"Комбат-батяня" Алексей Ананенко

Интернат - это ведь что такое? Я - типичный обыватель - понимаю так: это место, куда собирают ненужных родителям детей и пытаются научить правильно жить. Это невероятно сложно: научить жить. Порой будни похожи на боевые действия. В интернате N 1 до недавнего времени было именно так. Алексей Александрович Ананенко - Батя, как его еще называют, - директор этого заведения. Некоторые дети называют его "Комбат-батяня", но это за глаза. Воспитанники - не самые сахарные, скажу я вам, ребятки. Я даже постеснялась спросить, какие чувства испытывает Батя по отношению к своим детям: провокационный был бы вопрос. Ведь у Ананенко на сегодняшний день детишек - 115 душ, и почти каждый способен преподнести весьма неожиданный сюрприз. Чувств у директора в связи с этим может оказаться целая полифония.

Вообще, этот разговор не столько о детях, сколько об учреждении, что их растит. И о будущей судьбе этих ребят, которых сейчас уже 31 тысяча по стране, из них около трех с половиной тысяч в Минске. Все - при живых родителях (то есть более 98% - социальные!).

Этой весной Ананенко, выступая на коллегии Министерства образования, сказал такую фразу: "Английские закрытые школы, где детей, по существу, лишают семейного тепла, дают тем не менее массу полезных качеств: умение жить, справляться с трудностями. Там конструируют дружбу и корпоративность. Наши интернаты, где жизнь построена по тому же принципу, рождают прямо противоположное - абсолютное иждивенчество, потребительство, агрессию и эгоизм". Любопытная мысль, даже если помнить о том, что в интернатах сироты с совершенно иным жизненным опытом, нежели отпрыски богачей в элитных заведениях Альбиона.

...Интернат N 1 - бывшая Лесная школа в Ждановичах. Это почти в городе, остановка 44-го автобуса совсем рядом. Корпуса в лесу. Птицы поют, зелень, воздух, цветочки. Передо мной по тропинке топает парнишка лет двенадцати. Я за ним. Подошла к зданию - не в ту дверь сунулась, закрыто.

- Эй, мальчик, где тут у вас директор?

Он обернулся и недовольно изрек

: - Я не интернатский!

Дверь вскоре нашлась, как и приемная директора. В корпусе тихо - идут занятия. Несмотря на то что помещения вполне приличные, начинаю понимать, что сравнение с английскими школами несколько неудачно. Рассуждаю об этом вслух, а Алексей Александрович вдруг говорит

: - Мои дети совершили в прошлом году очень много преступлений. Больше, чем весь Центральный район Минска. За два месяца побили годовую цифру района: с августа по октябрь - 18 преступлений. Одно - тяжкое телесное, повлекшее смерть, остальное - в основном грабежи и кражи. Поэтому интернат N 1 был порядочным бельмом на глазу у всех.

- Успели разобраться, в чем причина такой печальной активности именно ваших детей?

- Я работаю с ноября. В общем, понимать нечего: дети эти ничего хорошего в жизни не видели. Может, когда-то видели, но очень давно. Их собрали к нам из разных интернатов и детских домов. Естественно, руководство старалось избавиться от тех, кто не вписался в коллектив.

- То есть собрали наиболее проблемных. Термоядерная смесь?

- Да. Традиций никаких, коллектива нет. Получилось то, что получилось. Дети убегали и совершали... разные гадости. Я знал статистику, сам занимался этой проблемой: работал в научном институте профессионального образования - кафедра теории и методики воспитания.

- С практикой не слишком были знакомы?

- Как раз нет. Была практика, если можно так сказать, частного характера: проектная деятельность, консультации. Я поддерживал отношения со спецзаведениями закрытого типа в Петрикове и Могилеве, периодически выезжал в лагеря отдыха. Но это как бы для личностного профессионального роста.

- Думали о карьере?

- Ну конечно. За книжками научная деятельность такого профиля мало пользы приносит. Вот решил заняться непосредственно практикой. Правда, когда предложили этот интернат, сначала отказался.

- Какие были аргументы?

- Тут до меня сменилось два директора за короткий срок - это означает проблемы. И потом, общался прошлым летом с ребятами из этого интерната в лагере для "трудных" подростков. Их было 15 человек. Я, знаете ли, многое повидал, контингент, в принципе, неплохо знаю. Но такого! - он сделал ударение на слове и после паузы добавил: - Таких, как эти 15 человек, я не видел ни разу!

- Каких "таких"?

- Обозленных, отвязанных, абсолютно десоциализированных, - Алексей Александрович посмотрел на меня круглыми глазами. - То есть напрочь! Они вышли из автобуса и сразу обложили всех таким... языком! Никого не хотели слушать, разгромили комнату, разбили вдребезги две тумбочки. В первый же день три раза убегали. Но смену отбыли... нормально. К концу как-то притерлись. Но, скажу я вам, психологически это было очень трудно. Всего там было 77 "трудных", а этих - 15. И они всех подняли на уши. Такой озлобленности я не видел еще.

Я напомнила о речи на коллегии - про английские школы

: - Модель интерната, если схематично подходить, - та же, а результат, вы говорите, прямо противоположный. Почему?

- Видите ли, мы как бы взяли курс на то, что интернат - это вообще неспособная к жизни форма устройства сирот.

- Кто такой курс взял?

- Ну, это как бы официальная позиция министерства. На той же коллегии заместитель министра Ковалева, помните, сказала: "Все это хорошо, но все же я не согласна, что это действенная форма". Я когда сюда пришел, не мог предположить, что настолько различаются детский дом и интернат. Требуют вроде одинаково, но у меня группа, согласно положению 1993 года, составляет 20 человек, а в детдоме - 10 - 12 на одного воспитателя. Вот представьте: на одного 20 детей - и каких! Когда приходят проверки, обычно удивляются: "О, так у вас тут красивенько!". Я говорю: "Что красивенько? Поставьте себя в элементарную ситуацию: вы здесь живете! Вот в этот туалет ходите каждый день. В этот душ - всегда. Не месяц или три, как в лагере. Всегда! Всегда спите в комнате, где 4 человека, едите в этой столовой то, что дают, - и нигде больше не можете поесть! Это - ваша жизнь". Понятно, если сравнивать, у родителей или в притонах иные и этого не имели. Это если сравнивать. А я терпеть не могу, когда сравнивают с худшим. А запреты?.. И это для детей, которые к жизни не приспособлены совершенно.

- О каких запретах вы говорите?

- Нельзя иметь животных - санстанция не разрешает, только если взрослый будет курировать это дело. Нельзя находиться на кухне! А как я научу ребенка жарить картошку?

- На сайтах разных интернатов я читала, что когда среди девочек проводили опрос, они заявили, что не имеют желания заниматься домашним хозяйством.

- Откуда будет желание? Оно формируется потребностью! И опять же желанием доставить удовольствие себе, близким или хотя бы друзьям. Нельзя заниматься воспитанием вообще, надо в частности. Понятно, что убирать комнату, особенно ничейную, никому не хочется. А если есть осознание, что это твой дом? В нем твои вещи, мебель! Ты будешь диван резать ножом? По идее, в интернатах и сидеть-то в комнатах днем не разрешают. Закрывают на ключ, чтобы убранное с утра не порушить. Чушь! У меня этого запрета нет. Ну как это: человек не может у себя дома посидеть, поиграть, почитать? Не может приготовить, что хочет, позвать гостей. На питание выделяется 120 тысяч на ребенка в месяц. Нормально? Да! В семье столько не тратят. Но в семье и не потратят деньги зря, если ребенок того, что ты купишь, есть не хочет. Дети должны иметь право на выбор в еде. Они меня просят: "Принесите сала, так хочется!" Да мало ли чего захочется перекусить? У этих детей нет семьи, и мы должны ее тут смоделировать. Пусть не настоящую, но максимально приближенно. Как-то на масленицу мы делали праздник: вынесли плиту, замесили тесто и сказали: "Будем печь блины сами!" Что началось! Очередь выстроилась! Каждый хотел сам себе испечь блин! Напекли корявых, кривых...

Алексей Александрович вдруг осекся и глянул на меня в упор.

- Ох... Я вам это рассказываю, не знаю, как к этому отнесутся?..

- Вы имеете в виду допуск к плите? Умные люди, думаю, вас похвалят.

- Да? Н-да... Но дети радовались неимоверно. А один паренек полсковороды теста налил. Я говорю: "Не получится, слишком много!" Он злится: "У меня получится! Я так хочу - будет блин большой и вкусный!" Практически весь праздник он простоял с этим месивом, пришлось выкинуть, помыть сковороду и сделать ему нормальный блин. Я к чему это рассказываю: особенность таких детей в том, что они очень привыкли надеяться на себя. Никому не доверяют и стараются сделать так, как считают нужным. В большинстве случаев им приходилось постоянно отстаивать свое мнение, и очень жестко отстаивать. И поэтому очень трудно им предлагать иное, отличное от их представлений мнение. Нельзя было крикнуть: "Отойди, неправильно, испортишь блин!" В результате он мог запросто запустить эту сковороду куда подальше, уйти в лес и рыдать там под сосной весь день.

- Вы уже освоились в качестве педагога-практика?

- Честно сказать, это тоже не совсем... Скорее административная работа. Я до сих пор не могу перебороть в себе педагога и стать в чистом виде администратором.

- А это необходимо?

- Так ведь каждый конкретный случай предполагает необходимость административного решения. Я никогда не думал, что придется подписывать письма о направлении в учреждения закрытого типа.

- Для педагога подпись в бессилии?

- Сейчас я понимаю, что если бы персонально работать с каждым, этого можно было бы избежать. Но так как тут еще куча других вопросов, ничего не получается. И второй момент: когда ребенок убегает, а я его разыскиваю и возвращаю, я ведь не думаю, как администратор. Я ведь понять его могу очень запросто! На 300 процентов! И если бы я попал в такую ситуацию, я бы тоже бегал. В детстве часто слышишь от взрослых: будешь плохо себя вести, в интернат сдадим! Пугали. Но этих-то ребят сдали! Понимаете? Вот их-то как раз и сдали! Из 115 человек только 18 биологические сироты. Тут такие драмы, такие детские трагедии! Я не могу всего рассказывать, потому что это их личное, но поверьте: страшно. А они все равно бегут к родителям. Формально те их встречают. И даже это формальное общение очень нужно - я не могу не понимать. Все попытки привлечь родителей сюда безуспешны. У нас был последний звонок. Дети готовили концерт. Стали подходить ко мне: "Можно мы пригласим родителей?" Я говорю: "Обязательно, безусловно!" Даже обрадовался. Но пришли... двое взрослых и три старших брата. Братья под хмельком - праздник слегка подпортили. А больше никто не пришел. Вот в чем дело-то! Для детей, конечно, это было большое огорчение. Они надеялись, надеялись, что родители придут. Как им объяснить?

- Можете перечислить основные качества молодого человека, воспитанного в интернате?

- Могу сказать вот что. У меня сейчас было 23 выпускника. В жизни им будет очень тяжело. По одной простой причине: очень сложно было сформировать у них то, что формируется в семье. Чувство бюджета, чувство ограничения, размеренности и так далее. Они приходят и говорят: "Порвался костюм, дайте новый". Я отвечаю: "Надо беречь, придется зашить". Сразу возмущение: "Вот так ко мне здесь относятся! Взяли меня тут в интернат и ничего не дают! Не заботятся!" Я объясняю: выделено ограниченное количество денег. Нужно быть бережливым, аккуратным и так далее.

- А сколько денег вы можете потратить на одежду?

- В год 240 тысяч на ребенка - это на пополнение гардероба. Опять же не всякая семья каждый год покупает своему чаду одежды на такую сумму. Но семья идет на рынок, где есть выбор и цены ниже. А мы с нашим "безналом" - в магазин. Недавно покупали выпускникам одежду (на каждого было выделено 120 тысяч). Едем в автобусе - счастью их нет предела. Девочка одна мечтает: "Куплю джинсы, байку, туфли и костюм!" А когда пришли в ГУМ, там случился чуть ли не бунт: "Что за гроши вы нам дали! Мы на эти деньги не можем купить ничего!"

- Неужели они даже не знают цен?

- Ежемесячно они тут получают полторы тысячи на карманные расходы. Если у вас никогда нет денег, вы же не будете ходить по универмагам?

- Как же вы решили приближать их к житейским проблемам?

- Хочу сделать семейные группы. Небольшие, чтобы они жили своей жизнью, насколько это возможно: комнаты, цивильные туалеты (их туалеты), их мебель, их посуда, их холодильники и стиральные машины. Стиральные машины и холодильники уже есть. Только в холодильники они пока никак не научатся что-то класть. Не понимают, что можно скинуться и что-то купить! И это будет общее, чем можно перекусить. Да хоть чаю попить с бутербродами - чем плохо? Им все надо объяснять, показывать.

- Что же изменилось за полгода?

- Думаю, дух. Я когда пришел принимать интернат, корпус был закрыт, шли учебные занятия. Когда мы выходили, сторож выпустил нас, потом слышу, моя предшественница говорит: "Так, быстренько закрывайте за нами дверь". Чтобы не разбежались! Идем по территории, а там тем не менее дети. Я говорю: "А эти откуда?" - "А из окон повыпрыгивали!" Я удивился: решетки же на окнах! Оказывается, прыгают со второго этажа! С этого и началось знакомство. Линейку первую проводил: собрали, кого нашли, построили - стоит стадо. Такое причем маленькое. Смотрят. Я... Короче, поехал детей собирать - кто где разбежался. Вместе с социальным педагогом в подвалах, по притонам, в туалете "МакДональдса". Собрали практически всех. Забирали со скандалом и криками. Одного в 4 утра увезли от матери. Она позвонила, говорит: "Здесь он! Но в 5 утра уже убежит. Приходите раньше". Входим, а он дверь комнаты - хлоп! - придвинул креслом. Пока отодвинули, он на окне стоит в трусах. Окно открыто. Декабрь. Мальчишке 11 лет. Сняли с окна, он за маму хвататься, плакать, причитать, а мама его отпихивает: "Забирайте, забирайте". Представляете?.. Чисто душевно очень "приятно", да? Я сильно переживал. Но теперь очень многое уже в прошлом. Я имею в виду их поведение. Я не знаю даже, почему.

- Как же вы можете не знать?

- Знаете, я всегда говорил им правду. Основной момент педагогики - говорить детям правду. Вот когда я их первый раз увидел в лагере, я им сказал: "Вы едете туда потому, что у вас есть проблемы. Эти проблемы взрослых не устраивают. И вам дается шанс разобраться с этим. Вы пользуетесь этим шансом - и решаете часть своих проблем. Не пользуетесь - когда-либо оказываетесь в Могилеве или Витебске".

- Имеете в виду колонии?

- Да. Они ведь в лагерь ехали, рассчитывая, что там будет рай: ролики, телевизоры, компьютеры каждому в комнату, кормить будут на убой (финансировали этот лагерь для "трудных" детей иностранцы). А они будут кверху ногами! Им, оказывается, сказали: что хотите, то и будете делать. Я был поражен, но им же это обещали! Кто? Не знаю... Бред. Я их быстро опустил на землю. Да и тут, в интернате. Когда пришел, мы сразу избрали школьный совет. Я сказал: "Есть суровая правда жизни. Мы должны жить так, как надо. На сегодняшний момент мы воспринимаемся как бельмо на глазу. Вас всех считают за уродов. Вы - отбросы общества, которые собрались здесь. Вы совершаете преступления, я этого допустить не могу".

- Как они отнеслись к такой речи в стиле "Республики ШКИД"?

- Были удивлены. Но не тоном! А тем, что о них, оказывается, так плохо думают! Я говорю: "Поймите, если кто-то совершит преступление, будут говорить: "они" - про всех нас. Короче, выбираем совет, который будет решать все вопросы: я не могу серьезные проблемы на базаре решать. Но и без вашего мнения не могу". Через неделю назначил выборы. Дети были уверены, что это профанация, никаких честных выборов не будет. Но выдвинули кандидатов (чтобы проверить: и таких, и этаких). Прошли выборы. Тайное голосование. Альтернатива была, листочки раздавали. Говорим: голосуйте. "А что, можно голосовать за кого хочешь?" Да! "И за такого-то?" Да, если вы считаете, что это ваш кандидат и он будет защищать ваши права.

Результат первого же заседания совета многим открыл глаза. Было так. Сели члены совета за "круглый стол" со взрослыми. Директор говорит: "Спонсоры дали такую-то сумму денег. К следующему собранию вы должны сказать, что нам в первую очередь нужно". Потом показал 5 билетов на концерт "Глюкозы". "Решайте, кто пойдет". Избранники стали переглядываться. С одной стороны, хочется самим пойти, с другой - вроде как неудобно. Через 10 минут озвучили вердикт: вот эти пять человек - члены совета! Директор и глазом не моргнул: "Хорошо. Пишите список, ставьте подписи - и на всеобщее обозрение". Снова задумались. Почти два часа мозговали, но решения не изменили. На вечерней линейке Батя сказал: так и так. После этого первого совета стали раздаваться голоса: переизбрать этого и того! Но директор подвел черту: "Этот состав выбран на год и точка. Это ваш выбор". - "Так мы ж не знали", - пробовали избавиться от своих выдвиженцев некоторые представители электората. "Теперь, - сказал Алексей Александрович, - будете знать".

- Они меняются понемногу. Одного мальчика вот в Италию отправляем. Не самого лучшего, прямо скажем. Еле уговорил дать ему кредит доверия. А он взял и недавно отмочил... Ну, разбирались с ним, как и что, а он чуть не на коленях умолять стал: "Виноват! Накажите, простите, можете отлупить!" Меня это потрясло до глубины души, этот разговор с ним.

- А вы что, лупите их?

- Да нет, конечно. До моего прихода еще могли дать по заднице.

- А вам никогда не хотелось дать?

- Хотелось - не скрою. Представьте: иногда такое настроение - работа сложная, ужасная, устанешь под конец рабочего дня, только соберешься домой, и тут новость: "Убежал такой-то!" Елки-палки! Ну, думаю, найду... Прибью!!! Схвачу ремень, и будет у меня бегать по всему интернату, искать пятый угол! Но... когда находим - замызганного и несчастного... Ох, и где находим-то? У матери... Вся злость исчезает, улетучивается. Сказать даже: "Как ты мог?" - и то язык не поворачивается. Он убежал к матери, какая бы она ни была. Что может быть нормальней? И пусть на всю жизнь она будет для него матерью - женщиной, которая его родила.

Алексей Александрович задумался. Мы помолчали, потом я спросила

: - А у вас что, специальный ремень для устрашения есть?

Он встал, подошел к шкафу и достал оттуда замечательный ремень иностранного производства из весьма качественной кожи.

- Наши дети ездили в Италию, - пояснил с улыбкой директор. - Там они жили в семьях. Хозяева спрашивают: "Не обижают вас в интернате, не бьют?" Они и говорят: "У директора даже нет ремня!" Итальянцы недопоняли, видно, и решили, что мне для брюк нужен хороший ремень. Вот когда приезжали в Минск, привезли в подарок, - Алексей Александрович протянул мне ремень. Новенький, еще ни разу не использованный ни по одному из своих назначений.

- Мне все ваше сравнение с Итоном или Харроу покоя не дает. В некоторых английских элитных школах детей до недавнего времени секли! И еще интересно: ведь там дети тоже годами живут практически без родителей, почему они не чувствуют себя обделенными семейным теплом? Ведь отправили в дорогой, но все же интернат!

- Да я сам все время думаю об этом. С одной стороны, очень дорого, с другой - когда попадаешь туда, - шок! Спартанские условия: по 18 - 20 человек в комнате, тумбочки, шкафчик, кровати в идеальном порядке, помещение не отапливается к тому же (зимой 10 градусов). Спорт, режим. И как там "принцы" и "шейхи" живут? Да еще ведь есть конкурс знаний, не только кошельков! По нашим меркам, мучиться там, да за такие деньги, да еще и конкурс! Но выходят оттуда люди, которые кодекс чести своего заведения всю жизнь помнят! А что касается "без семьи" - то там другое представление. Поступление - это своеобразный обряд инициации: ты стал взрослым. В этих школах преподаватели, а не учителя. Они дают знания, а ты должен взять. У нас нет этой культуры воспитания.

В этот же день после разговора с директором я шла через сквер. Там слонялся один малой "кент". Увидев у меня в руках телефон, подскочил и заканючил: "А подарите мне "трубу"!" Я отказалась дарить и тут же была записана в "жлобихи". Схватила нахала за воротник и потянула к скамейке. Сели. Поговорили. Этот 9-летний мужичок за тысячу рублей кратко поведал, как живет. Вот хроника последней недели: спасал маму и папу от рвотного пьяного удушья, собирал бутылки, за два дня выпросил подаяния на 5 тысяч (повезло), 3 тысячи из них отдал "в семью". На днях пытался поднять мамку с пола, да уронил. Папаша ему за это по башке дал. Синяк был продемонстрирован, и это произвело нужное впечатление - я рассталась еще с одной тысячей. "Прокуришь ведь деньги?" - спрашиваю. "Посмотрим", - важно ответил пацан и отчалил.

"Типичный кандидат в воспитанники Ананенко", - подумала я и решила, что на комбата директор все-таки не похож. А на Батю - вполне.

P.S. Я вот что еще забыла сказать: любая помощь интернату приветствуется! Если у вас есть полезные идеи, подростковая (приличная) одежда, хорошие книги, которыми вы готовы поделиться, звоните в интернат по телефону (в Минске) 509-55-11. Если есть средства, отправляйте их на счет:

Центральное отделение "Белпромстройбанка", Код 362, УНН 100079752, ОКПО 37602024, р/с N 3732000010045, Школа-интернат N1 для детей-сирот.