— Кто все это убирать будет? — я в ярости от очередных последствий детских игр. — Пушкин?
Моя дочь делает круглые удивленные глаза, но на всякий случай подтверждает неуверенно:
— Пушкин...
И пока Даша распихивает плюшевый хлам по углам, я отыскиваю на книжной полке «Сказку о золотом петушке». Это ж какой пробел в образовании — не знать Пушкина!
Для меня самой отношения с этим поэтом тоже так начинались. С пристыженности. Так всю жизнь они и шли бок о бок — Александр Сергеевич и перманентный стыд за свое невежество. Сперва родители делали ужасное лицо: «Не знаешь Пушкина?!» Потом я то путала персонажей произведений, то плохо заучивала легендарные строки. И в сердцах, как и другие школьники, думала: ну надо ж было этому Пушкину столько написать! На нашу голову. Но однажды на школьном празднике я как–то удачно прочла отрывок из четвертой главы «Евгения Онегина» — и ко мне пришло признание. Как сейчас помню, стою в библиотеке рядом с портретом поэта и, волнуясь, декламирую:
Но наше северное лето,
Карикатура южных зим,
Мелькнет и нет: известно это,
Хоть мы признаться не хотим.
Кстати, ай да Пушкин! Пророк.
В общем, так я поняла, что с этим поэтом можно иметь дело. Замечательная учительница русской литературы Ирина Николаевна вкладывала душу в каждый свой урок. А когда темой занятий были произведения ВРП (великого русского поэта), мы делали инсценировки, устраивали пушкинские вечера, конкурсы. Александр Сергеевич перестал быть портретом, а его слова из диковинок превратились в яркую игру звуков. Истории про шалости поэта и забавные анекдоты сделали его чуть ли не парнем моей мечты. Ну и все им написанное про Татьяну воспринималось мной приветом от Пушкина к Сулимовой. Я с удовольствием учила стихи наизусть и читала их, выступая на школьной сцене.
Жаль, что не вся литература была такой. Приходилось забывать балетную легкость слов ВРП, когда в учебниках вырисовывались прочие классики. «Нет, жизнь не только майский день, где все танцуют и поют», — неслось из колонок голосом певца Вячеслава Добрынина, и становилось понятно, что можно быть поэтом и без фамилии Пушкин. И я сама начала писать стихи и отправлять их в «Пионерскую правду»:
Люблю, когда метель метет,
Когда она в окно стучится,
Когда за печкою сверчок
Не может все угомониться...
«Ваши стихи полны искренности и добра, но очень напоминают что–то когда–то прочитанное», — написала мне ответ журналистка газеты Краснощекина. Ее письмо я долго хранила: хоть я и не Пушкин, но кто–то же прочел мое произведение, подумал и даже отрецензировал.
Читаю, а дочь периодически переспрашивает, что это слово значит, что то. Почему младший Иван — дурак? Почему баба бранится на старика пуще прежнего? Стараюсь объяснять поинтереснее, чтоб запомнила Пушкина и еще попросила почитать.
— Дурачина ты, простофиля!
Мой муж в шоке от такого заявления нашей дочери.
— Это что такое?!
— Папа, это из сказки Пушкина! И, кстати, я тоже хочу золотую рыбку!!!
— Все женщины одинаковые, — буркнул муж.
— Эх, кабы я была царица... — вздыхаю и думаю: — Пушкин — наше все!
И на всякую жизненную правду есть у него парочку строк.
