Стайки прекрасны в любую пору года. Весной — особенно. Ранней, когда только сошел снег и земля начинает оживать. Могучие сосны шумят истомой, а щебетание проснувшихся птиц окрыляет новыми надеждами. Что ни говорите, а город у нас весну забирает, там не чувствуешь ее приход столь ярко и отчетливо.
Дмитрий Касперович встречает весну в Стайках уже 17–й год подряд — ровно половину жизни. Как не трудно подсчитать, сейчас ему 34 и он — последний из могикан нашей спортивной гимнастики. Тот, кто еще с Виталием Щербо вместе тренировался, кто помнит Ивана Иванкова со товарищи, кто работал вместе с Денисом Савенковым и Дмитрием Савицким и кто сейчас остался, по сути, один.
У Димы большая коллекция медалей, — повесь их на его могучую грудь, и они будут весело позвякивать, напоминая о светлых, но ушедших днях нашей гимнастики: Касперович обладатель серебряной, бронзовой и золотой медалей в командном зачете на чемпионатах мира 1997, 1999 и 2001 годов. В 2002 году завоевал «золото» чемпионата Европы в личных состязаниях в опорном прыжке. На чемпионате Европы–2006 вместе с командой стал бронзовым призером, а с чемпионата мира–2006 года привез «серебро» в опорном прыжке. Серебряный призер чемпионата Европы–2008. Дважды готовился к Олимпийским играм, однако в последний момент травмы не давали возможности попробовать силы на Играх. В Пекин он все же поехал и пережил там настоящую драму: мог быть на пьедестале, но ошибся и оказался лишь шестым.
Во время заключения в Петропавловской крепости Николай Чернышевский написал целый роман, пытаясь дать ответ на вопрос: «Что делать?» Когда находишься на сборе в Стайках, в голову тоже лезут всякие мысли, вопросы на которые ищешь ответы. «Кто виноват?» и «Что делать?» применительно к упадку в нашей спортивной гимнастике среди них тоже есть. Хоть за роман садись, но каждый должен заниматься своим делом. И Дмитрий Касперович работает, тренируется, надеясь, что шанс завоевать олимпийскую медаль судьба ему все–таки предоставит.
Лондонские Игры станут первыми в суверенной истории, на которых не будет сборной Беларуси. Наша команда туда не отобралась. А потому представлять страну на британском помосте сможет лишь один спортсмен. Кто это будет, тренерский штаб пока не решил. Но Касперович, пожалуй, единственный, кто имеет возможность не быть в Лондоне туристом, а рассчитывать на пьедестал в своем коронном опорном прыжке.
Он встречает меня в холле гостиницы номер 18, которая забралась в самый дальний уголок спортивной базы в Стайках. Маленькая лестница, дверь, поворот направо (налево — баня), и вот мы уже в просторном и светлом гимнастическом зале — здесь куют металл медалей. Сейчас суббота, середина дня, и все снаряды свободны — гимнасты отдыхают. Присаживаемся на маты, и я включаю диктофон.
Мы с Димой ровесники, и мне хочется начать с возраста. 34 — для спорта это уже много.
— Чувствуешь годы? — спрашиваю.
— Слышу, как со стороны говорят, что я едва ли не старик. Для меня это особого значения не имеет. Я себя чувствую подошедшим годам к 30. Это душевно. Но так как давно в спорте, то организм не обманешь, он, увы, моложе не становится. То там болит, то здесь ноет.
Касперович в гимнастике долгожитель, но даже он не сравнится с болгарским патриархом Йорданом Йовчевым. Ему 39, он четырехкратный чемпион мира, председатель болгарской федерации гимнастики и при этом стал единственным в истории гимнастом, который выступит на Олимпийских играх в шестой раз! Йовчев вошел в число 30 лучших многоборцев мира, которым предоставлена лицензия на Игры–2012 в Лондоне.
Дима до таких лет на помосте не дотянет. Он для себя уже все решил.
— После Олимпиады, если туда удастся попасть, продолжения карьеры не будет. Хватит. Нужно уметь вовремя поставить точку.
Он говорит неторопливо, скрупулезно подбирая слова, а я думаю о том, что с уходом Касперовича от золотых времен белорусской гимнастики не останется ничего, даже имени. И где та молодежь, которая должна дышать в спину, составлять конкуренцию, биться за место в составе?
Дима ответ на этот вопрос не дает, он дипломатично уходит в сторону от острых углов. Впрочем, понятно: он старший в коллективе, а корпоративный дух никто не отменял. Я интересуюсь, кто поедет на Олимпиаду.
— Ты или Андрей Лиховицкий?
— А Царевич? — спрашивает он.
Мне хочется ответить словами Паниковского: «Какой в этот момент может быть Царевич?» Ведь если объективно, то шансы на медаль просматриваются только у Касперовича. Лиховицкий может выступить в многоборье, но там такая конкуренция, что подумать страшно. А Дима на своем опорном прыжке съел собаку. Тем более, на недавнем этапе Кубка мира в Германии завоевал «серебро». Не сочтите за агитацию, — журналистские рассуждения, не более.
— Хочу усложнить свой первый прыжок, чтобы базовая оценка выше была, — заглядывает в олимпийское завтра Касперович. — Тогда будет шанс.
Ему жутко не везло в карьере. Понимаю, что с учетом перечисленных медалей это утверждение звучит немного нелепо, но тем не менее это так. Первой Олимпиадой для Касперовича должны были стать Игры в Сиднее–2000. Однако накануне отлета Дима получил травму. В итоге он полетел с командой в Австралию, думали, что обойдется, но, увы, в состав не попал.
Дебютной Олимпиадой стал для него Пекин. В 30 лет. Для современной гимнастики это почти пенсионный возраст, а он всерьез рассчитывал на медаль.
— Тебе часто в жизни не везет?
— Мне все дается через большой труд. А по жизни я не очень везучий, это так. Но если работать, то всегда воздастся. Я так понимаю.
— У тебя ведь была возможность стать медалистом Пекина. Ситуация складывалась таким образом, что не надо было прыгать выше головы, достаточно было только в свою силу исполнить прыжок, не завалить...
— Да, мог бы. Потом анализировал: того не хватило, того, того...
— Чего — того?
— Опыта выступлений на турнирах такого ранга в том числе. Подошел к соревнованиям с перебором формы, не попал на пик, физические кондиции пошли на спад. Не хватило и эмоциональных сил. Для этого нужно иметь представление о подготовке к Олимпиаде, а я не имел. Если поеду в Лондон, этих просчетов постараюсь избежать.
— Переживал тогда сильно?
— Очень сильно. Будто в разряженное пространство попал, полный космос. Людей вокруг тьма, а рядом никого не вижу, я один и звенящая тишина. Но заканчивать с гимнастикой не собирался. Не было таких мыслей.
Мысли такие у Димы были гораздо раньше, в 2003–м. Это история о том, как он пролетел мимо второй своей Олимпиады. Анахайм, август 2003 года. На чемпионате мира решалась судьба 12 командных олимпийских путевок. У сборной Беларуси не получалось многое. Травма за травмой, проблема за проблемой... Дмитрий Касперович, на тот момент исполнитель одной из сильнейших в мире комбинаций в опорном прыжке, приступает к вольным упражнениям, которые тоже были одним из его коньков. Вдруг посреди выступления падает — с ковра Диму уносят на руках. Разрыв ахилла. Тяжелая операция. В то, что Касперович снова будет прыгать, верилось с трудом. Разрыв ахилла для прыгуна — это как кузнечику ногу сломать.
— Затянулось восстановление, — сегодня он вспоминает об этом хоть с грустной, но улыбкой. — Последствия той травмы продолжают сказываться и сейчас, нога иногда побаливает. Но справляюсь. Это дело уже привычное, у спортсменов высокого уровня болит все. Без больших нагрузок побед не добьешься. Только через боль, через труд.
— За все это время метод борьбы с невезением не изобрел?
— Я человек верующий, к Боженьке обращаюсь в трудные минуты, чтобы помог. Но больше надеюсь на себя.
Гимнасты, конечно, красавцы — налитые стальными мышцами крепыши. Но это лишь приятное глазу эстетическое восприятие. А что за этой эстетикой стоит, знают немногие.
— После операции рана заживала плохо. Чтобы укрепить ахилл после порыва, нужно много кожи нашить. Пошло загноение, кожа плохо приживалась. Опять на операционный стол, снова резать. С сентября по январь я провел на костылях. Потом разрабатывал ногу — очень тяжело. Почти что заново учился ходить.
Олимпийские игры в Афинах он снова смотрел по телевизору, вспоминая тот день, когда его занесло на эти галеры. Случилось это в те времена, когда деревья были большими, а дети, по утверждению многолетнего и самого успешного в истории тренера сборной Виктора Дойлидова, сильными. Всем памятна история о том, как он нашел в детском саду Ваньку Иванкова, который даже в таком нежном возрасте сумел подтянуться на перекладине с десяток раз.
— Меня на турник никто не подсаживал, — с ухмылкой реагирует на этот рассказ Дима. — Но раз пять, думаю, я подтянулся бы. Честно говоря, не помню. А гимнастика? После уроков чем–то надо было заняться, был шустрый, активный, вот и пошел.
Рост Дмитрия Касперовича 155 сантиметров. Вес 54 кг.
— Никогда по поводу роста не комплексовал?
— Раньше было. В школе. Всегда в шеренге на физкультуре последним стоял. Но в восьмом классе в РУОР перешел, там уже было не до стереотипов. Мне, кстати, мой маленький рост в гимнастике помогает. Для прыжковых снарядов — это очень удобно.
Дима называет мне свои самые любимые снаряды в порядке убывания: прыжок, вольные, брусья, кольца, перекладина.
— А конь?
— Раньше делал, но длины рук не хватает, совсем неудобно крутиться. Поэтому больше я к коню не подхожу.
— А можешь назвать гимнаста, который идеально исполнял опорный прыжок?
— Два вперед с поворотом идеально делал румын Марьян Драгулеску. Слышал, что он закончил выступления и на Олимпиаде его вроде бы уже не будет...
В команде Диму до сих пор называют Каспером. Это производное от фамилии, но дело, наверное, еще и в том, что он такой же добрый, как то привидение. Каспер не обращает на это прозвище внимания — «дедовщины» в сборной нет.
Дима говорит, что ни с кем из тех, кто составлял золотой состав белорусской гимнастики, он связь не поддерживает.
— Все поразъехались, координат не оставили, у них свои семьи. К тому же ребята, которые были постарше меня, считали просто: есть мы, а есть — они (молодежь). Были немножко...
Касперович делает жест, поднимая пальцем свой нос, слегка задирая его.
Мы еще о многом говорим, сидя на испачканных белой магнезией матах. «Если бы закончил в 2003–м, то в Америку вряд ли поехал бы. Американское направление не рассматривал. Все туда и я туда — это не по мне». Я сокрушенно качаю головой, в очередной раз сожалея о том, что после ухода Касперовича из сборной у нас гимнастики вообще не останется. «Что–то останется...» — грустно замечает он. Мы рассуждаем, что если бы не травмы, его карьера могла сложиться гораздо успешнее, но Дима ни о чем не жалеет: «Глядя на то, что имею, я говорю: «Спасибо и на этом».
Год назад из сборной ушел его тезка — Савицкий, наш ведущий многоборец. Называя вещи своими именами, он просто послал все к черту и уехал работать в цирк. Сейчас — в Сингапуре. Приходилось слышать, что останься Савицкий в команде, и краха могло не быть, с его помощью наша сборная вполне могла зацепиться за место на Олимпиаде.
— Я думаю, что шанс имелся, — Касперович не особо любит сослагательное наклонение, но порассуждать на эту тему все же согласился. — Тут можно спорить. Мне кажется, важно еще и то, что с уходом Димы в команде произошел общий... Не то чтобы разлад, какой–то надрыв. Тренировочная аура, которая должна была сплоить нас, направить, сжать в кулак, она исчезла, развеялась.
— Ну а как он там, в Сингапуре?
— Вроде доволен, — пожимает плечами Касперович.
— А у самого не было такой мысли сказать гимнастике: «Стоп!» — и рвануть за товарищем.
— В цирк? В наш — вряд ли. А вот в «Дю Солей», например, попробовал бы. Есть еще желание себя показать.
Уходя, я еще раз бросил взгляд на гимнастический зал.
— Красавец, вроде, чего еще надо, — тренируйся и побеждай, а результата нет...
— В любом виде спорта случается кризис. Его надо пережить. Принять как факт и работать. Главное, чтобы материал был. Но вопрос, есть ли у нас в стране гимнасты, которые могут заменить нас?
Вопрос эхом полетал вокруг снарядов, покрутил «солнышко» на перекладине и рухнул в глубокую поролоновую яму. Проблема — рыба глубоководная, ее сачком на поверхности не поймаешь. Ведь была же у нас гимнастика и вдруг ее не стало. Кто–нибудь вообще пытался понять почему и исправить ситуацию?
Гимнастический зал в Стайках действительно хорош. И условия замечательные. Но в большом спорте мелочей не бывает. Уже давно (8 лет) гимнасты просят установить здесь вспомогательные снаряды, которых им очень не хватает для тренировок. Однако просьбы эти одна за другой следовали вслед за риторическим Диминым вопросом: эхом по пустому залу, «солнышко» на турнике и — поглубже в поролоновую яму. Недавно просили еще два прыжковых мостика новой конструкции, которые будут использованы на Олимпиаде в Лондоне, в ответ покивали, но уходя забыли забрать просьбу из той же поролоновой ямы.
Да, была у нас гимнастика... Но Касперович последний, кто ее сегодня олицетворяет.
