«Костоломам» назначены первые роли

Александр  Ситник  уверен,  что  однажды  после  операции  по  вправлению  перелома  человек  проснется,  встанет  и…  пойдет

Александр  Ситник  уверен,  что  однажды  после  операции  по  вправлению  перелома  человек  проснется,  встанет  и…  пойдет  

На пути Александра Ситника в травматологию и медицинскую науку все было намного правдоподобнее, чем мне хотелось бы услышать. Не существовало никакой романтической истории в булгаковском стиле, как маленький Саша, которого не с кем было оставить дома, пришел вместе с папой на ночное дежурство, увидел, как тот спасает сломанные жизни и тела, и решил идти по его стопам. (Хотя отец-травматолог все же существовал в реальной жизни, как и дедушка, в прошлом тоже врач.) Был просто осознанный выбор и целенаправленный путь к нему, который в итоге привел Александра Ситника в отделение острой и осложненной травмы Белорусского научно-исследовательского института травматологии и ортопедии. 

В эту клинику Александр пришел работать… школьником. Первая его должность – санитар в операционной, первые ощущения – приобщенность к чему-то необъяснимо важному и нужному. Поступление в медицинский вуз позволило продвинуться по карьерной лестнице: студент узнал, что значит быть медбратом и врачом в приемном отделении. После окончания института получил распределение сюда же, в клинику. А неясные ощущения оформились в четкие представления о призвании: продлить жизнь другого человека и сохранить, насколько это возможно, его здоровье. 

Сегодня кандидату медицинских наук Александру Ситнику 33 года. Он молод, энергичен, находится в постоянном творческом поиске. И поэтому, конечно, не мог остаться в стороне от научных разработок, которые в НИИ ведутся фактически не прекращаясь. 

Допустим, произошла серьезная авария. Сразу же после нее внимание врачей направлено на сохранение жизни – восстановление работы всех основных органов. Переломы и ушибы на время как бы отходят на второй план. Когда примерно через месяц состояние человека стабилизируется, его привозят к травматологам: «Давайте, ребята, косточками занимайтесь». А они уже срослись. И почти всегда — неправильно. Вот из-за этих «вторых ролей» за травматологами и закрепилась слава «костоломов». Жестокая реальность и хрупкая костная ткань: из 60 коек отделения, где работает Александр, 45 практически  всегда заняты пациентами с осложнениями, большую часть которых часто нужно собирать заново. 

— Приходится ломать, тянуть, вытягивать, — говорит молодой доктор. – Иногда и трое сильных мужчин могут не справиться. Те технологии, над которыми мы сейчас работаем, могут реально облегчить состояние людей с переломами и сделать лечение переломов менее зависимым от физической силы хирургов.  

Первое исследование подойдет к завершению в следующем году, но свою жизнеспособность уже доказало. Смысл разработки заключается в раннем лечении повреждений бедренной кости (кстати, это считается одним из самых сложных переломов), когда выражение «оставить на потом» не применимо. Специальные стержневые аппараты внешней фиксации, которые сейчас проходят испытания в клиниках страны, буквально за 15 минут крепятся в каждом из фрагментов перелома и снаружи при помощи специальной рамы. Обычно при множественных травмах накладывается скелетное вытяжение или гипсовая повязка. Это делает человека практически неподвижным, неуклюжим, его тяжело затем свозить на рентген, УЗИ, другую операцию.  Разработанные «костные крепежи» оставляют человека более мобильным, а вероятность того, что кость неправильно срастется, сводят почти к нулю. 

По словам Александра Ситника, такая мера – временная. Ее дополняет и за ней следует метод малоинвазивного    лечения – вторая тема исследования, которая затронута специалистами отделения в нынешнем году. Его суть: чем меньше разрез, тем быстрее срастется кость. Известно, что это занимает намного меньше времени, если питание кости от мышц не прекращается. Вот в этом случае имеет значение именно размер разреза. Интрамедуллярный «гвоздь» вводится в полость травмированной кости через два отверстия приблизительно пять сантиметров каждое. Кровопотери – минимум, человек фактически сразу может передвигаться. Меньше боли и осложнений. Думаю, даже далекий от медицины человек согласится, что после раны в 25 сантиметров эффект будет иным. 

— Последний проект мы завершим года через 2—3, — говорит Александр Ситник.  – Усовершенствуем  и рекомендуем для использования во всех травматологических отделениях страны. 

Конечно, белорусская травматология не может стоять особняком от мировых тенденций. Они учитываются, но по ряду причин не могут быть перенесены без адаптации к нам в страну. В ведущих мировых клиниках без электронно-оптических преобразователей (рент­-геноаппарат в связке с монитором) не проходит практически ни одна операция. Кроме того, что такая аппаратура дорого­стоящая, ее применение сопряжено с серьезной лучевой нагрузкой на пациента и врачей. Зачастую даже сложные операции, которые наши травматологи проводят «вслепую», не менее профессиональны, чем исполненные зарубежными коллегами. Еще одна интересная деталь: в БелНИИТО аналогичные вмешательства занимают меньше времени при последующих одинаковых результатах. Особенность методов? Острое чутье? Отточенный профессионализм? Как бы то ни было, ведущая клиника нашей страны не уступает по качеству лечения даже основоположнику всей европейской травматологии – ганноверскому институту. 

Новые разработки позволят шагнуть еще дальше. За них выступают около сотни успешных операций по первой тематике и около 50 — по второй. Есть в отделении пациент, для восстановления целостности ног которого были применены одновременно две новые технологии – временная фиксация и малоинвазивные операции. На прошлой неделе он приходил на «контрольный замер»: порадовал врачей и обрадовался сам. А начиналось все печально. Сам водитель «скорой помощи», он попал в серьезную аварию. Всего три месяца назад на двух ногах – четыре сложных оскольчатых перелома. Сегодня три из них срослись, мужчина самостоятельно передвигается, правда, еще при помощи костылей. Но Александр Ситник заверил его, что максимум месяца через два-три он забудет о них и уже сможет опять водить машину. Для тех, кого время заживления сроком в квартал не впечатлило, ремарка: иногда один перелом (даже не бедренной кости) может заживать не меньше года. 

Военные знают: несмотря на мнение, что  снаряд дважды в одну воронку не падает, теория вероятности срабатывает не всегда. А вот травматологи могут на сто процентов заявить: то, что срослось, больше не сломается. А что срослось быстро – тем более. Идеал же этих крепких докторов приблизительно таков: пациент проснулся после операции, встал, пошел. Сам, без опоры. Александр Ситник и многие его коллеги спешат приблизиться к цели не только из-за амбиций, но и потому, что их пациенты практически всегда молодые и активные люди, которые тоже хотят в жизни многое успеть. 

...Все действительно оказалось намного проще. Конечно, гены и необъяснимые метафизические порывы сыграли свою роль в выборе профессии Александром Ситником. Но точку, по его собственным словам,  в решении поставила… жизнерадостность травматологии. Эту особенность своей будущей профессии он уловил еще будучи школьником. Сегодня человек буквально раздроблен, а спустя время  — невредим и улыбается врачу, собравшему его буквально по косточкам. 

На снимке: Александр Ситник знает травматологический «конструктор» как свои пять пальцев.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter