О причастности западных стран к Холокосту и о Господнем наказании гитлеровских прислужников, которые позарились на чужие одеяла и перины.
Не так давно норвежский премьер Йенс Столтенберг извинился перед евреями за то, что его страна участвовала в Холокосте. Вроде бы, причем тут Норвегия, ведь ту войну развязала нацистская Германия. Но, оказывается, не все так однозначно. Двадцать лет назад в Амстердаме, во время посещения музея Анны Франк, мне и в голову не могло прийти, что хозяева, рассказывая о трагической судьбе девочки, которая двадцать пять месяцев вместе с семьей укрывалась от гитлеровцев в узком тайнике в складском помещении, умолчат о чем-то весьма важном. Об Анне Франк, о том, что в своем убежище она вела дневник, мы знали с ученических лет, и с душевным трепетом рассматривали его страницы, хранящиеся под стеклом в том самом ставшем музеем убежище, вход в которое был закамуфлирован под шкаф. Но нам не сказали, что семью Франк эсэсовцам выдали голландцы. Стукач, сообщивший, где прячется девочка, получил 7,5 гульдена. Столько в Нидерландах платили всем, кто указывал на скрывающегося еврея. И хотя гульден был тогда втрое дороже британского фунта, до иудиных тридцати сребреников сумма не дотягивает.
Подобные «услуги» гитлеровцами оплачивались не только в Голландии. Во Франции, утверждают, это было 20 франков. Лишение евреев имущества во время Второй мировой войны во многих странах стало делом государственной политики — не только гитлеровской, утверждает польский публицист Петр Осека. Его статья под красноречивым названием «Кто мог предположить, что вы выживете» опубликована в польском журнале «Политика» в прошлом году. Ей предпослан недвусмысленный подзаголовок — «Вся Европа принимала участие в грабеже имущества евреев, которым нацисты приготовили холокост». Однако Голландия, подчеркивает Осека, ссылаясь на европейских исследователей, была «образцовым примером исправно организованного грабежа».
В Голландии местные власти сначала скрупулезно учли всех, на кого можно было распространить «нюрнбергские законы», которыми евреям ограничивалось право на профессиональную деятельность, обладание имуществом и, как оказалось, на жизнь. Вслед за составлением списков под вывеской «еврейского банка Lippman Rozental&Co (Liro) было создано учреждение, имитирующее деятельность банка, а по сути ставшее продуманной ловушкой». Евреев заставили перенести туда счета, депозиты, страховые полисы, патенты, ценные бумаги, бижутерию, предметы искусства, документы на все виды собственности. Это был ловкий ход: банк был местным и еврейским, и начавшие было нервничать евреи успокоились. Они «понятия не имели, что делается по другую сторону банковских окошек». На самом же деле номера счетов, выдаваемые тем Liro, были липовыми. Все вклады и ценности «бросались в один котел», а если евреи пытались получить выплаты, то «они узнавали, что их счета заблокированы».
Во Франции и Бельгии осуществлялись меры по «ариизации магазинов и фабрик», чем занимались тысячи французских и бельгийских государственных чиновников. В этой ситуации фирмы сами старались избавиться от совладельцев-евреев, «заменяя их родовитыми французами». Именно так «развивались события в Sociйtй Parisienne de Confection и широко известной Galerie Lafayette». Евреев-собственников понуждали к «продаже своих активов за бесценок, либо под разными предлогами аннулировали их документы на право обладания». В тех случаях, когда «французские чиновники действовали слишком сонно, выручали местные бизнесмены, охотно указывая на неарийских владельцев фирм-конкурентов». После войны исследователь из британского Оксфорда Роббер Жильдо в своей работе, построенной на документах трех французских префектур, сделал вывод, что в деле «ариизации» предприятий «французская общественность оказалась куда более антисемитской и жадной, нежели французские власти».
В разных странах западной Европы грабеж еврейского имущества приобретал различные формы брутальности, констатировал польский публицист, однако круг непосредственных и примыкающих к ним грабителей бывал даже более широким, «граждане Франции, Бельгии, Голландии, Италии, Румынии, Болгарии, Венгрии массово участвовали в выкупе еврейского имущества за гроши по отношению к его действительной стоимости». А вскоре «мебель, наряды, автомашины, картины выставлялись на продажу в пользующихся хорошей репутацией аукционных домах Парижа, Милана, Брюсселя и Вены». Автор цитирует Мартина Дина из Центра по изучению Холокоста в Вашингтоне, обратившего внимание на «особый легализм производимого грабежа», когда «драматизм событий был скрыт под покровом обыденности». Миллионы людей «изо дня в день теряли нажитое за всю жизнь добро, но все это происходило без крови, криков и выстрелов — в банковских кабинетах и нотариальных офисах».
Кровь, крики и выстрелы, подчеркнул Петр Осека, раздавались на территории оккупированных гитлеровскими фашистами Польши, Украины, Беларуси, в балтийских странах, «где грабеж был интегральной частью уничтожения: у евреев отнимали имущество в гетто, по пути к газовым камерам, шарили в одежде, вырывали золотые зубы у трупов». Деньги, драгоценности, произведения искусства «почти полностью попадали в руки офицеров СС и вспомогательных полицейских формирований».
Однако принудительно лишенные имущества и даже добровольно отдавшие его в большинстве своем смерти не избежали. Их потом грузили в эшелоны и отправляли в лагеря смерти. Отправляли местные власти тех стран. Только 16 июля 1942 года из Парижа и парижских пригородов депортировано почти 10 тысяч евреев. В том «мероприятии» участвовало 450 французских полицейских и жандармов. Такие же эшелоны тянулись из Венгрии, Италии, Болгарии, Норвегии, Словакии, той же Голландии, других стран. Исключением стала Дания, король которой Кристиан Х заявил, что сам наденет повязку со звездой Давида, если оккупанты попытаются ввести это правило для евреев. Большинство своих евреев датчане спасли, переправив их в нейтральную Швецию, не дав в обиду даже прибывших из Германии.
О степени вовлечения населения западноевропейских государств в преступления нацистов свидетельствует и то, что в большинстве этих стран после войны были приняты законы, хотя и отменяющие декреты гитлеровской оккупации, но не учитывающие интересов евреев. Тем из них, кто уцелел, надо было доказывать, что их ограбили, искать документы, подтверждающие, что они чем-то владели. Как написал Роббер Жильдо, когда несколько евреев вернулись во французский город Тур, то они увидели, что их имущество поделено и распродано, а на вопросы звучал один ответ: «Кто мог подумать, что вы выживете!» В странах, испачкавшихся коллаборационизмом, вопросы собственности толковались не в пользу потерпевших, и «крайним примером такой позиции была ситуация в Италии, где возвращением еврейского имущества занималась та самая государственная структура, которая в 1939 году контролировала ход его конфискации».
Известно, что в нынешней Европе только за сомнение в ужасах Холокоста можно получить тюремное заключение, но мало кто догадывается, что банковские проценты нередко базируются на тех самых еврейских деньгах. На исходе ХХ века правительство Швейцарии под давлением мировой еврейской общественности согласилось, чтобы комиссия под руководством бывшего шефа американской Федеральной резервной системы Пола Волккера исследовала недоступные до этого банковские архивы. Итоги потрясли всех, поскольку «оказалось, что группа швейцарских банков, среди которых был и Credit Suisse, во время войны отмывала нацистские деньги в огромных количествах, прежде всего, полученные в ходе грабежа евреев». Общая сумма поступивших из третьего рейха в Швейцарию «инвестиций» такого рода была «оценена в 15 миллиардов современных франков — это больше, нежели тогда стоил валовой продукт Швейцарии». Было подсчитано, что «почти 80 процентов золота, награбленного во время Холокоста, прошло через швейцарские финансовые институты, которые от имени своих клиентов совершали трансакции, поддерживающие германскую военную промышленность». Комиссия открыла несколько десятков счетов и страховых полисов, принадлежащих погибшим евреям. В одной из стран — теперь уже членов ЕС — на еврейские богатства в свое время был создан пенсионный фонд, действующий поныне.
В материалах по истории Холокоста приходилось читать, что в Беларуси, где гитлеровцы уничтожили более полумиллиона евреев, им не удалось добиться широких антиеврейских настроений и массово вовлечь белорусов в убийственный процесс. Такие слова стоят больше самых больших денег, однако сказать, что у нас никто не измазался, тоже нельзя. Года два назад, вернувшись из командировки на Брестчину, сказал жене, что в одном из СПК встретил ее земляка. Назвал фамилию, а она сразу нахмурилась: «С ними в нашем селе старались не общаться. Это была единственная семья, позарившаяся на имущество евреев. Когда у них один за другим умерло двое внуков, все так и говорили: Господь наказывает за еврейские одеяла и перины…»
Вспомнилось, что и в моей деревне сторонились одного вороватого семейства, о котором поговаривали, что его глава на подводе сгонял в местечко, где осенью 1941 года было расстреляно более двух тысяч евреев. У всех трех его сыновей судьба сложилась — не позавидуешь: тюрьма, слепота. В Барановичском районе приходилось слышать историю о человеке, который «на отнятое у евреев золото» после войны отстроил дома сыновьям, зятьям, но «все его дети кончили плохо, потому что Бог все видит».
Это хорошо, что в людском сознании доминируют такие суждения. Но не надо забывать и о том, что в Колдычевском лагере заключенные просили Господа, чтобы их конвоировали немцы, а не полицаи, написал в книге «Белорусский секрет» американец Джон Лофтус, потому что полицаев боялись больше, чем немцев. Узников гетто в Минске расстреливали не только гитлеровцы, при расстрелах в Борисове «отличились» белорусские полицаи. Гетто в Старых Дорогах — полторы тысячи человек — умертвил полицейский гарнизон из деревни Дражно, сообщала пресса, «а вещи мародеры и убийцы увезли на подводах домой». И нет свидетельств, что семьи полицаев отказывались принять привезенное.
На этом фоне просто кощунственно звучат слова тех, кто пытается утверждать, будто в условиях оккупации полицейские «пытались бороться за независимость Беларуси». Побойтесь Бога, кому нужна и чего стоит независимость, политая кровью убитых только за то, что они принадлежат к другому народу? Да и о какой независимости можно говорить, если белорусам гитлеровцами была предписана та же судьба, что и евреям, только с рассрочкой на тридцать лет.
Яков АЛЕКСЕЙЧИК
