономические возможности и последствия. Почему, несмотря на огромные средства, потраченные на строительство и реконструкцию ферм, от них нет отдачи? Да потому,что помещения есть, но нет соответствующей кормовой базы, выверенной технологии, подготовленных кадров и, самое главное, высокопродуктивных животных. Нельзя навязывать новые стены, не имея соответствующей начинки.
Иван Крупко: — Считаю, что расслабляться с реконструкцией и строительством ферм не надо, государство взяло здесь правильный курс. С 1 января 2016 года Россия в рамках ВТО снимает все барьеры на ввоз продовольствия. А в Европе как раз с этого времени убираются квоты на его производство. Если мы за два предстоящих года не модернизируем животноводство, то не сможем конкурировать с другими странами на российском рынке. Поэтому сейчас надо не просто идти по пути реконструкции, а бежать. Но поскольку речь идет о зарабатывании валюты для страны, государство должно подставить плечо, помочь льготными кредитами.
Василий ГЕДРОЙЦ, «СГ»
Фото автора и из архива газеты «Нясвіжскія навіны»
