Интервью–детективРасследование первое. Имена
Много ли вам, дорогие читатели, известно о культурной жизни лужицких сербов? Не ошибусь, что кое–кто из вас сейчас начнет мучительно вспоминать, что это за народ и где проживает... Во всяком случае, и у меня первые минуты разговора с серболужицким писателем Крещаном Кравцом, приехавшим вместе с женой, госпожой Доминикой, в качестве гостей на съезд Союза писателей Беларуси, который проходил в Минске в конце года, были потрачены на уточнение терминов. Дело в том, что наши энциклопедии говорят о лужичанах и лужицком языке, соседи–немцы называют язык этого славянского народа «сорбским»... Сами лужичане именуют себя сербами, а свой язык — сербским. Да еще в пресс–релизе я увидела два варианта имени нашего гостя: Крещан Кравц — и Кристиан Шнайдер... Как оказалось, серболужицкий и немецкий варианты.
— Дома нас называют Кравц, а в полиции — Шнайдер, — объясняет господин Крещан, который у нас, разумеется, писался бы как Кравец, а в России — Портнов. — Мы — славяне, испокон веков живущие в Восточной Германии, на берегу реки Эльба, в местности, которая называется Лужица. Поэтому, чтобы отличить нас от балканских сербов, нам и дали название лужицкие сербы. Но мы называем себя просто сербами. Сегодня нас где–то 40 — 60 тысяч...
Расследование второе. Язык предков
— Во всей Европе нет народа, который лучше освоил бы искусство сохранять свой язык, — с гордостью заявляет господин Крещан. — Ведь мы живем в окружении немецкоязычного населения. Во время фашистского режима нам вообще запретили говорить по–сербски... Я родился в 1938–м и потому знал родной язык хуже, чем старшие сестры. Но когда я приходил к маме и, например, просил хлеба по–немецки, она отвечала: «Не понимаю», пока я не скажу то же самое на родном языке. Моя жена, я, сын говорим по–нашему. Невестка — по–немецки. Дети каждое утро едут в серболужицкий детский сад, но между собой общаются по–немецки. Для вас такая ситуация тоже не нова. Но мы стараемся, чтобы дети умели говорить на родном языке, чтобы потом могли научить ему своих детей. И твердим внукам: «Разговаривай по–сербски!» Литературе моего народа — 600 лет. Наши Якуб Колас и Янка Купала появились на 40 — 50 лет раньше, чем у вас. Во время фашистской Германии лужицкая литература существовала подпольно, в рукописях. А после войны началось культурное возрождение. Коммунистическая партия впервые в истории уравняла в правах немецкий и серболужицкий языки. Конечно, нужно учитывать, что выбор языка определяет экономика, и раз экономика немецкая, то немецкий язык проникает во все сферы... При коммунистической власти открылись лужицкие школы и появились целые поколения, которые могли читать и по–немецки, и по–нашему. Это было основой того, чтобы серболужицкие книжки могли продаваться. Они выходили тиражами около 8 тысяч. Это значит, что наш малый народ читал в три раза больше, чем немцы. Впрочем, об этом есть в энциклопедиях.
Расследование третье. О чем не написано в энциклопедиях
— Например, о том, как до начала ХХ века трудно было распространить сербскую книжку — народ был бедный, — признается Крещан Кравц, он же Кристиан Шнайдер. — Кроме того, умели читать по–немецки, но не умели читать по–своему, ведь школ не существовало. Помогали нам славянские братья. До Первой мировой войны помогали нам с изданием книг чехи. У лужицких сербов фактически нет того, что немцы называют «гросс муттерлянд». У нас есть родной край, но нет страны, государства. Но мы говорим так: «Мы были славянами, мы есть славяне и мы будем славянами». Когда–то великий педагог Ян Амос Каменский, о национальной принадлежности которого спорят немцы, поляки и чехи, сказал: «Прежде всего учи язык соседа». Но он не жил в условиях капитализма. Теперь каждый должен знать какой–то язык всемирного значения, например, английский. Правда, у таких языков — свои проблемы. Много искажений, заимствованные слова. Конечно, есть языки международные, есть — локальные, как белорусский или, например, чешский. Важно, чтобы на них говорили на производстве — на пивоварне, на заводе... Но язык — это не только общение, это и эмоциональная потребность. Как я могу не знать язык моей матери?
Расследование четвертое. Как издаются серболужицкие писатели
— К счастью, немецкое государство поддерживает издание книг национальных меньшинств, — объясняет господин Кравц. — Например, когда я пишу по–немецки, то мне не дадут гонорар, пока не продастся более тысячи экземпляров. Когда я берусь писать книгу на серболужицком языке, мне сразу дают деньги. В издательстве заключают контракт, оговаривая тему, объем рукописи, сроки ее сдачи, причем, если в рукописи ошибок больше нормы, автор платит штраф. Лужицкие сербы любят свою книгу. Недавно вышло исследование по истории Лужицы во время Второй мировой войны, и за три месяца его три раза переиздавали. Что касается художественной литературы, то теперь поэзия, опередив прозу, на первом месте. Поэтические традиции у нас сильны, упомяну хотя бы двух замечательных поэтов — Кито Лоренца и Розу Хешкец–Доташцину. Во всей Германии известен и наш прозаик Юрий Брезан. Он умер, когда ему было за девяносто. Он каждый год писал по книге. Сегодня очень много молодых людей сочиняют стихи, каждый год проводится серболужицкий международный поэтический фестиваль.
Расследование пятое. О связях с Беларусью
— К сожалению, в последнее время связей никаких, — признает Крещан Кравц, у которого, между прочим, в 1971 году вышла книга «Белорусские импрессии», то есть о нашей стране он знает не понаслышке. — Промышленные предприятия, торговые фирмы — да, многие находят контакты с белорусскими коллегами. Вот только сегодня встретил в Минске одного саксонца, представителя производства печатных машин. Хочу вспомнить недавно умершего белорусского писателя Алеся Трояновского, который написал замечательную книгу о серболужицкой поэзии. У меня дома она есть, а в вашей главной библиотеке я ее не нашел.
Расследование шестое. Как в Германии живут за счет литературных трудов
— Если у кого–то выходит миллион экземпляров книг в год, то на это можно хорошо жить, — откровенничает господин Кравц. — Есть в Германии пару сотен таких литераторов. Среди них много иностранных писателей — хорваты, сербы, русские, турки. Тот же Орхан Памук, ставший в этом году нобелевским лауреатом. Но на книжном рынке свои условия. Как–то я собирался продавать свою книгу на съезде одной из партий в Западной Германии, но мне сказали, что для того чтобы книга распродалась тысяч на 30 евро, перед этим нужно 15 тысяч евро вложить в ее раскрутку — на радио, телевидении, в газетах. Я ответил: «Это нечестно. Я ведь не проститутка». Я никогда не буду такого делать, но знаю, что иначе книга не станет бестселлером — ведь в Германии выходит 86 тысяч книг каждый год.
Расследование седьмое. Чем лужицкие сербы удивляют иностранцев
— Мы храним национальные традиции, — с гордостью говорит наш гость. — Например, когда празднуется Пасха, по обычаю тысяча семьсот коней должны проехать через поле. Их собирают по всей Лужице — из конных клубов, от частных владельцев. Каждый церковный приход должен поставить примерно восемьдесят всадников для участия в церемонии. Кони разделены на две группы, которые едут в разных направлениях и не должны встретиться.
Расследование восьмое, заключительное. О взаимопонимании на земле и под водой
В одном из произведений Крещана Кравца есть персонаж — мальчик–Водяной, который говорит на своем водяном языке и его никто не понимает... А идея такова: прислушаться друг к другу, научиться уважать чужой язык и чужое мнение... Как утверждает наш гость: «Традиции нужно хранить. Но нужно и не забывать, что мы живем в мире, полном противоречий. Писатель никогда не может быть только на одной стороне. Писатель всегда видит, как и что взаимосвязано. Видит причины и следствия. Именно потому он и может сказать нечто важное».
Фото автора.
