Когда-то в детстве я прочитал книгу Льва Шейнина "Записки следователя".Мир уголовной романтики захватывал с каждым очерком. Особенно поразил меня рассказ о знаменитом питерском налетчике Леньке Пантелееве. Что мы знаем о нем?
Цитирую по книге Льва Шейнина
: "Но больше всего он любил появляться в нэпманских квартирах в те вечера, когда там пышно справлялись именины хозяйки, или свадьба, или праздновалось рождение ребенка. О таких семейных торжествах Ленька загадочными путями узнавал заранее.
В этих случаях Ленька всегда появлялся в смокинге, далеко за полночь, в самый разгар веселья.
Оставив в передней двух помощников и сбросив шубу на руки растерявшейся прислуге, Ленька возникал, как видение, на пороге столовой, где шумно веселилось избранное общество.
- Минутку внимания, - звучно произносил он, - позвольте представиться: Леонид Пантелеев. Гостей прошу не беспокоиться, хозяев категорически приветствую!..
В комнате немедленно устанавливалась мертвая тишина, изредка прерываемая дамской истерикой.
- Прошу кавалеров освободить карманы, - продолжал Ленька, - а дамочек снять серьги, брошки и прочие оковы капитализма...
Спокойно и ловко он обходил гостей, быстро вытряхивая из них бумажники, драгоценности и все, что придется.
- Дядя, не задерживайтесь, освободите еще и этот карман... Мадам, не волнуйтесь, осторожнее, вы можете поцарапать себе ушко... Молодой человек, не брыкайтесь, вы не жеребенок, корректней, а то хуже будет... Сударыня, у вас прелестные ручки, и без кольца они только выиграют.
Не проходило и десяти минут, как все уже были очищены до конца.
- Семе-э-н, - кричал Ленька в прихожую, и оттуда вразвалку, как медведь, медленно и тяжело ступая, выходил огромный, косолапый дядя с вытянутым, как дыня, лицом.
- Семе-э-н, - продолжал Ленька с тем же французским прононсом, - займитесь выручкой.
Помощник, сопя и тяжело вздыхая, укладывал в большой кожаный мешок груду часов, бумажников, колец и портсигаров.
За столом по-прежнему царила мертвая тишина. Когда Семен кончал свое дело, Ленька снова отсылал его в прихожую и садился к столу.
Он молча наливал себе бокал вина и, чокаясь с хозяйкой, пил за ее здоровье.
Потом, сделав изысканный общий поклон, он удалялся, не забывая оставить в прихожей свою визитную карточку".
Прочитав этот отрывок, я представлял себе высокого элегантного красавца, забирающего деньги у проклятых буржуев, и никак не мог понять, почему угрозыск защищает нэпманов, которые, как объясняли нам в школе, "ведрами пили кровь рабочего класса".
Тогда я так и не узнал, кем был этот таинственный питерский Робин Гуд.
Лев Шейнин писал, что Ленька Пантелеев - бывший телеграфист, до революции должность эта считалась весьма почтенной, начитавшийся авантюрных романов.
После каждого налета он оставлял на месте преступления свою визитную карточку: "Леонид Пантелеев - свободный художник-грабитель".
На ней "четким конторским почерком он писал: "Работникам уголовного розыска с дружеским приветом. Леонид".
Кроме того, по словам Льва Шейнина, Пантелеев отправлял в питерские институты деньги для нуждающихся студентов.
Много позже, занявшись криминальной историей, я выяснил, что визитные карточки "на меловом картоне" оставлял известный до и после революции знаменитый налетчик Николай Сафронов по кличке Сабан, а деньги в Московский университет отправлял его бывший студент Гришка Адвокат.
Так что образ Леньки Пантелеева, налетчика с галантерейными манерами, был, мягко говоря, собирательным.
* * *
Его родители подались в Питер из Жиздринского уезда Калужской губернии в конце девятнадцатого века. Иван Пантелкин был согласен на любую работу, чтобы прокормить семью. Сначала они осели в Тихвине, где в 1902 году родился Леонид Пантелкин, будущий налетчик Ленька Пантелеев.
Его отец все-таки обустроился в Питере на фабрике.
Детство Леньки было обычным для таких пацанов из рабочих бараков.
Но он все же окончил начальную школу, что по тем временам было вполне приемлемым образованием, тем более что по окончании он получил похвальный лист "за усердие, прилежание и достаточные успехи".
Не знаю, сыграла ли эта научная награда решающую роль в его дальнейшей судьбе, но ему удалось устроиться учеником в типографию газеты "Копейка". Надо сказать, что в те времена профессия наборщика хорошо оплачивалась.
Ленька Пантелкин стал, несмотря на молодость, вполне солидным человеком. Он много читает, тем более что книги набирались в его типографии.
Революцию семнадцатого он встретил как праздник. Несмотря на молодость, записался в отряд Красной гвардии и после работы шел на военную учебу. Позже как потомственного пролетария его переводят в особый отряд ВЧК.
Начались "суровые чекистские будни". Отряд изымает хлеб у кулаков и мануфактуру у фабричных, берет золотишников и охраняет важные объекты, арестовывает и расстреливает врагов революции.
Ленька Пантелкин был беспощаден к ним. Приводил приговоры в исполнение охотно и старательно.
Это не осталось незамеченным. Красная Армия выбила части Булаковского из Пскова, и Ленька становится комиссаром (оперуполномоченным) Псковской ЧК.
Итак, ему 17 лет. Он носит кожаную куртку и фасонистые сапоги, на поясе у него болтается маузер, а главное, он получил неограниченную власть над людьми. Он может арестовать и освободить, расстрелять или помиловать.
И именно это пьянит молодого Леньку Пантелкина сильнее, чем самогон или спирт.
Через несколько месяцев его, как растущего оперативника, отправляют на учебу в Петроград.
В 1921 году, поступив на работу агентом-контролером в Псковскую транспортную ЧК, Ленька меняет фамилию на более благозвучную.
Так появляется новый сотрудник Леонид Пантелеев. Гражданская война уходила в прошлое, жизнь налаживалась. Нэп открыл новые перспективы для деловых людей, а Леонид Пантелеев по-прежнему получал паек и мизерную зарплату.
Но однажды в пивной "Кострома" он и его коллега Варшулевич знакомятся с неким Васильевым, который предлагает им выгодное дело.
Не надо грабить и убивать, нужно лишь встретить Васильева в Питере и проводить до Пскова.
Так Ленька и Варшулевич стали "крышей" сбытчика краденого. Васильев возил к границе меха и ценности, взятые бандой питерских налетчиков.
У Леньки появились неплохие костюмы, часы, обувь. Были деньги на баб и выпивку, и жизнь казалась необыкновенно прекрасной.
Новый, двенадцатый по счету, председатель Питерской ЧК Мессинг решил покончить с бандитизмом в колыбели революции и попросил помощи у Федора Мартынова, начальника особой группы по борьбе с бандитизмом.
В Питер приехали московские опера, которые начали аккуратно и оперативно грамотно разрабатывать крупные банды.
Для Пантелеева это кончилось трагически. Однажды, когда они встретились с Васильевым, их повязала особая группа.
Так попал доблестный чекист в губернский домзак N1 на Шпалерной улице.
Его не расстреляли, что по тем временам было крайне странно.
Отсидел Ленька в домзаке три месяца и вышел на волю чекистом-расстригой. Правда, в камере он подружился с неким торговцем Вельманом, который на самом деле был опытным наводчиком.
* * *
Многие, кто до меня писал о Леониде Пантелееве, считали, что в налеты он пошел от жажды риска и любви к красивой жизни.
Но из многих недоговорок старых сыщиков я понял, что Леньку не просто помиловали на Шпалерной улице. Он вышел и сразу же начались налеты на квартиры самых знаменитых нэпманов, меховщика Богачева, доктора Грилихеса, ювелира Самойлова.
Те, кто впоследствии будет давать показания по налетам, отмечали, что Ленька жил скромно и никаких особых денег и ценностей у него не было.
Как водится на Руси, власть всегда нуждается в деньгах, в том числе и родная советская, которая добывала их любыми путями.
Есть версия, которую, кстати, поддерживает мой коллега Гелий Рябов, написавший сценарий фильма "Рожденная революцией", что Ленька просто экспроприировал ценности для питерского ОГПУ.
Иначе чем объяснить, что он не взял ни одной государственной копейки и не ограбил ни одного человека, не имевшего отношения к коммерции.
А такие люди в Питере были. Актеры, инженеры, партработники, художники.
Налетчик такого уровня вполне мог оприходовать пару Трудсберкасс и унести приличный куш. Но Ленька Пантелеев почему-то этого не делал.
Почему? Для чего он представлялся нэпманам полным именем? Чтобы показать свою удаль? Нет. Он был оперативником ЧК и знал отлично, что такое конспирация. Ни на одном из налетов он не пролил ни капли крови.
Пистолет использовался только для устрашения.
Но кроме ГПУ в Питере был уголовный розыск.
В отличие от столицы, где партчинуши незамедлительно выгнали всех старых сыщиков, в Питере работали такие мастера-криминалисты, как бывший начальник сыскной полиции Андрей Кирпичников, Сергей Корнев, Андрей Горин.
Они выучили оперативному мастерству лучших советских сыщиков тех лет - Ивана Бодунова, Сергея Кондратьева, Михаила Суббоча.
Леньку Пантелеева взяли в обувном магазине Бекли на Невском. Он выбирал себе новые фасонистые туфли. Брали его Бодунов, Шальдо и Бардзай.
Там впервые Ленька применил оружие и тяжело ранил инспектора Пашу Бардзая, который через час скончался в Конюшенной больнице.
Пред светлые очи начальника Губернского угрозыска Леонида Пантелеева доставили еле живого. Видимо, опера били его от души.
Его отправили в Кресты, но он бежит оттуда. По сей день неизвестно, как это случилось.
Л.Шейнин намекал, что питерские бандиты организовали побег своему кумиру. Но Ленька не был связан с уголовным миром!
Предположение, что Леньку Пантелеева из-под стражи освобождает эсер, вряд ли верно. Судя по некоторым документам, которые мне довелось читать, и по рассказам бывалых людей, все выглядело совсем иначе.
Ленька бежал с подельником. Им в руки неведомым образом попал план тюрьмы с отмеченными крестиками дверями, которые были не заперты. Несколько раз во время побега кто-то выключал электричество в Крестах.
Впрочем, вернемся к установленным фактам. Пантелеев на свободе. Из Крестов вышел человек, ненавидящий сотрудников угрозыска и, как говорили очевидцы, поклявшийся отомстить им.
Кстати, ему удается узнать адрес Сергея Кондратьева, одного из оперов, лупивших его. Вместе со своим подельником Гавриковым Ленька едет за город, где снимал комнату Кондратьев, но застает дома только его жену Машу. А с женщинами Пантелеев не воевал.
После "душевной беседы" на Дворцовой, стоившей Леньке сломанных ребер и выбитых зубов, он становится неуправляемым.
Он грабит и убивает всех подряд, независимо от социального положения.
Теперь он стреляет первым. За январь 1923 года он убил десять человек и "слепил" больше двадцати "гоп-стопов", то есть уличных грабежей, и пятнадцать налетов.
Если до 4 сентября 1922-го он никогда не пускал в ход оружие, то теперь он делал это постоянно.
Оперативники знали его "блатхаты" и постоянно устраивали там засады. Но Ленька всегда уходил, оставляя кровавый след.
На одной из "малин", почувствовав опасность, он с порога начал стрелять, "завалив" хозяйку и двух оперов ГПУ.
Среди питерских налетчиков, с которыми Пантелеев сблизился после своего побега, он получил кличку Ленька Фартовый. Фарт - это воровская удача. А она не может длиться бесконечно.
Двенадцатого февраля 1923 года молодой опер ГПУ Иван Бусько получил задание организовать засаду на "малине" по Можайской улице. И вышел "в адрес" с пятью бойцами.
Молодого и не очень опытного опера отправили туда для профилактики, не надеясь, что он встретит там Пантелеева.
А ночью в угрозыск сообщили, что на Можайской перестрелка, есть убитые и раненые.
Неужели Пантелеев все-таки пришел туда и перебил засаду?
Когда сыскари из 3-й бригады угрозыска примчались на Можайскую, то увидели живого и здорового Ваню Бусько и лежащего на полу человека в кожаной куртке и щегольских хромовых сапогах. Рядом с убитым валялись маузер и браунинг. Это был Пантелеев, и убил его паренек, всего лишь месяц назад зачисленный в ГПУ.
В соседней комнате под стволами карабинов сидел известный налетчик из его банды Мишка Корявый.
Наутро все питерские газеты сообщили о гибели бандита. Труп Пантелкина-Пантелеева был выставлен на всеобщее обозрение в морге Александровской больницы.
* * *
У каждого времени свои герои. Ленька Пантелеев сначала был действующим лицом криминальных очерков питерских газетных репортеров, потом героем воспоминаний сыщиков, потом материализовался на телеэкране, а в 25-м году в ленинградском художественном альманахе "Ковш" появилась поэма Вероники Полонской "В петле".
Приведу лишь одно четверостишие
: - Ленька Пантелеев
Сыщиков гроза,
На руке браслетка,
Синие глаза...
Позже в очерке Льва Шейнина перед читателями предстал элегантный высокий красавец бандит.
Бывший прокурорский генерал, ставший в свое время известным литератором, сочинил трогательную историю питерского уголовника с жестокой любовью и буффонадным описанием налетов. И не зря он в своей книге назвал его бывшим телеграфистом, видимо, вспомнив незабвенного Ятя из чеховской "Свадьбы с генералом".
Но я могу его понять. Написать в те годы подлинную трагедию рабочего паренька, красноармейца, чекиста, который погнался за легкой копейкой и потерял все, было просто невозможно.
Шейнин даже портрет Пантелеева написал заведомо неточно. На самом деле Ленька был небольшого роста, худенький. Он никогда не носил элегантных шуб, предпочитал кожаные куртки, фасонистые галифе и сапоги хорошего хрома, то есть одевался так, как все его бывшие коллеги по псковской ЧК.
Когда-то похожие уголовные истории писал эмигрировавший в 1918 году известный в те годы беллетрист В.Брешко-Брешковский.
Видимо, прежде чем стать следователем, гимназист Лева Шейнин зачитывался этими душераздирающими романами.
Элегантный бандит - герой двадцатых годов.
Когда я писал этот очерк, на экранах телевизоров появился сериал "По имени Барон".
И снова, как при нэпе, его герой - элегантный и справедливый вор. Ну чем не Ленька Пантелеев в интерпретации Льва Шейнина.
Да и минских уголовников иногда романтизируют. Так что воистину: история повторяется сначала как трагедия, потом - как фарс.
Даже криминальная история.
