Краюха хлеба

Хлеб детства... Мама ловко подхватывает из формы последнюю буханку и кладет ее, пышущую жаром, на мои руки, покрытые полотенцем: "Неси!" Бегу к столу, чувствуя, как припекает ладони. Но сердце, кажется, готово выскочить из груди от радости. Смеюсь, дую на руки. Мама уже накрывает хлеб, "укутывает" его - это чтобы хлебный дух не утек на волю. Но его, этого духа, так много, что он, похоже, не вмещается в хате, и свежим хлебом пахнет даже на улице.

Вечером, когда во дворе под кленом мы садимся ужинать, отец берет буханку в руки и щедро одаривает меня мягким ломтем. Делает он это не торопясь, торжественно нахваливая маму, что больно хорош вышел нынче хлеб, и в душе опять возникает ощущение праздника.

Давно это было. А помнится, как сейчас. Вся наша семья работала, чтобы вырастить хлеб. Редко видели мы отца в жаркие дни страды: наскоро перекусив, поспит часок-другой - и опять в поле. В хлебе на столе была капелька труда и наша, детская. Мама доверяла просеять муку, смазать формы жиром, сторожить от кур золотой ворошок пшеницы, пока та сушилась на солнце. И уже с детства мы знали, что хлеб требует работы только на совесть, времени и сил - полностью, без остатка.

Из ржаных сухарей и родниковой воды в большом деревянном бочонке мать ставила квас, и его хватало на огромное количество гостей. Остановится, бывало, какой-нибудь шофер возле хаты, скажет: вынесите, хозяюшка, попить. Хватит из ковша ядреный, хорошо утоляющий жажду напиток и только головой покачает: "Хорош!"

А я гордился: то ли еще могут руки моей матери!

...Много вкусных блюд едал я в гостях и на праздниках. Только не знаю ничего слаще домашнего хлеба. Из всех маминых гостинцев через многие годы я чувствую щемящий сердце запах моего детства - запах хлеба, испеченного мамой.