- Андрей Геннадьевич, недавно я побывала в Центре восстановительной терапии имени М.А. Лиходея - специализированном санатории «Русь». Его главная задача - комплексная реабилитация инвалидов боевых действий и военной травмы. Сколько подобных центров в России и хватает ли их на всех желающих?
- Сегодня реабилитационных центров (бывших санаториев), подобных «Руси», у нас нет. А в Советском Союзе было около десяти. После развала СССР функционируют только два: наш и в городе Саки на Украине. Но попасть в украинский санаторий сегодня довольно сложно: очень дорого. Поэтому инвалиды просят отправить их в Германию. Стоимость лечения там и на Украине практически одинаковая. Очень мощные центры есть в Израиле, там тоже занимаются реабилитацией раненных в боевых действиях. Но лечение там нашим инвалидам совсем не по карману, да и для нас очень дорого.
Потребность в подобных центрах очень велика: «Русь» может принять не больше 3 процентов нуждающихся в специализированной помощи. Во время войны в Афганистане инвалидами стали 29 тысяч человек, в Чечне - около 19 тысяч. Это не считая получивших увечье на военной службе, пострадавших от террористических актов, родственников погибших, которым тоже требуется реабилитация. Кроме того, статистика свидетельствует, что негативные последствия участия в боевых действиях проявляются в течение 10 лет, а пик инвалидизации наступает на одиннадцатый год.
Ныне инвалидов вследствие военной травмы и боевых действий в России около 120 тысяч. Поэтому, думаю, реабилитационный центр, подобный санаторию «Русь», как минимум должен быть в каждом федеральном округе. Но нашим официальным лицам ни статистика, ни наука в данном случае не указ: даже если инвалидность проявилась через год после окончания боевых действий, тебя признают инвалидом только по общему заболеванию. Государство пытается «сократить» число военных инвалидов всеми доступными способами. Где уж при таком отношении думать о создании специализированных центров?!
- Могут ли в «Русь» приехать инвалиды-афганцы из Беларуси, стран СНГ?
- Теоретически, да. Но после того как изменилось федеральное законодательство, Михаил Зурабов сказал, что у нас могут лечиться только граждане России. Мы пытались договориться, но не смогли решить вопрос финансирования, ведь афганцев надо не только лечить, но и доставить сюда. А нам это не по карману. Мы общественная организация. Радует то, что в Беларуси есть свои центры, в которых инвалиды могут получить необходимую помощь.
Если коснуться российского законодательства, то создается впечатление, что оно облегчает не жизнь, а уход инвалидов из этого мира. Государство берет на военную службу самых здоровых парней, практически со школьной скамьи. Ни образования у них нет, ни специальности. Любой может попасть в «горячую точку». Не дай бог, кто-то станет инвалидом - получит 3 тысячи 800 рублей пенсии… И живи на них.
На Кавказе к солдатам федеральных войск местное население сегодня относится как к оккупантам, мародерам и насильникам, хотя они ни в чем не виноваты. И не дай бог, солдата подстрелят или он подорвется на мине и станет инвалидом. Войны-то нет, значит, нет и боевых действий, следовательно, в своих увечьях он сам виноват. Его быстренько отправляют домой. Приходит инвалид в органы социальной защиты, просит помочь устроиться в жизни, а в ответ слышит: тебя Кремль посылал, с ним и разбирайся.
Хорошо, если калека живет в городе, там еще можно выбить 18 квадратных метров жилья, трудоустроиться, если организованы места для инвалидов, получить медицинскую помощь. А если он живет в сельской местности, где нет ни работы, ни лечебных учреждений? До нашего реабилитационного центра сельским жителям из российской глубинки доехать тяжело. Если тех, кто смог добраться до Москвы, мы встречаем и на автобусе доставляем до места, то до столицы нашей Родины инвалиды вынуждены добираться самостоятельно. Значит, большая часть людей с ограниченными возможностями никогда не получит качественную медицинскую помощь, не сможет пройти курс реабилитации.
- Но ведь в нашем законе записано, что государство оплачивает проезд инвалидов и сопровождающих их лиц до места лечения.
- Да, но Фонд медицинского страхования (ФМС) издал свои инструкции, по которым оплачивает дорогу только тем, кто едет в государственные лечебные учреждения. А наш реабилитационный центр общественный, поэтому направленным к нам инвалидам ФМС платить отказывается, хотя закон формы собственности не регламентирует. Тем более Президент России в Послании Федеральному Собранию обратил внимание на то, что перед законом все формы собственности равны и их необходимо развивать.
Мы боремся с чиновниками, но пока побеждают они: государство не упустит ни одной возможности сэкономить на своем народе, включая инвалидов. Я задавал вопрос об оплате дороги и Михаилу Зурабову, и его заместителям, и руководителю Пенсионного фонда, и членам правительства, и руководителям различных министерств.
Министр обороны Сергей Иванов рад бы нас поддержать, но в его компетенцию это не входит. Тоже отправляет петиции Михаилу Зурабову, но - как в бездонную бочку: ответа нет.
Зато есть 122-й закон - о монетизации льгот. Льготнику дали 400 рублей на каждый день санаторно-курортного лечения. Бабушка, живущая в деревне, рада, а безногий или безрукий защитник Отечества, лишившийся бесплатного транспорта, протезирования? Как ему на 400 рублей доехать до места лечения или сделать протез? На эти деньги можно только водки накупить, напиться и умереть быстрее.
В свое время умный человек разработал и внедрил систему льготного обеспечения, которую нынешние члены правительства сочли декларативной. Раньше льготник знал, что имеет право на бесплатный проезд, услуги телефонной связи, лечение и так далее. В этой системе был заложен механизм, исключающий коррупцию: между льготником и исполнителем не было посредника - чиновника. А нынешняя система породила такое количество посредников, что их услуги, уверен, обходятся государству гораздо дороже всех отмененных льгот. Недавние коррупционные скандалы, в которых замешаны крупные чиновники Пенсионного фонда и Фонда медицинского страхования, тому подтверждение.
Интересно, чем руководствовались авторы закона, по которому солдат или милиционер, отправленные в Чечню и ставшие инвалидами в бою, имеют право только на первичный бесплатный протез, а тот, кто был ранен, но без ноги или руки остался в результате повторных операций, - нет?..
Но разве эти операции потребовались бы, если бы не боевое ранение?!
А вот еще любопытный момент: если в бою тебя ранили в лицо, ты не имеешь права на бесплатное челюстно-лицевое протезирование. Но и это еще не все. Военным инвалидам, оставшимся без ног на поле боя, государство не даст бесплатный автотранспорт, в отличие от тех, кто стал инвалидом на производстве.
Всех ветеранов разделили на категории. У ветеранов и вдов ветеранов Великой Отечественной войны все нормально. Они имеют право на две пенсии: за погибшего мужа и по старости. На вдов и матерей погибших в афганской войне это положение не распространялось. Они долго бились за свои права, и наконец матерям, потерявшим сыновей в Афганистане, тоже разрешили получать две пенсии: за потерю кормильца и по старости, а вдовам - нет. Только после того как они прорвались на встречу к президенту Путину, им тоже разрешили получать две пенсии. Сегодня, к сожалению, социальные проблемы можно решить, только если умудрился прорваться к президенту.
- Как обстоит дело с протезированием?
- Изготовление протезов - процесс дорогостоящий. Поэтому мы не можем за свой счет делать протезы по немецким, израильским или японским технологиям с использованием специальных технологических сплавов, с шарнирными суставами, подвижные части которых позволяют ходить так, будто это «родная» нога. Такие протезы сосуды не пережимают, ткани не натирают. Их должно оплачивать государство через Фонд медицинского страхования. Но когда наши инвалиды обращаются туда с просьбой оплатить им современный протез, взамен предлагают приобрести не дорогой и качественный, а дешевый деревянный на ремнях. Мало того, нас тоже заставляют перейти на изготовление шинно-ременных протезов за 20-30 тысяч рублей. И это в XXI веке!
В субъектах Федерации сегодня работают в основном мастерские, оставшиеся после Великой Отечественной войны, со старыми технологиями и такими же мастерами, привыкшими ноги и руки выстругивать из дерева. Правда, ситуация постепенно меняется. Регионы побогаче - Москва, Санкт-Петербург - закупают новейшее оборудование, технологии. Но импортные комплектующие дороги. Поэтому изготовление протезов заказывают в НПО «Энергия». Там их делают из хороших материалов, но качество узлов плохое, они постоянно ломаются. Инвалиды на них жалуются. Не могут у нас наладить и выпуск хороших подъемников для колясок. Их пришлось закупить в Минске. Теперь никаких жалоб, подъемники надежные, работают хорошо.
- Неужели государство не заинтересовано в современных отечественных протезных мастерских?
- Видимо, нет. Оно больше заинтересовано в проведении различных тендеров. В громадной России государственных протезных предприятий чуть больше 70, а всего - около 100. В маленькой Германии, например, - более 3000 и ни одного государственного. Там в реабилитации участвуют только врач и пациент. Социальные фонды лишь оплачивают счета. Вся система построена так, чтобы обеспечить пациенту максимальные удобства.
Германия активно выходит на российский рынок протезно-ортопедических услуг. Например, хорошо изучив наше законодательство, «Отто Бокк» участвует в региональных тендерах наравне с местными протезными предприятиями. Схема их проведения проста: местное предприятие заявляет, что может изготовить протез за 50 тысяч рублей. Фирма «Отто Бокк» говорит, что за 40, хотя очевидно, что ее изделия стоят все 100 тысяч евро. Установив демпинговые цены, тендер выигрывает. «Потери» вернет, когда инвалиду понадобятся комплектующие. Они очень дорогие. В результате немецкая фирма забирает все производство, а местные предприятия остаются без работы.
Так же на рынке производства колясок поступают китайцы, заявляя на тендерах, что их изделия стоят 200 долларов. Выигрывают, делают некачественную дешевку, а когда та ломается, оказывается, что одно колесо к ней стоит 300 долларов. Вот и получается, что наши чиновники, узаконив подобные тендеры, поддерживают не отечественного производителя, а китайцев и немцев, совсем забыв об инвалидах.
- Какой выход вы видите?
- Государство, направляющее своих граждан на войну, «в горячие точки», на контртеррористические операции, должно тратить средства не только на пушки и снаряды, но и на реабилитацию. И не только получивших физические увечья, но и страдающих посттравматическими расстройствами, психологическими травмами, действующими, как мины замедленного действия.
Нам нужна не только государственная политика реабилитации пострадавших, но и государственный орган, который отвечал бы за ситуацию с ветеранами и инвалидами. Например, министерство по делам ветеранов, как в США.
Сегодня в системе исполнительной власти нет ни одного человека, который занимался бы вопросами социальной защиты, обучением и трудоустройством инвалидов боевых действий и военной травмы.
Другая проблема. Написали в законе, что военный инвалид имеет право на бесплатное высшее образование. Приходит он в институт, а там спрашивают, сдавал ли он ЕГЭ? Конечно, нет: когда он оканчивал школу, ЕГЭ не было. Институт тут же предлагает свои услуги, репетиторов, которым надо платить по 100 долларов в месяц за каждый из трех-четырех предметов. Где инвалиду, получающему мизерную пенсию, взять такие деньги?
Так же и с трудоустройством. По закону, инвалида обязаны принять на работу, на предприятиях даже квоты специальные должны быть, иначе наступят штрафные санкции. Но предприниматели скорее добровольно заплатят в налоговую инспекцию штраф, чем возьмут на работу инвалидов. В общем, логично. Рабочие места для инвалидов должно создавать государство, а не частник, вложивший личные средства в раскрутку своего дела. К тому же раньше у предприятия, на котором работают инвалиды, были льготы, за счет этого его продукция была конкурентоспособной, ее покупали. Когда льготы отменили, предприятия со здоровыми работниками и инвалидами оказались в равных условиях. А как можно создать конкурентоспособную продукцию, если у тебя работают инвалиды? Никак.
Если уж государство не заботится о людях, пострадавших на государственной службе, то частник тем более не будет это делать. Коммерсанты работают по 16 часов в сутки, и им на шею еще и инвалида посадить? Если правительство не хочет создать государственную систему реабилитации пострадавших в Афганистане, Чечне, Чернобыле, Дубровке, Беслане, мы просим позволить нам создать негосударственную. Так ведь пока не разрешают!
- А кто бы мог этим заняться, где взять специалистов?
- Например, такие общественные организации, как наша - Общероссийская общественная организация инвалидов войны в Афганистане. Они есть в большинстве субъектов Федерации. Но это должно быть прописано в законе. Специалистов, видимо, придется готовить самим, хотя учреждения, выпускающие реабилитологов, социологов, уже появились. Но где знания этих специалистов применяются сегодня? В основном в послеинфарктных, послеинсультных случаях. Например, чтобы моторику восстановить, но это единичные случаи. А в комплексной системе реабилитации они были бы востребованы максимально.
Если создать государственную систему и пусть не в каждом субъекте, а хотя бы в каждом федеральном округе региональный (межрегиональный) реабилитационный центр, уже было бы проще. Мы говорим о тех, которые уже стали инвалидами. Но ведь тот, кто возвращается, рискует стать инвалидом в течение последующих 10 лет. Он больше склонен к алкоголизму, наркомании, криминализации.
Прежде чем призывник окажется на поле боя, на опасном задании, он обязательно пройдет курс молодого бойца. Ему дают возможность от гражданской жизни плавно перейти к военной. А обратного периода адаптации нет. Ребята выполняли государственные задачи с оружием в руках, спасали людей. Вернувшись, увидели, что в мирной жизни никому не нужны, поняли, что их предали. Как от человека с такими ощущениями можно требовать стать законопослушным гражданином?
Таких ребят необходимо сразу направлять в реабилитационные центры, определять степень психологической устойчивости, восстанавливать психику. В этом прежде всего заинтересовано государство. Но нынешнее социальное законодательство все перевернуло с ног на голову. Сегодня у нас рыночные отношения. За бешеные деньги продаются футболисты, природные богатства. Лес, нефть, газ имеют цену, а жизнь человека - нет.
А ведь сегодня так же, как платят за футболиста, должны платить и за призывника. Из субъектов Федерации государство забирает молодых и здоровых. Регион их растил, лечил, учил в расчете на то, что, став взрослыми, они начнут работать на благо малой родины и возвращать долги. Вместо этого их забирают на государеву службу, а возвращают нередко инвалидами, без специальности и образования. И, парадокс: вместо того чтобы помочь им получить специальность и образование, создать рабочие места, власти предпочитают брать иностранцев.
- Сегодня афганцы считают, что шурави (советские воины) лучше американцев…
- Конечно, лучше. Мы бескорыстно выполняли свой долг. А американцы - исключительно из финансовых интересов. С приходом наших войск экономика Афганистана вздохнула, мы построили заводы, открыли предприятия. Стали активно развиваться торговля, транспортные потоки - там не было железнодорожных коммуникаций, только сухопутные дороги и авиация. Наши специалисты проложили в Афганистан две трубы. По одной текла солярка, по другой - бензин. Не оттуда, а туда качали. В течение десяти лет.
А американцы стараются все оттуда выкачать. Афганцы думали, что американцы их напоят, накормят, как шурави. А те, если что не так, начинают бомбить: день, неделю, месяц, несколько месяцев ежедневно. За период войны в Ираке и Афганистане американцы сбросили бомб больше, чем все страны во время Второй мировой войны. Наши, прежде чем нанести бомбовые удары, посылали войска, разведку, определяли противника, американцы так не делают. Они просто начинают бомбить, лупят по квадратам.
