Как Виктор Хлиманов стал крестным отцом младенца, кто помогал журналистам молниеносно доставлять репортажи в газету и почему Хемингуэй называл годы репортерства в Париже «праздником, который всегда с тобой»...
Сейчас эту песню услышишь разве что в журналистском застолье. А во времена моей молодости она редкий день не звучала по радио. И любима была не только журналистами. Ее считали своей целинники и полярники, геологи и нефтяники, летчики и моряки. Да и просто отъезжающие, отплывающие, улетающие — по личной нужде или казенной надобности. Народ тогда был легок на подъем. Помните эти строки? «Куплены в дорогу сигареты, не грусти, любимая, родная...» Они вписывались едва не в каждую биографию. В мою — так точно, без всякой натяжки. Оставив жену-выпускницу заканчивать журфак МГУ, я отправился к месту своей первой работы. Только что появившаяся на свет и будто для нас двоих написанная «Песня журналистов», конечно же, значилась в репертуаре поездного радиоузла. Я, правда, не совсем твердо знал слова, но за два дня самого дальнего на тот момент своего путешествия полностью выучил ее текст. И на перрон мурманского вокзала спрыгнул в полной готовности хоть сразу «трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете». К сожалению, подобной жертвы от меня так и не потребовалось — ни за время двухлетней северной одиссеи в «Полярной правде», ни за всю остальную жизнь в журналистике. Выходит, простодушным романтикам подсунули пустышку вместо реального экстрима? Вовсе нет. Обещанный авторами песни трехдневный бессонный марш-бросок был просто поэтическим преувеличением, гиперболой. И одновременно метафорой, сулящей, как в карточном гаданье, дальнюю дорогу. А в нашем деле — командировку, притом чаще всего бессрочную, пожизненную.
В ЭТОТ необъявленный марафон в редакции «Сельской газеты» втягивались многие. Хотя какого-то особого ажиотажа с заключением пари и ставками на фаворитов не наблюдалось. Но я хорошо помню карты республики в разных кабинетах, где флажками на булавках или цветными кружками отмечались места командировок хозяина. Для новичков то был заразительный пример. Первыми, как гласят редакционные предания, управились Андрей Юдчиц и Александр Градюшко, отметившиеся, и не однажды, во всех 117 районах республики. Но я бы поостерегся отдавать пальму первенства по этой части кому-либо одному. Ведь многие наши «старики» просто не вели счета своим командировкам, при том что стулья в кабинетах не просиживали. Больше всего километров традиционно «привозили» сотрудники отделов земледелия и животноводства, у которых весь год был расписан по кампаниям. Записными «ездоками» в свое время были Александр Тильков и Виктор Хлиманов, Николай Хотько и Петр Жарский, Виктор Леганьков и Александр Градюшко, Павел Стасевич и Людмила Белякова, Михаил Шиманский и Анатолий Цыбулько. На равных конкурировать с ними могли, пожалуй, только репортеры отдела новостей, где в разные годы тон задавали Александр Шабалин, Иосиф Калюта, Ленина Шуман, Григорий Кадет, Виктор Чернушенко, Владимир Борисенко, Инна Римашевская.
Любопытная деталь: в 70—80-е годы во внутриредакционном соревновании журналистов одним из базовых показателей было как раз количество командировок. Но «выгонять» в них никого не приходилось. Все знали и понимали, что газета кормится не с асфальта. Ее каждодневное «меню» (а «СГ» выходила тогда шесть раз в неделю) требовало полного набора материалов самой разнообразной тематики и всех жанров, включая такой трудоемкий и теперь почти напрочь забытый, как рейды. А потому (помните Ивана Васильевича, который «меняет профессию»?) танцуют все. В смысле, едут в командировки. Независимо от специалитета, возраста, пола, семейного положения и тому подобных мелочей. Любителям тихой размеренной жизни и полного набора коммунальных удобств точно не стоило беспокоиться. Первая же командировка в глубинку (а иных практически не было) сразу все расставляла по своим местам.
Со стороны могло показаться, что сам собою происходит суровый, в духе Дарвина, «естественный отбор». Но ни один Главный — а мне довелось работать с пятью из них — не пускал этот процесс на самотек. Как правило, редакторы сами вели кандидатов на должность — отправляли в командировки, ставили им задания и выносили окончательный вердикт. В сущности, все, кто состоялся в «сельчанке» как журналист, прошли эту своеобразную «школу молодого бойца». Как пелось в еще одной песне времен моей молодости, «парня в горы возьми, рискни». И если он «раз ступил на ледник и сник» или «оступился — и в крик», то какие еще вопросы. Благодаря такому подходу кадровая политика в газете всегда оставалась на высоте и практически не давала сбоев.
Сами командировки тоже находились под неусыпным приглядом редактуры. На протяжении многих лет отдел писем каждый месяц составлял список «глухих» районов, которые не удостоились ни одной журналистской или селькоровской строки. И можно было не сомневаться, что в ближайшее время в выпавших из поля зрения газеты местах высадятся редакционные десанты, а на страницах «СГ» появятся эксклюзивные материалы или фотоснимки о тамошней жизни.
К КОМАНДИРОВКЕ следовало быть готовым всегда. За примерами не надо было ходить далеко. Признанным корифеем по этой части считался Виктор Хлиманов (в редакционном обиходе — Хлим), чей кабинет в старом Доме печати располагался дверь в дверь с моим рабочим местом — секретариатом. Тем, кто пытался застать его на службе, можно было только посочувствовать. Я не знал другого человека, который так не любил рутинную кабинетную работу. А вот в командировку... Да хоть сию минуту! Тем более что и дорожная сумка всегда находилась под рукой. Вернувшись из поездки и по-быстрому отписавшись, Виктор Исидорович снова подыскивал подходящий «адресок», и желательно подальше. Но, похоже, одних сухопутных путешествий, к тому же регламентированных, ему не хватало. Все свои отпуска бывший фронтовик-десантник на собственном катере «сплавлялся» по рекам, каждый год по разным. Охотников составить ему компанию в таких плаваньях всегда было более чем достаточно, однако из редакционных этой чести удостаивались немногие.
А вот Володе Альгерчику, нашему признанному спецу по мелиорации, как-то удалось однажды даже «сплавать» в командировку на хлимановском катере. Итогом той поездки стала корреспонденция о ходе строительства мелиоративных объектов в Гродненской области. Славы автору она не прибавила, да и особого резонанса не вызвала. А вот история, которая обещала вылиться в материал из разряда «гвоздевых», так и осталась в журналистском блокноте Альгерчика. Причем вето на публикацию наложил сам ее главный герой, доставивший на своем катере роженицу с уединенного прибрежного хутора в больницу и тем самым спасший, по свидетельству медиков, жизнь и матери, и ребенку. Он же заблокировал и все попытки счастливого отца семейства выразить через «СГ» признательность и благодарность ее корреспонденту.
Окончательную черту под этой необычной командировкой с элементами триллера Владимир Альгерчик подвел только двадцать лет спустя в очерке «Вниз по Неману», посвященном памяти ушедшего из жизни коллеги. Оказывается, через месяц после той предрассветной гонки по бурной после непогоды реке оба журналиста, на этот раз по приглашению родителей новорожденного и уже сухим путем, пожаловали в деревню Морино Мостовского района. Тогда Хлиманов и стал крестным отцом младенца, которого в его честь нарекли Виктором. По версии автора очерка, огласка этого факта могла обернуться потерей партбилета, что и заставило корреспондента партийной газеты отказаться от лавров героя-спасителя. Я же склоняюсь к тому, что Виктор Исидорович, человек сдержанный, замкнутый и самоироничный, очень неловко чувствовал бы себя в этой роли. Он вообще на дух не переносил шумихи и показухи, предпочитая оставаться в тени. Но своего крестника не забывал, постоянно интересовался его судьбой и успехами. И паренек, обязанный своим появлением на свет охочему до странствий журналисту, делал первые, сначала робкие, а потом все более уверенные шаги по жизни. Жаль, не дождался крестный, когда его юный тезка окончит Пружанский сельскохозяйственный техникум, начнет работать, станет студентом-заочником Белорусского аграрно-технического университета. Дальше за мужанием Виктора Шимко 1975 года рождения приглядывал уже ставший ему как бы вторым крестным Владимир Альгерчик. Эта духовная связь оборвалась лишь в прошлом году со смертью Владимира Михайловича.
ИСТОРИЯ в своем роде действительно уникальная. Далеко не всякая командировка ввергает нас в столь экстремальные ситуации. Но любая из них дарит множество встреч с людьми разных профессий, званий и состояний. Большей частью от них остаются только имена и телефоны в блокноте. И это нормально. Однако в жизни всякого журналиста с мало-мальским стажем набирается много, скажем так, и «результативных» поездок. Они замечательны тем, что случившиеся в них мимолетные рабочие контакты не обрываются безвозвратно, а получают продолжение, перерастают со временем в добрые знакомства, симпатии, приязни и даже дружбы. И длятся потом эти уже неформальные связи долгие годы. Знаю коллегу, которая еще на заре своей газетной карьеры помогла попавшей в трудную ситуацию сельской жительнице. А теперь, случается, чаевничает с ее детьми и внуками. Я уже не говорю о тех теплых и доверительных отношениях, что складывались у наших журналистов разных поколений с героями их статей и очерков — руководителями хозяйств, специалистами, передовиками производства и просто хорошими людьми, за что отдельное спасибо нашей коммуникабельной профессии.
Разумеется, командировки — атрибут и привилегия не только нашего сословия. Ездит в них и прочий служивый люд. С той лишь разницей, что представители других профессий, прибыв к месту назначения, выполняют свою привычную работу. Для журналиста же командировка — всегда езда в незнакомое, требующая вживания в самые разные роли — защитника, дознавателя, исследователя, аналитика, а то и исповедника. Конечно, это трудно — и физически, и психологически. Да и сроки поджимают. Но командировка — особый микрокосм со своей системой координат, в котором время и пространство трансформируются самым удивительным образом. Это фантастический и волшебный мир, где может случиться — и случается! — все, что угодно, даже самое невозможное. Недаром почти все невероятные истории в журналистском фольклоре начинаются со слов «однажды в командировке». Понимаю, что с рациональной точки зрения мое предположение достаточно спорно и уязвимо. Но — и это не мной первым замечено — в командировке свободнее дышится, лучше думается и легче пишется. А уж насколько обостряются каналы восприятия! К сожалению, студентам журфака (или я ошибаюсь?) не преподают спецкурс «Командировка: психология и практика», так что многие вещи потом приходится постигать интуитивно. Вот и журналисты старой школы, помнится, старались выписаться до возвращения в редакцию. И стенографистки едва успевали принимать по телефону и записывать материалы, которые с колес шли в номер. Потому и оперативность тогдашней «сельчанки» часто ставилась в пример другим изданиям.
КОЛЛЕГ, отправляющихся в дорогу, я научился определять почти безошибочно. Одних выдавал азартный блеск в глазах в предвкушении гарантированной дозы адреналина. Другие, напротив, становились непривычно сосредоточенными и отрешенными от сиюминутных забот. Были и более приземленные, зато и более верные приметы. Кто-то выстаивал очередь за авансом в бухгалтерии издательства, общей для всех газет и журналов. Самые дотошные старательно листали в библиотеке подшивки «районки» в поисках нужной фактуры. А старые «зубры» предусмотрительно договаривались со стенографистками о времени выхода на связь.
Работавшие под моим началом сотрудники секретариата с откровенной завистью поглядывали на предотъездные хлопоты своих коллег из творческих отделов. Еще бы: ведь те отправлялись на задание, шли «на дело». Настоящее дело. Говорю это без всякой иронии. Ведь как ни важен выпуск газеты, делали ее, завоевывали авторитет, уважение и популярность у читателей прежде всего пишущие журналисты. Впрочем, и у секретариатчиков был шанс поменять свой главный инструмент — строкомер — на перо. Сначала простое, потом, если не оплошаешь, и «золотое». Многим такой бартер удался, и они со временем пополнили элитную шеренгу обладателей этого почетного «оружия», в которой отметились Степан Бородовский, Инесса Мицкевич, Виктор Леганьков, Андрей Юдчиц, Виктор Захарчук, Зоя Здановская, Любовь Капустина, Андрей Кукевич, Иван Белоус, Инна Римашевская. Что ни имя, то брэнд. Стоит ли говорить, что темы своих «лауреатских» материалов и их героев все они находили не на асфальте.
В МОЕЙ довольно обширной библиотеке есть пара полок с книгами коллег. Признаться, я давно не заглядывал туда. Не скрою: приятно было вновь перечитать автографы с теплыми дружескими посвящениями. Но я не об этом. Просто все книги (за единичными исключениями) уходят корнями опять-таки в глубинные пласты сельской жизни. Это как с медосбором: с каких растений пчелы берут взяток, таков и мед — гречишный, липовый, вересковый. У нас же на выходе — по преимуществу «деревенская» проза, большей частью очерковая, документальная.
В «чистую» литературу подавались немногие. Журналистика держит крепко. Даже тех, кто, казалось бы, бесповоротно выбрал писательскую стезю. И не только в наших палестинах. Эрнест Хемингуэй, начинавший, как известно, с репортерства, на склоне лет создал свой последний шедевр под названием «Праздник, который всегда с тобой». Эта книга очерков — объяснение в любви Парижу, где будущий нобелевский лауреат был корреспондентом американских газет в 20-х годах прошлого века. Праздником на всю жизнь осталась для автора и сама его многолетняя командировка в Париж.
У КАЖДОЙ поры года — свои песни. На дворе — осень. Но то ли ди-джей на FM-станции что-то перепутал, то ли решил «согреть» аудиторию воспоминанием о недавних жарких денечках, но в эфире зазвучало подзабытое «лето — это маленькая жизнь». Очень верное, между прочим, наблюдение. А разве командировка — не жизнь в миниатюре? А все они, вместе взятые? Я начал эти заметки, если помните, с «Песни журналистов». Ей, оказывается, в этом году исполнилось ровно пятьдесят лет. И столько же — моей жизни в журналистике. Удалась ли она? Ощущения на этот счет неоднозначные. Одно из них — сожаление о том, что недоездил, недописал, недожил...
Альберт СТРЯПЧИЙ
НА СНИМКАХ: ты со мной, мое поле. Сколько их было — не сосчитать.Работая в «Сельской газете» и «Белорусской ниве», Виктор ЛЕГАНЬКОВ изъездил всю республику, а будучи собкором газеты «Сельская жизнь» (Москва) — и весь Союз; двух подполковников — Михаила ШИБАЛИСА и Кирилла ОРЛОВСКОГО, председателя знаменитого колхоза «Рассвет» Кировского района, Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, — связывала не только служба, но и дружба; Инесса МИЦКЕВИЧ всегда умела находить общий язык с людьми самых разных профессий. Адрес очередной командировки — колхоз имени Куйбышева Пуховичского района; много лет лучшие команды сельских коллективов физкультуры разыгрывали Кубок «СГ» по футболу. В 1973 году финальный турнир проходил в Сморгони. Кубок победителям вручает заместитель ответственного секретаря Альберт СТРЯПЧИЙ.
