ДАЖЕ сегодня планка в 5200 килограммов молока от коровы остается недостижимой для некоторых хозяйств, а Александрина Григорьевна САКУН из колхоза «Победа» Бобруйского района доила столько еще в далеком 1958-м. Этот трудовой триумф стал толчком к новым достижениям. После в ее жизни будет многое: орден Ленина и Золотая звезда Героя Социалистического Труда, ее огромный фотопортрет в белорусском павильоне ВДНХ в Москве и серебряная медаль этой престижной выставки, приемы у первых лиц Страны Советов, избрание депутатом Верховного Совета БССР, бесконечные интервью и фотографии в прессе. Но слава передовой доярки пришла к ней намного раньше.В ЯНВАРЕ 1956-го «Сельская газета» подводила итоги работы тружеников отрасли за предыдущий год. На передовице шестидесятилетней (!) давности — два портрета лучших доярок года: опытной Лидии Осиюк из Домачевского района (о ней мы рассказывали уже не раз) и совсем юной, 19-летней Александрины Сакун.
Как вчерашняя школьница сумела достичь таких удивительных результатов, оставив позади взрослых и хорошо знающих свое дело доярок? Как рассказывает сама Александрина Григорьевна, причиной всему… постоянный голод:
— Детства у меня не было. Одни лишения. Мать меня воспитывала одна. Помню, все время хотелось есть. Мама меня брала на жатву. Все идут на обед — и мы тоже, а есть нечего. Полежим на меже, отдохнем — и снова за работу. Так что и в мирное время недоедали, а когда в деревню пришли фашисты, то и подавно. В первый же день зарезали нашу коровку, потом кур и уток. Хату заняли итальянские военные, а нас «уплотнили»: ютились по нескольку семей в одном доме. Клопы, блохи, вши… Правда, один из итальянцев тихонько сказал матери, чтобы посылала меня к ним — он будет давать еду. Рассказывал, что у него самого четверо детей и воевать он не хочет, но приходится, иначе его расстреляют. Он предупреждал нас, когда будут облавы, мы тогда прятались.
Как выжили в годы оккупации, Александрина Григорьевна до сих пор не понимает. Ведь были опасности пострашнее голода. Карательные отряды, облавы, комендантский час, когда любого, кто ходил по деревне после шести вечера, могли расстрелять на месте. А когда фашисты собирались куда-то ехать в вечернее время, обязательно пускали перед собой подводу с мирными жителями и детьми — так боялись партизан.— Поэтому когда пришла долгожданная Победа, люди готовы были работать где и сколько угодно, только бы заработать на кусок хлеба. Я сначала трудилась на кок-сагызе. Это растение, напоминающее одуванчик, из него производили резину. Стала лучшей в звене, получила грамоту. И тогда наш сосед, он заведовал фермой, предложил мне стать дояркой. Согласилась с радостью: дояркам выдавали мешок пшеницы. Пригнали откуда-то 14 коров, — вспоминает Александрина Григорьевна, — больных, побитых. Выхаживала их, старалась. В итоге надоила от каждой по 1800 килограммов молока. В те годы это было достижением. Доярки сами прогоняли молоко через сепаратор, сами сбивали масло.
1950 год выдался неурожайным, голодным. Чтобы прокормить скот, сдирали солому с крыш, измельчали ее, заливали горячей водой — чтобы хоть какую-то ей съедобность придать.
— Голодали не только животные, но и люди. Свекровь моей тетки очень хорошо умела печь хлеб из солодухи — пророщенного зерна. Отломит мне корочку — мол, у тебя зубы есть, — а сама мякиш ест. Зато когда построили еще один хлев, председатель велел заведующей свинофермой выдавать дояркам в припол картошку. До сих пор помню, какая вкусная была та бульба. А заведующий молочной фермой наливал нам по кружке молока. Этим и спасались.
В 1952-м вышло распоряжение: кто добьется стопроцентной сохранности телят, дадут четырехмесячную телушку. И Александрина буквально переселилась в сарай к коровам. И спала с ними, и пила, и ела. Вырастила. Сдала государству. И получила телушку!
— Вели мы ее с мамой домой, и радости нашей не было предела! Ведь после немцев в доме не осталось ничего: пустые стены и пол, — вспоминает сельчанка. — А трудодни обеспечивались очень скудно. После рождения старшего сына сразу вышла на работу. За это мне насчитали компенсацию — 140 трудодней. И на эти трудодни выдали… 11 килограммов сорго, да и то необмолоченного.
Свекор смастерил для внука колыбель. Александрина взваливала ее на плечи — и шла работать. Когда родился второй сын, стало еще сложнее. Один ребенок лежал в колыбели, второй — за плечами.
ТАК и трудилась. Причем не только на ферме, но и в поле. Все доярки должны были отработать на льне: собрать, обмолотить, погрузить на повозку, разостлать, высушить, подобрать, сформировать в снопы и только потом сдать. Трудились на свекле, на картошке, колоски собирали.
Правда, с годами становилось сытнее.
Из публикации в «Сельской газете»: «Приказом Министерства сельского хозяйства Белорусской ССР передовые доярки колхозов республики за получение высоких надоев молока в 1954/55 хозяйственном году премированы деньгами. Премию в размере 1200 рублей получила Александрина Григорьевна Сакун из колхоза «Победа» Бобруйского района, надоившая более 3,5 тысячи килограммов молока от коровы. Передовая доярка получает высокие надои не только летом, но и зимой, благодаря тому, что обеспечивает коровам такой рацион, который бы по своим питательным свойствам приближался к летнему».
Молодую доярку премировали поездкой на ВДНХ в Москву. Зашла Александрина Сакун в белорусский павильон на главной выставке страны и обомлела: на нее с огромного фотопортрета строго смотрела… она сама. К слову, из Москвы тогда девушка привезла серебряную медаль ВДНХ.
Вскоре после возвращения из столицы СССР Александрине Григорьевне председатель сделал «подарок»: новую ферму построили прямо около ее деревни Заболотье, чтобы ходить было ближе. Рядом с коровником выкопали землянку, поставили туда грубку, установили котел, и доярки сами запаривали животным корм. Разве только возчики бочку воды подвезут. Коров чистили вручную, трижды в день, как коней — щетками. На корове не должно было быть ни капли грязи, после чистки вытирали насухо. Трижды в день перестилали подстилку. Все, что за сутки из коровника выгребут, — увозили на поля, удобрять картофель. Трижды в месяц приезжали из Бобруйска — проверяли состояние здоровья коров, брали анализы.
Зимой сенаж замерзал. Приходилось лезть в яму, орудовать киркой, потом отогревать его в землянке. И молоко сами отвозили сдавать на гормолзавод, на станцию Телуша. Только после того, как ферма стала давать высокий вал, выделили возчика.
Очень хорошо в колхозе росла кукуруза. На корм ее брали, когда та достигала восковой спелости, была такой хрусткой и нежной, что в пору самим было лакомиться. Утрамбовывали по 20 килограммов в ведро. В каждую руку по ведру — и так несколько ходок. Неудивительно, что и сейчас руки болят. «Но тогда все так работали, и никто не жаловался, что утомился», — спохватывается Александрина Григорьевна.
Колхоз «Победа» всегда был в тройке лидеров в области. Проблемы были только с зерном. Собирали картофеля по 400—500 центнеров с гектара. Больше 500 центнеров — свеклы. Молока было много. В 1958 году по колхозу в среднем доили 4800 килограммов. Александрина Сакун в это же время получала от коровы по 5200 килограммов молока. За это и присвоили звание Героя Социалистического Труда.
Трижды довелось встречаться ей с Никитой Хрущевым. В первый раз — на вручении наград, во второй — на торжественной встрече с передовиками, а в третий — на банкете:
— Приехала я в Минск… в валенках, не нужна нам была в деревне другая обувка. Но жены руководителей купили мне туфли за 8 рублей, прибрали меня, приодели. Так и пошла на банкет. Никита Сергеевич мне показался очень простым человеком, настоящим сельчанином. И сейчас думаю: таким он был на самом деле или это игра для нас, простых людей?
Получив звание Героя, Александрина Григорьевна все так же продолжала доить коров. Но жизнь ее все-таки изменилась. В 1960-м ее избрали депутатом Верховного Совета БССР:
— Вот тогда я посмотрела, как некоторые люди живут! В вагоне кушетки бархатом обиты. К поезду машины подавали, везли нас в гостиницу. Наутро машины снова у гостиницы, доставляют на заседание. Чувствовалось уважение, почет. Сейчас говорят, мол, нас тогда брали в депутаты только для массовости. Ничего подобного! И выступали, и речи произносили, если было что сказать толкового. А если не было — зачем лишний раз воздух сотрясать?
ПОТОМ была и членом обкома и райкома, депутатом местных Советов и Бобруйского райсовета. Выбирали и заседателем суда, но уже после второго заседания «сбежала» на ферму: коров надо было доить, не до судов. А еще в документальном киножурнале снималась.
— Помню, намучилась я тогда! Кажется, хорошо иду, а они все требуют повторить да повторить… И так пройдись, и эдак… Коров доить легче, честное слово! Потом, как киножурнал привезли в деревню, показали — так не все меня там и узнали даже. Не получилось из меня актрисы, — смеется Александрина Григорьевна.
Но почет и уважение снискала себе своей ударной работой. Областное руководство к ней прислушивалось. Могла выбить для колхоза и технику, и зерно.
А в 80-е годы стало подводить здоровье. Врачи определили вторую группу инвалидности. Это известие Александрина Григорьевна перенесла тяжело: плакала, не верила врачам, уверяла всех, и себя в том числе, что может и должна работать. Но природу не обманешь: падала в обморок, да и силы уже не те были.
Вырастила Александрина Сакун четверых сыновей, одного, к сожалению, уже нет в живых. Все трудовые люди, но только один остался в сельском хозяйстве. Богата она и внуками: их у нее восемь. Три внучки и пятеро внуков. Все трудолюбивые, живут по совести — гордится она. А с такой бабушкой как же иначе!
bolshakova@sb.by
Фото автора и из архива Александрины САКУН
