Страстная седмица — самое насыщенное время церковного года, время настолько содержательное, что мы не в состоянии воспринять всю полноту тех глубоких и таинственных знаков и откровений, которые предстают перед нами со всем своим неизбывным трагизмом и безжалостной честностью. В эти дни богослужение, как переполненная чаша, в избытке дает нам пищу для ума и сердца: много читается текстов из Священного Писания, хор поет пронзительные и трогательные песнопения, выносят Плащаницу, духовенство в особых облачениях совершает службу, читаются страстные Евангелия.
Так много символов, что мы не в состоянии ко всему прикоснуться, все объять, исчерпать все содержание этих служб. Именно поэтому нам следует правильно настроить себя в первый из этих священных дней и понять, что здесь мы сшествуем Христу в Его страстном подвиге, и шествие это совершается в смиренном и благоговейном изумлении перед тайной Крестной жертвы.
Шесть недель мы занимались собой, шесть недель мы “очищали смыслы”, мы каялись в наших грехах, будили нашу душу от обычной спячки, пытались усвоить какой-то новый урок, новое знание о себе самих. И в этом нам помогал сам ритм великопостного богослужения, строй и содержание постных дней.
Но в дни Страстной седмицы все будет иначе: чем ближе к дням Страданий Спасителя, тем меньше в богослужебных текстах аскетического содержания, мотивов покаяния, призывов к добродетели — все наше внимание поглощается таинственными событиями, разворачивающимися у нас на глазах.
И отмечая эту охваченность Христом, мы заметим,
что все наши аскетические труды, понесенные постом, имеют значение лишь средства, но не цели: такими трудами мы “очищаем смыслы” ради участия в этом таинственном и трагичном шествии Бога по земле.
В первый день Страстной седмицы мы вспомним прекрасного Иосифа, вся жизнь которого есть прообраз жизни Спасителя. Невинного и целомудренного юношу, любимца отца, бросают в ров, продают за 20 сребреников в рабство, он переносит множество скорбей, но через них воцаряется над египтянами, называвшими его “спаситель мира”, и спасает от голода свой народ. Иосиф — “спаситель мира”, Иосиф — пшеницедатель!
Как очевиден образ Христа и Евхаристии в жизни этого праведника! Христос, преданный по зависти, претерпевший страдания, прошедший ад, становится Спасителем мира, утоляет нашу жажду Бога — не словами, не стройным этическим учением, но Чашей Жизни, Чашей Воскресения. Нельзя не упомянуть здесь и пророческого смысла искушения Иосифа. В песнопениях Триоди беззаконная египтянка названа второй Евой: целомудренный Иосиф, убежавший от греха, есть образ Нового Адама — Христа, проложившего иной путь истории человека — истории без греха прародителя, без наследственной порчи, человека, полного любви Божией и жизни Его.
И потому историей Иосифа — “конспектом” Страстной седмицы — мы входим в это священное время, чтобы, забывая самих себя, очистив свой ум от всех удобных и слишком понятных образов и предубеждений, честно и вдумчиво всматриваться в это таинственное и добровольное шествие Христа на Голгофу и самим сделаться участниками этого пути.
Многих вещей нам не понять — они слишком невыносимы для нас: зачем необходима была именно такая жертва и все эти унижения, как Господь спасает нас, от какого ужаса смертности и тления Он нас избавил, что это за любовь, что требует страдать за неблагодарных и суетных? Как было бы все просто и ясно, если бы Бог любил нас чуточку меньше! Господи! Мы будем Твоими спутниками в эти страшные и таинственные дни. Может быть, нам не хватит бодрости духа и чистоты зрения.
Но только Ты один подлинно знаешь всю немощь нашу и нашу неведомую нам самим красоту. “Господи, Ты веси, яко люблю Тя” (Ин 21:15).
