Учиться сегодня дорого. С этим вряд ли кто-то возьмется спорить от Москвы до самых до окраин. Бюджетных мест в вузах с каждым годом становится все меньше, расслоение в обществе растет, а число мест, где можно подзаработать, сокращается. Поэтому заявление минувшей весной российского правительства о начале действия с 1 декабря льготной образовательной линейки кредитов пробудило в молодежи, самозабвенно постигающей премудрости науки, светлые надежды и веру в бесценность знаний.
Первый день зимы многие студенты ждали, как дети ждут Нового года и прихода сказочного Деда Мороза. Однако реальность оказалось до банальности прозаичной. Как по-деловому скупо проинформировал население “Коммерсант”, важные документы затерялись в лабиринтах Минюста. “Нас огорчает задержка в подготовке документа, потому что до его согласования банки и вузы не могут подписывать соглашения об участии в программе”, — сообщили в Минобрнауки. В Минюсте же вообще не смогли предоставить никаких комментариев.
Некоторые интернет-пользователи тут же задались вопросами: а что это за такой Минюст, где будто в Бермудском треугольнике исчезают эпохальные постановления, и может, необходимо всем скинуться по стипендии на сыщиков, которые бы помогли найти потерю? Ладно бы это было некая ведомственная бумажка, от пропажи которой никто и слезы не уронил бы. А тут гербовый, можно сказать, документ. И поминай как звали?
Впрочем, можно, конечно, кидать камни в Минюст, который из-за своего юридического буквоедства оставляет тысячи тянущихся к знаниям без средств к образованию. Но только ли в бюрократизме дело?
Экономисты любые радужные заявления политиков и чиновников анализируют прежде всего под микроскопом прагматизма: а деньги откуда? Евгений Гонтмахер, член правления Института современного развития, говорит, что на все озвученные нынешней российской властью расходы нужен соответствующий бюджет, который может прирастать лишь двумя путями: либо за счет модернизации производства, либо за счет сырьевых поступлений. С модернизацией дело обстоит напряженно. “На инвестиции идет менее 20 процентов того, что страна зарабатывает. Это очень мало. Значительную часть денег просто “проедаем”. Сказано лаконично и сурово. Не лучше ситуация и с углеводородами. И если цены на нефть, например, не перешагнут 100-долларовый рубеж, то и рассчитывать особенно не на что. “По оптимистическому прогнозу социально-экономического развития страны, который дает правительство, в конце бюджетной трехлетки мы только выйдем на докризисный уровень ВВП и промышленного производства, — считает Евгений Гонтмахер. — Получается, что налоговые поступления, в том числе в федеральный бюджет, все эти годы будут ниже, чем до кризиса. И это создает определенную противоречивость с тем большим размером выплат, которые мы на себя берем”.
Кстати, как отмечают эксперты, российский бюджет следующего года предлагается с достаточно большим дефицитом — 3 триллиона рублей, при том что расходная часть составляет 9 триллионов. “Известно, что многие страны мира живут с дефицитным бюджетом. Правда, он там не такой большой”, — резюмирует Евгений Гонтмахер.
А ведь что касается тех же студенческих кредитов, то государство должно было взять на себя выплату банку трех четвертей от ставки рефинансирования (сейчас она в России — девять процентов). На эти цели предполагалось выделять из бюджета 0,5 миллиарда рублей в год. По предварительным оценкам Минобрнауки, этого хватило бы на 10 тысяч студентов. Программа должна была действовать до конца 2013 года. Но теперь под большим вопросом: заработает ли она вообще?
Кредитный “неуд”. Широко разрекламированные в России льготные образовательные кредиты для студентов пока так и не стали реальностью
