Конвой

Один день в «столыпинском» вагоне
Один день в «столыпинском» вагоне

Множество статей на криминальные темы заканчиваются сообщениями о приговоре злоумышленнику. Однако большинство из нас очень неясно представляет его дальнейшую судьбу — знает лишь, что путь осужденного лежит за решетку. Я прошла его вместе с 48 преступниками... Но поражена была не экзотикой «преступного мира», а хладнокровием и крепкими нервами молодых парней из внутренних войск. Себя они называют кратко: конвой.

Не покидая вагона

Глядя на этот вагон снаружи, сразу и не поймешь, что он не предназначен для обычных пассажиров — таких, как мы с вами: стандартно синий, как принято на железной дороге, вот только окон меньше да решетки на них... Его удел — курсировать по замысловатому маршруту между колониями и изоляторами временного содержания, менять локомотивы и пассажиров, будто бы это гостиница на колесах. В том, что здесь режимная зона, убеждаешься, увидев массивные замки на решетчатых дверях «номеров», три видеокамеры, фиксирующие каждое движение, бронежилеты и пистолеты Макарова, которыми вооружены все без исключения военнослужащие, включая даже повара. За пять дней — именно столько продолжается маршрут — они исколесят почти всю страну, но спецвагон не покинут ни разу: таков устав.

В восьми камерах — прошу заметить, не купе — могут поместиться 98 осужденных. Как говорится, в тесноте да не в обиде — за порядком в «апартаментах» тщательно следят конвоиры. В одну камеру ни при каких условиях не попадут сообщники (к примеру, двое из группировки «пожарников»), мужчина и женщина (Виктор и Светлана Калина), здоровые и те, кто болен СПИДом или туберкулезом. Дисциплина здесь строжайшая: прежде чем впустить «пассажиров» в отведенную камеру, караульные в обязательном порядке их обыскивают, для чего даже металлообнаружитель предусмотрен: чтобы не было неожиданностей. Ведь недавно была 10–летняя годовщина смерти Сергея Свентецкого — военнослужащего, который погиб, задерживая преступников, пытавшихся совершить побег...

За решеткой

9.10. Итак, в это же время с перрона Минского железнодорожного вокзала отправился курортный поезд Минск — Симферополь. Наш «столыпинский» вагон (так повсеместно, со времен П.Столыпина называют вагоны для перевозки арестантов. В отличие от автомобиля «автозак», который зовется в народе «черным вороном», «воронком», вагонзаки называют «столыпиными» безо всяких эвфемизмов. — Авт.) прицепили к нему последним — чтобы шесть часов спустя, в Гомеле, без задержек оставить на запасных путях.

В дальней дороге не самую приятную компанию караулу в/ч 7434 составляют 30 арестантов: убийцы, разбойники, воры, хулиганы... Впрочем, ведут они себя на удивление спокойно: я ожидала постоянно слышать отборный мат, но в спецвагоне было поразительно тихо.

На мониторе, куда выведены изображения с видеокамер, наблюдаю, как вдоль «купе» спокойно и уверенно ходят туда–обратно часовые. «Пассажиры» в это время завтракают: горячую воду для картофельного пюре быстрого приготовления им приносят по первому требованию, так же как и водят в туалет.

9.53. «Самому сложно в это поверить, но в конвое служу почти 10 лет, — за чашкой крепкого чая разговорился начальник караула Алексей Рябов. — Работа как работа: у каждой службы свои особенности. Здесь — частые и продолжительные командировки, разлука с семьей. Привыкнуть пришлось всем: и мне, и сыну, и жене. Вот только когда ребенок просит рассказать о работе, я молчу: не для детских это ушей. Осужденные ведь разные встречаются: одни ведут себя тихо и спокойно, другие же нарочно наглеют и вызывают тебя на конфликт. В душе тогда все клокочет и бурлит, а внешне приходится сохранять спокойствие и вежливость — я ведь подчиняюсь закону, а им все равно...»

Постой, паровоз...

10.08. Короткая остановка в Марьиной Горке. Несмотря на то, что Пуховичский район считается одним из самых криминальных в стране, здесь мы никого не высаживаем и не берем «на борт». Пока поезд ползет вдоль перрона, из окна наблюдаю за стоящими снаружи людьми. А они не обращают на наши наглухо закрытые и зарешеченные окна никакого внимания. Оно и верно — внешне вагон напоминает обычный почтовый.

10.52. Пересекаем границу с Могилевской областью — поезд Минск — Симферополь тормозит на станции Осиповичи. Здесь нас уже ждут: белая с синими полосами «Газель», милицейский конвой и пятеро арестованных. По команде прапорщика Рябова последние друг за другом пересекают 3 метра от спецавтомобиля до ступеней тамбура. В эти считанные секунды они старательно смотрят по сторонам, но сделать шаг в сторону, а уж тем более сбежать не пытается никто. Знают: подобные попытки обречены на провал.

10.55. Три минуты — и обмен закончен. Проводник спецвагона Михаил Наумовец красным флажком дает отмашку машинисту: можно двигаться дальше — и поезд трогается с места. Мне, по неопытности не ожидавшей столь скорого финала, приходится запрыгивать в него на ходу.

Арифметика человеческих душ

11.02. Всех новоприбывших, за исключением женщины средних лет, определили в одну камеру: до обыска и сверки документов их нельзя «перемешивать» с теми, кто уже давно следует в спецвагоне. Старшина Виталий Гринкевич, вооружившись личными делами подопечных, устраивает им блиц–опрос: как зовут, где и когда родился, по какой статье осужден. Конечно, вероятность того, что в колонии перепутают и вместо заключенного Сидорова сдадут конвою подследственного Сидоренко, минимальна, однако в таком деле предосторожность лишней не бывает.

— Кого мы только не перевозили! «Пожарников», «морозовцев», «речицких» — в этих камерах побывали едва ли не все осужденные страны, ведь за пятидневный рейс здесь могут перебывать до 2,5 тысячи преступников. И за каждым уголовным делом — острая боль человеческого сердца: жертвы и ее близких, родных и друзей преступника, а иногда и сами осужденные в душе корят себя за содеянное, да поздно, — делится наблюдениями Алексей Рябов. — Однажды мне довелось конвоировать из одной колонии в другую собственного... одноклассника: в его криминальной биографии это была уже вторая «ходка». На этот раз за проникновение в чужую квартиру. Вот такая сложная штука жизнь: школу мы оканчивали вместе, но спустя годы я стал начальником караула, а приятель — преступником...

Горькие слезы

11.40. В самом Бобруйске мы не остановились. Обменный пункт с местным встречным караулом — станция Березина, которая в 5 километрах от города. Здесь механизм приема–передачи осужденных немного изменился. Будто бронированный, но на самом деле просто железный грузовик подогнали почти вплотную к двери спецвагона. Теперь от спецавтомобиля до поезда осужденных отделял всего один шаг — даже на землю ступать незачем. По сигналу «Первый (пятый, восьмой, четырнадцатый), пошел!» они вместе со своими котомками на секунду мелькали между двумя дверьми и снова исчезали.

12.36. И вот мы на Гомельщине. Как и 13 лет назад, когда я, будучи школьницей, этим же курортным поездом ехала с родителями на юг, на жлобинском перроне нас встречали... торговцы мягкими игрушками. Красивый бизнес, давно придуманный местными жителями, прогореть не может по законам жанра: пантеры, тигры и Микки Маусы до того красивы, что рука путешественника сама тянется к кошельку. Окружившие поезд со всех сторон местные жители к нашему специальному вагону даже подходить не стали — знают: в этом вагоне мягкие игрушки ни к чему...

Помните, в фильме «Сибирский цирюльник» была душераздирающая сцена прощания заключенных с родными? Страшные крики, пронзающие сердце боль, слезы... На станции Жлобин происходило все то же самое. Встретить или проводить спецвагон с мужьями, сыновьями или отцами пришли десятка полтора человек: женщины средних лет, две молодые девушки, пожилой мужчина и двое детей лет по десять. Они не выкрикивали слов поддержки, не рвались отстучать условный сигнал по корпусу вагона. Просто тоскливо смотрели на него, а по наливавшимся краской щекам бежали горькие слезы. Ведь каждый преступник, какое бы злодеяние он ни совершил, для кого–то является самым родным и близким человеком на свете...

13.40. Пока повар Денис Ивановский накрывает обеденный стол для личного состава, караульные разносят кипяток осужденным. Как говорится, война войной, а прием пищи по расписанию.

— Первые пять лет, которые я служил в конвое, в пути мы питались исключительно консервами. Едва гастриты не заработали! Затем в штат караула включили повара: так, как Денис, не каждая жена приготовит! — нахваливает кулинара Рябов. — Кстати, на консервы до сих пор смотреть не могу, не то что есть их...

Конечная остановка

14.26. Гомель. Здесь наше путешествие подходит к концу. В несколько приемов маневровый тепловоз оттягивает «столыпинский» вагон на запасные пути, где для 48 пассажиров приготовлены четыре спецмашины. Операция обмена повторяется до мельчайших деталей, только времени занимает дольше — попутно начальник караула принимает личные дела тех, кого вечером повезет в обратный путь: Гомель — Бобруйск — Минск — Барановичи...

16.03. По дороге в СИЗО один из грузовиков «теряется» — его путь лежит в женскую колонию. Я же до самого последнего метра сопровождаю три другие машины — с мужчинами. Когда за последней из них закрываются ворота бокса, облегченно вздыхаю. Завтра я вернусь в Минск рейсовым автобусом. А ребятам из внутренних войск, кстати, внешне ничем не отличающимся от сотен молодых людей, которые прогуливаются по улицам Минска, уже сегодня предстоит отправиться в обратный путь, в тысячный раз переживая гнетущую атмосферу соседства с преступниками и каждую секунду будучи начеку. Такая служба...

Фото автора.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter