Кто старое помянет?..

Коренной житель Минска, скульптор и художник Борис Цитович в молодые годы вдруг принимает решение покинуть столицу, осесть с семьей в Вилейском районе, быть поближе к природе, людям...
Коренной житель Минска, скульптор и художник Борис Цитович в молодые годы вдруг принимает решение покинуть столицу, осесть с семьей в Вилейском районе, быть поближе к природе, людям... Об этом не раз писала белорусская пресса. О том, как выпускник художественной академии, книжный график готовил дипломный проект — иллюстрации к книгам Мележа «Люди на болоте», «Дыхание грозы», о том, как ездил в экспедиции по республике, и, видимо, соль и смысл земли нашей еще в молодые годы прочувствовал именно в деревне и уговорил жену уехать из столицы. «Почему?» — спрашиваю о событиях 30–летней давности. «Так было задумано», — со свойственной многим моим соотечественникам немногословностью отвечает мне Борис Борисович. Мы встретились недавно на маршруте Вилейка — Островец в научно–просветительской экспедиции «Дорога к святыням». Цитович знакомил нас с собственным проектом музея Первой мировой войны.

По сути, это братское кладбище в сосновом лесу близ деревни Забродье Вилейского района. Цитович наткнулся на могилы в 1975–м, с тех пор шаг за шагом он, его жена и сын, тоже художник, своими силами превратили кладбище во впечатляющий музей под открытым небом. Правда, Борис Борисович не любит, когда журналисты называют его экспозицию музеем. «Музей — это штат сотрудников, это целая организация. То, чем я занимаюсь все эти годы, — лишь творческий проект семьи Цитовичей. Ни личной выгоды, ни славы мне это не приносит, — говорит Борис Борисович. — Но я, пожалуй, лучше всех знаю, как должен выглядеть музей Первой мировой войны. А ту работу, которой сегодня приходится заниматься, могут делать и другие. Но желающих, к сожалению, нет».

В деревне Забродье, где живет семья Цитовичей, даже каменных домов нет — только деревянные. Толковые специалисты музейного дела вряд ли поедут в глухую деревню поднимать кресты и наводить порядок на погостах. Здесь нужен человеческий материал какого–то особого духовного порядка.

Там в лесу, на кладбище, удивительное дело, царят почти церковный покой и благоговение перед ухоженными могилками. Погост обнесен огромной цепью — как ее до сих пор не утащили, не знаю, но цепь красивая, произведение искусства. Видимо, место намолено, если у вандалов рука не поднимается ее увести. Есть солидная сосновая звонница (она делалась по проекту Цитовича). Вместо языка для колокола художник придумал использовать гильзу от снаряда времен Первой мировой... На кладбище в Забродье приходят школьники Вилейщины. Они попадают на экскурсию к Цитовичу и с удивлением для себя узнают, что на их родной земле, которая теперь выглядит, как рай земной, велись страшные бои, немцы травили царских солдат газом. В Забродье стояла 29–я пехотная дивизия Второй русской армии, и больше трети воинов в ней были белорусами. Дальше линии Нарочи немцы не подступили ни к Минску, ни к Молодечно. Но кровавой ценой. Любопытный факт: на сморгонском участке фронта защищали страну будущие маршалы Советского Союза Малиновский и Шапошников, поэт Блок, писатели Зощенко и Катаев.

Миллионы жизней наших земляков унесла Первая мировая, а братские воинские захоронения тех времен почти исчезли с территории СНГ. Борис Цитович — один из немногих, кто сумел воскресить эту тему и заинтересовать ею не только жителей своего района. В Забродье в последние годы едут туристы из всей Беларуси. Цитовичи предлагают им малый и большой экскурсионные маршруты. Неподалеку от кладбища, например, можно увидеть деревянную часовню благоверных князей Бориса и Глеба — святых заступников всех военных. Сейчас, пройдя малое освящение, она стоит уже с маковкой и под двумя крестами. Эту церковь Цитович и другие энтузиасты строят много лет, используя в основном собственные сбережения и пожертвования христиан. Стартовый капитал пришел свыше во всех смыслах: Борису Борисовичу присудили премию Президента в области изобразительного искусства, ее финансовая поддержка — 800 долларов — стала первым вложением Цитовича в дело превращения Вилейщины в центр духовной жизни со своей церковью на берегу Вилии и крестильной.

Бориc Борисович напомнил мне, что традиции церкви–памятника у православных верующих существовали издревле. Например, в вилейской церкви были найдены списки попечительского комитета, который в 1917 году планировал построить часовню имени Николая Чудотворца в память об освобождении Вилейки в сентябре 1915 года. После Октябрьской революции ни деньги, ни план церкви не уцелели, но остались интересные бумаги, из которых видно, что военные, сидя под пулями на вилейской линии фронта, перечисляли деньги на строительство церкви. «Такая своеобразная жертвенность была развита у наших предков. Нам этого не хватает», — замечает Борис Цитович. И движется дальше, несмотря на финансовые и моральные трудности, всегда сопутствующие человеку творческому, благородному, уверенному в своей правоте. «Так было задумано»...

Уже вернувшись в Минск из экспедиции, мне долгое время было невмоготу встречать утром и вечером праздных молодых людей, задаваться вопросом: «А чем заняты все эти люди с пивом в руках?» Сидят на лавках... Понятно, обсудить личную жизнь тоже надо. Но мне иногда кажется: вот если бы каждый из нас делал ежедневно чуть больше работы, чем обычно, хотя бы на пять минут дольше по делу засиживался на своем рабочем месте, — возможно, в итоге на полвека раньше нам бы удалось приблизиться к своим заветным мечтам...
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter