— Вадим Леонидович, не жалеете, что выбрали путь историка-археолога?
— Для меня моя работа — это еще и хобби, немногим людям так везет. Я всегда был любознательным, школу, кстати, обычную, деревенскую, окончил с серебряной медалью. Куда поступать, сомневался — слишком много было интересов. Выбрал Серпуховское высшее военное командное училище ракетных войск, а через некоторое время понял — не мое. Уговаривали остаться долго, но безуспешно. По дороге из Серпухова на день остановился в Минске. Думал пойти в БНТУ на факультет робототехнических систем либо в БГУ на журналистику. В первом случае было мало времени на подготовку, а до журфака я не доехал. В итоге поступил на исторический факультет Гродненского государственного университета.
— Достаточно извилистый путь. Но почему — история?
— Дятловский район — уникальное место. В деревне Явор, где я родился, мы с друзьями искали подземные ходы Радзивиллов, мечтали найти клад. Любопытно, что, став взрослым, именно этим я и занимаюсь на научной основе. Большую роль сыграла и личность классного руководителя — Александра Васильевича Конюшкевича, историка, ветерана Великой Отечественной войны. Уже будучи студентом, я участвовал в археологических экспедициях, а на четвертом курсе мне предлагали перевестись на заочное отделение в БГУ и работать в Институте истории. Но я решил не спешить. Женился и уехал работать сначала в Новоельню учителем, а затем преподавал в средней школе № 1 в Дятлово.
— Не каждому студенту предлагают работу в Академии наук. Не жалко было отказываться?
— Было осознанное решение начать работу с азов. Я вообще советовал бы молодежи не чураться практики в глубинке. Если, конечно, стоит цель достигнуть успеха через опыт и знания. В 1993 году я прикрепился соискателем в Институт истории, сдал кандидатский минимум, познакомился с Михаилом Михайловичем Чернявским, благодаря которому, выражаясь профессиональным сленгом, стал «каменщиком» — поменял археологическую тематику со Средневековья на каменный век. В 1994 году получил первый самостоятельный «открытый лист» — разрешение на проведение раскопок.
— Вы, помимо прочего, считаетесь специалистом по спасательной археологии. Насколько актуальна проблема нарушения целостности археологических памятников?
— По закону предполагаемую к застройке территорию должны исследовать археологи. Для этого нужно подать заявку в Институт истории Национальной академии наук. Что и было сделано, например, перед началом строительства МКАД-2. Один из отрицательных примеров у всех на слуху — во время благоустройства территории около Гольшанского замка рабочие повредили могильник XIII—XIV веков. К сожалению, таких случаев становится больше. Звучит дико, но проблема в том, чтобы заставить всех соблюдать закон.
По-прежнему остра проблема «черных копателей». Поиски археологических артефактов без разрешения НАН запрещены. Но законодательство не всегда выполняется. И главный фактор — равнодушие очевидцев. Потому что остановить беспредел по расхищению исторического наследия белорусы смогут только совместными усилиями. Любые артефакты, найденные на территории государства, являются его собственностью и отправляются сначала к исследователям, а потом в музеи. Так это работает во всем мире, так же должно быть и у нас.
— Бытует мнение, что в Беларуси ничего интересного нет. Но так ли это?
— Италии и Египту мы, конечно, проигрываем. Основная «заслуга» здесь принадлежит войнам, которые не раз и не два прокатывались по нашей территории как паровой каток. Тем не менее со скептическим мнением я не согласен. Многие ли знают, что Белорусское Полесье упоминается в трудах древнегреческих историков и обозначено на картах как море Геродота? Вообще говоря, территория современной Беларуси — одно из древнейших мест заселения Европы. На юге страны первые люди появились около 250 тысяч лет назад. В реестр археологических объектов уже включено несколько тысяч памятников, около 2 тысяч учитывается в Государственном списке историко-культурных ценностей. И это несмотря на тот факт, что территория изучена только на 20%. Кстати, это не вина археологов — большие площади покрыты лесами, где проводить раскопки проблематично. Уверен, там нас ждут сенсационные открытия.
Еще один момент — исторические объекты нужно активнее встраивать в туристические схемы. Например, мы сотрудничаем с Национальным парком «Беловежская пуща» в плане создания археологического музея под открытым небом. Прошлым летом ввели первую очередь — оборонительное поселение железного века (I тысячелетие до нашей эры). Началось воссоздание древнероманского подворья и славянской деревни. В идеале комплекс должен работать так: турист выходит из автобуса и как будто путешествует на машине времени по разным историческим эпохам с полным погружением в быт: пробует пищу, примеряет одежду, стреляет из пращи и лука. Такой подход, очень надеюсь, будет применен в ближайшее время и на Августовском канале. Помимо всего прочего, это еще возможность создания параллельных проектов, новых рабочих мест.
В период от 100 тысяч до 40 тысяч лет назад на нашей территории жили неандертальцы. Что же касается наших с вами далеких предков, то это были кроманьонцы — их стоянки хорошо сохранились в Бердыже (Чечерский район) и Юровичах (Калинковичский район — место, где очень давно строится, но никак не достроится музей на месте верхнепалеолитической стоянки). В Беларуси — одна из самых крупных коллекций музыкальных инструментов эпохи неолита и вообще очень много интересных находок мирового уровня. Из костного антропологического материала очень ценной находкой (возраст более 4 тысяч лет) считается скелет мужчины, обнаруженный около поселка Красносельский в Волковысском районе. Это скелет рабочего, который трудился на древней кремниевой шахте. Антропологи восстановили его облик — изображение можно увидеть в первом томе «Истории белорусской государственности».
— Разработка оригинальной концепции истории белорусской государственности, в которой вы принимали участие, вошла в топ-10 достижений белорусских ученых за 2019 год. Это говорит о том, насколько важен этот труд.
— В современных геополитических условиях белорусам крайне необходим собственный взгляд на историю. Это позволит противостоять навязыванию искаженных и чужих представлений о прошлом. Академические ученые-историки вместе с коллегами из вузов обработали значительный массив ранее неизвестных архивных документов и материалов, а также археологических источников, которые показывают глубину исторических корней, раскрывают предпосылки формирования национально-государственной идеи и ее становление, обосновывают особенности белорусской государственности на разных исторических этапах. В итоге получилось фундаментальное издание из 5 томов, очень интересное, которое я рекомендовал бы к прочтению, особенно молодежи. Пользуясь случаем, анонсирую и еще один труд — на ближайшую пятилетку запланирована работа над многотомной «Историей Беларуси».
— Можете ли вы назвать момент, который запомнился вам на всю жизнь?
— Первые крупные раскопки около деревни Пархуты Дятловского района (как говорится, каждый кулик свое болото хвалит) в 1995 году. Сезон был дождливый, работа шла тяжело. Но именно тогда был обнаружен погребальный комплекс культуры шнуровой керамики позднего неолита возрастом почти 4,5 тысячи лет. Ее следов на территории белорусского Понеманья немного, каждая находка уникальна. А волнующий момент возникает всегда, когда извлекаешь из земли предметы, понимая, что последний раз их касалась рука человека сотни, тысячи лет назад. Это соприкосновение с живой историей, момент истины. Выразить ощущения словами просто невозможно.
