Нужны ли литературные объединения?Вот странно: ведь ясно, что поэты — индивидуалисты, что каждый из них — отдельный, самодостаточный мир... Тем не менее история литературы — это и история всевозможных литературных объединений, возникавших внезапно и бурно, как завихрения в потоке весенней воды, и так же внезапно исчезавших. Впрочем, в отличие от волнения на поверхности воды, многие такие «тусовки» оставили более или менее заметный след в литературе. Когда на очередное заседание молодежного клуба «Лiтаратурнае прадмесце», который собирается при «СБ», пришел на творческую встречу с молодежью известный критик, эссеист, прозаик, драматург Петро Васюченка, разговор зашел именно об этом. И я как руководитель клуба взяла на себя смелость внести немного официальщины в разговор — поставила на стол включенный диктофон, о котором в пылу беседы, впрочем, все скоро забыли. Так что, уважаемые читатели, приглашаю вас поучаствовать в завязавшейся дискуссии.
Людмила Рублевская. Научить писать талантливые стихи и рассказы нельзя... Но создать среду, в которой талант получит «огранку», можно. В этом и есть задача литературных объединений.
Петро Васюченка. Когда–то Слово превратило хаос в порядок. Миссия литературы в том, чтобы текст вербализировал жизнь. А в литературных объединениях получается так, что писатели соревнуются с писателями, как в спорте. В результате текст подражает тексту, в чем нет смысла. Хотя иногда получается интересно...
Оксана Спрынчан. Но читают это только сами писатели.
Л.Р. Адам Глобус недавно издал книгу «Сучаснiкi», безжалостные «байки» о нашем творческом «бомонде». Все возмущаются... Но все читают.
Петро Васюченка. Все равно все литературные объединения создаются по одной схеме. Некая общая идея... Сочиняют манифест, вырабатывают программу. Как было в 1920 годах у «Маладняка», «Узвышша», в 1980–х — в объединении «Тутэйшыя»...
Л.Р. И это вовсе не обязательно. Молодые литераторы собираются потому, что литература — тот «вирт», куда они уходят от «реала». Их «настоящая» жизнь.
Петро Васюченка. Материалисты говорят, что сознание отражает материю. Не все так просто. На самом деле не только литература отражает жизнь, но и жизнь отражает литературу. Есть масса примеров... Германия накрылась волной самоубийств после того, как вышли «Страдания молодого Вертера» Гете. В России экзальтированные барышни бросались под поезд, как Анна Каренина.
Змитер Артюх. А у нас есть свой «симулякр» — Рагнеда Крышталюк, виртуальный член нашего объединения, присутствующая в виде розового зонта. Выходит, мы тоже повлияли своим творчеством на материю?
Оксана Спрынчан. Но есть ли в белорусской литературе такие примеры, вроде Анны Карениной? Вроде «дзiкае паляванне караля Стаха» никто не устраивал...
Петро Васюченка. Владимир Короткевич воспитал целое поколение литераторов. Без предисловия Франтишка Богушевича к «Дудке беларускай» неизвестно, как сложилось бы белорусское возрождение. Философ Игнат Абдиралович «вышел» из книги Максима Горецкого. Смерть Купалы была подсказана любимой темой его творчества — темой полета... А долголетие Кондрата Крапивы, «запрограммированное» в его пьесе «Брама неўмiручасцi»?
Микола Кондратов. Я тоже верю в то, что написанное влияет на жизнь. Поэтому мы должны отвечать за то, что пишем. У древних ариев поэт — была одна из семи священных профессий.
Змитер Артюх. Есть вещи, которыми нельзя играть, иначе будут утрачены какие–то важные понятия.
Петро Васюченка. Я сидел на своем спектакле в Театре юного зрителя, спектакль назывался «Рыцар Ордэна Сонца». Герой на сцене говорит: «Самае страшнае — гэта не смерць. Самае страшнае — гэта страта гонару». Девочка в переднем ряду спрашивает рядом сидящего мальчика: «Что, что страшней, чем смерть? «Страта» чего?» Мальчик поворачивается и объясняет, как понял сам: «Страта долараў».
Л.Р. Думаю, литературные объединения и помогают выработать какие–то общие нравственные ориентиры. Но при этом каждый должен сохранить индивидуальность. Это трудно, потому что литобъединения — это еще и взаимная критика. У нас, например, очень жесткая.
Оксана Спрынчан. Без честной критики литобъединение теряет смысл.
Юрась Нераток. Но так ведь человека и сломать можно...
Наталья Кучмель. После обсуждения в литобъединении «Тутэйшыя» были случаи, что поэт переставал писать.
Оксана Спрынчан. И у нас бывали случаи, когда не приходили после разбора неделю, две... Но потом возвращались.
Петро Васюченка. Один критик обслуживает себя, другой — какого–то писателя, третий — государство... Я часто задумываюсь, как литературоведы будущего будут относиться к литературе 1930–х годов с ее «аглабельнай» критикой. Но может ли критика быть искренней? Я пробовал быть искренним. А потом мне стали говорить: вот ты этого автора покритиковал, и он запил... А тот рано умер... Я задумался: неужели это связано с тем, что я писал? Страшно брать на себя такую ответственность. И теперь у меня нет злых статей.
Оксана Безлепкина. Все равно не бывает хорошего критика, который бы никого не обидел.
Л.Р. Иногда на наших заседаниях приходится разбирать произведения авангардные. И оказывается, что это тяжелее всего. Сразу — и полярность мнений, и некоторая растерянность...
Юрась Нераток. Тем, кто находится в одном объединении, проще высказываться друг о друге в печати, потому что они друг друга знают. Получается взаимный «пиар».
Оксана Безлепкина. У меня есть своя теория насчет возникновения литературных объединений. Я условно назвала ее «СМС» — «слабасць, мэта, слава». Объединяются, потому что вместе проще быть замеченными, сформулировать свои эстетические идеалы — свою цель, и, в конце концов, только самые талантливые и активные приходят к славе, не доступной рядовым участникам литературных объединений. Так что тут присутствует момент альтруизма и жертвенности.
Егор Конев. Между прочим, в 1930–х годах, когда начинались репрессии, в первую очередь им подвергались те, кто входил в объединения... «Узвышша», «Маладняк»... Писатели–одиночки с большей вероятностью уцелели.
Л.Р. Ну, думаю, причина не только в этом... Но вы правы, объединение творческих людей — это всегда некий потенциал, который привлекает внимание. Поэтому таковые всегда будут появляться. Но все же хочу предупредить — коллективных восхождений на Парнас не бывает. Не так ли?
