Крах «Тайфуна»

В Минске состоялась конференция в честь битвы под Москвой

Рассказывают проживающие в Беларуси непосредственные участники исторической битвы под Москвой зимой 1941—1942 гг.

В Минске состоялась научно-практическая конференция, посвященная 69-й годовщине битвы под Москвой и началу наступательной операции Красной армии. Мероприятие провели Посольство Российской Федерации в нашей стране совместно с Республиканским советом Белорусского общественного объединения ветеранов (БООВ).

Развеянная легенда

Перед участниками выступил Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Беларуси Александр Суриков. Среди крупнейших событий Второй мировой войны битва под Москвой занимает особое место, подчеркнул он. Именно здесь был похоронен гитлеровский план «блицкриг» и развенчана легенда о непобедимости фашистской армии. Провалились расчеты гитлеровцев на непрочность советского общественного и государственного строя, нашего тыла.

Посол отметил, что история призвана во все времена быть объективной, достоверной. К сожалению, события Великой Отечественной, в том числе оборона Москвы, порой, особенно в последнее время, подаются различными исследователями и историками в искаженном виде. Будто бы не было ожесточенных сражений, ничего страшного не происходило, и столица сохранилась вроде как бы сама по себе. И победители не мы, а наши союзники по антигитлеровской коалиции.

Вражеская лавина

Обо всем, что говорилось на конференции, рассказать невозможно да и написано о битве под Москвой много. Поэтому остановлюсь лишь на некоторых ключевых моментах, которые нашим читателям неизвестны или малоизвестны. Их раскрыл в основном докладе Игорь Похлопко, генерал-майор, участник войны. Итак, какое значение придавало гитлеровское командование захвату Москвы? В нем оно видело решающий успех в войне. Весьма грозное кодовое название носила эта операция – «Тайфун». Для достижения своей цели гитлеровское командование сосредоточило восточнее Смоленска основные силы группы армий «Центр»: 75 дивизий, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных. То есть 38 процентов пехотных и 64 процента танковых дивизий, действовавших на советско-германском фронте. Всего в группе армий «Центр» было 1 миллион 800 тысяч личного состава, 14 000 орудий и минометов, 1700 танков, 1300 самолетов. Грозная лавина, что и говорить.

Советские войска на Западном направлении имели 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и минометов, 766 самолетов.

Дальше враг не прошел

Тем не менее в первых числах ноября наступление противника на Москву было остановлено почти на всех направлениях. Не осенние дожди и грязь затормозили продвижение фашистских войск, как тогда нелепо оправдывались гитлеровские генералы. Наступление противника разбилось о величайшую стойкость и выдержку советских войск, их высокий моральный дух.

И все-таки противнику удалось прорвать нашу оборону. В начале октября враг захватил города Спас-Деменск, Юхнов, вышел в район Вязьмы. Отошли войска Брянского фронта, оказавшись в сложных условиях оперативного окружения. Гитлер оповестил всему миру, что, дескать, с Красной армией покончено, она разбита, победа близка. Несмотря на огромные потери, он не отказался от своего плана захватить Москву. Сюда противник направил 51 дивизию, в том числе 13 танковых и моторизованных, создав тем самым перевес в свою пользу.

Гитлер торопил своих генералов. В обращении к войскам Восточного фронта он требовал «в ближайшее время любой ценой покончить с Москвой». Противнику удалось в конце ноября – начале декабря выйти к каналу Москва—Волга в районе Яхромы, форсировать реку Нара севернее и южнее Наро-Фоминска, подойти к Кашире с юга.

И все. Дальше враг не прошел. Начинался крах «Тайфуна». Инициатива действий перешла к советским войскам. Случилось очень важное: надломился моральный дух гитлеровской армии.

Смелый замысел Ставки ВГК

Создались условия для перехода советских войск в контрнаступление. Замысел нашего командования заключался в следующем. Одновременно разгромить наиболее опасные ударные группировки войск армий «Центр», угрожающие Москве с севера и юга. Для выполнения этих задач привлекались войска фронтов: Западного (генерал армии Георгий Жуков), Калининского (генерал-полковник Иван Конев), правое крыло Юго-Западного (маршал Семен Тимошенко).

Что учитывала Ставка ВГК, приняв решение о столь мощном контрнаступлении? Измотанность в боях гитлеровских войск, отсутствие у них подготовленной обороны и оперативных резервов. Растянутость на 1000-километровом фронте, неподготовленность к боевым действиям зимой.

У наших же войск был высокий моральный дух. Они выгодно занимали охватывающее положение по отношению к крыльям вражеской группировки. Недостаток сил и средств восполнялся внезапностью начала контр­наступления, которое началось без оперативной паузы 5—6 декабря.

Откровения генерала Блюментрита

А 8 декабря Гитлер подписал директиву о переходе немецких войск к обороне на всем советско-германском фронте, в том числе и на Московском направлении. Под сокрушительными ударами Красной армии севернее и южнее Москвы фашистские войска поспешно отходили без приказа высшего командования.

Это вызывало беспокойство и растерянность в германской ставке и бурный припадок истерии у Гитлера. 16 декабря он предписал командному составу группы армий «Центр» «заставить войска с фанатичным упорством оборонять занимаемые позиции, не обращая внимания на противника, прорывающегося на флангах и в тыл наших войск».

Увы, ничто не помогло, даже самые жестокие меры. Ведь в ходе зимней кампании гитлеровские военные трибуналы осудили 62 тысячи солдат и офицеров за дезертирство, самовольный отход, неповиновение и прочее. От занимаемых постов были отстранены 35 генералов, в том числе генералы-фельдмаршалы Браухич, Бок и обласканный фюрером генерал Гудериан.

В начале января 1942 года наше контрнаступление на Западном стратегическом направлении завершилось. Советские войска освободили свыше 11 тысяч населенных пунктов, отбросили врага на 100—150 километров от Москвы. Были разбиты 11 танковых, 4 моторизованные и 23 пехотные дивизии.

Весьма красноречивы откровения, касающиеся битвы под Москвой, фашистского генерала Блюментрита: «Страх за свою судьбу охватил не только часть войск, но и многих представителей командования. К моральному кризису в войсках прибавился моральный кризис среди командования».

А сейчас послушаем непосредственных участников тех боев. Их воспоминания – самый достойный, правдивый ответ тем предвзятым историкам, которые тужатся доказать, что ничего страшного под Москвой тогда не происходило.

Вот какая была тактика

Николай Неклеса (Гомель):

— То, что происходило зимой 41-го под Москвой, забыть невозможно. Я служил в 37-й отдельной стрелковой бригаде, которая была сформирована в узбекском городе Ката-Кургане. Под Москву прибыли 29 ноября и уже в ночь с 1-го на 2 декабря заняли боевые позиции. Каково наше состояние? Что там скрывать, было чувство страха. Знали, что перед нами опытный, хорошо вооруженный противник. А мы необстрелянные ребята, в основном курсанты из Харьковского противотанкового училища и других. Правда, были и солдаты, прибывшие к нам после ранения, но мало. Лично я только что закончил Тбилисское артучилище.

С 1-го по 5 декабря гитлеровцы вели против нас непрерывные наступательные действия. Я заместитель командира истребительного противотанкового дивизиона. Но противотанковых пушек дивизион не получил, мы вынуждены были стать на лыжи и действовали наравне с пехотой. А что поделаешь, не ждать же, когда прибудут эти самые сорокапятки, которые здорово расправлялись с немецкими танками. И мы били врага, умело применяя совершенно иную наступательную тактику. Гитлеровцы, как правило, создавали свои опорные пункты в деревнях, мы совершали обходной маневр, выбивали их оттуда и уничтожали. Так приобретали боевой опыт. Ну а когда по-настоящему погнали гитлеровцев от Москвы, вера в нашу победу еще больше укрепилась.

Незабываемый Волоколамск

Михаил Самонов, председатель Республиканского комитета ветеранов войны:

— Больше всего запомнились бои в районе Волоколамска. Очень уж ожесточенные, кровопролитные. Мы наступаем, немцы остервенело держатся на каждом рубеже своей обороны. Но мы стремимся вперед, и ничто нас не может остановить. Словом, наше контрнаступление.

Я в пулеметном расчете, идем вместе с пехотой, поддерживаем ее огнем. Дикий холод, морозы под 40, глубокий снег, невыносимо тяжело, при атаке тащу на спине тяжелую станину, чуть не зарываясь в снег. Мне всего лишь 18-й год, такие же молодые и мои боевые друзья, вчерашние курсанты. Ведь тогда страна собирала все, что могла, чтобы защитить свою столицу. Мы, рядовые солдаты, тогда этого не знали, подчинялись одному приказу: вперед, громить врага. Не забуду моряков, прибывших под Москву с Дальнего Востока. Наша часть наступала правее Волоколамского шоссе, они – левее. Перед нами — монастырь с прочными бетонными стенами, немцы превратили его в настоящую крепость. Ох и нелегко было их выбить, но моряки шли вперед с какой-то яростью. К сожалению, многие там и полегли, но и немцам в монастыре был конец.

Еще запомнилась Лудина гора, казалось бы, неприступная, настолько удачно и надежно укрепились там немцы. Только поднимутся наши в атаку – сплошной огонь вражеских пулеметов. Но вот заработали наши «катюши», и над этой горой встали сплошные разрывы, она окуталась дымом, зловеще почернела. Мы радовались: против «катюш» никто не мог устоять. Наступаем дальше, вдоль дорог груды искореженной вражеской техники, разбитые танки, машины, даже исправные орудия, которые гитлеровцы оставили при паническом отступлении. И всюду горы вражеских трупов. У нас также большие потери, после боев за Волоколамск от нашего батальона осталось всего 17 человек. Разве забудешь все это, героическое и трагическое, которое прошло через тебя...

«Сестричка, напиши маме письмо…»

Зинаида Гуляева (г. Гродно):

— Тогда под Москвой я была медсестрой. Как только заканчивался очередной бой, мы получали направление и торопились подбирать раненых, чтобы быстрее их доставить в медсанбат и оказать помощь. Пробираемся по глубокому снегу, перемешанному с кровью, прислушиваясь к каждому стону. Раненые самые разные, в том числе и очень тяжелые. Один просит воды, другой умоляет: «Сестричка, напиши моей матери домой, что я погиб, но не сдался врагу».

У нас, медсестер, сердца разрываются от боли. Я худенькая, весом всего 40 килограммов, нелегко тащить беспомощного солдата, однако надо. В такие минуты появлялась энергия, сила, мы не думали о себе, главная забота – спасти раненых.

Я очень боялась попасть к гитлеровцам в плен, потому что мы знали, как они поступают с нашими девушками. А то, что происходило вокруг, меня не очень пугало: со мной рядом были мои боевые друзья. Однажды ехали подбирать раненых на большой санитарной машине. Нас предупреждают: здесь близко немцы, дальше ехать опасно. Раздумывать некогда, пересаживаемся в открытый грузовик и едем подбирать раненых в другое место. А наш водитель обливает санитарную машину бензином и поджигает ее, лишь бы не досталась немцам. Мы знали тогда одно: если разгромили врага под Москвой, значит, и добьем его.

Здесь приведены воспоминания лишь трех участников боев под Москвой. «Большое вам спасибо, дорогие ветераны, — сказал советник российского посольства Александр Ломакин. – За ваше мужество и героизм, за правду о войне, за то, что вы сегодня с нами».

Михаил ШИМАНСКИЙ, лауреат Государственной премии Беларуси

-------------------------------------

На снимке: участники конференции (слева направо): Иван КУСТОВ, Александр СЛОБОДА, Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации Александр СУРИКОВ, Василий МИЧУРИН, Виктор ВЕТОШКИН, Михаил САМОНОВ и советник Посольства Российской Федерации Александр ЛОМАКИН.

Фото: Валерий ХАРЧЕНКО

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter