Намедни Германия и Франция символично, но, можно сказать, окончательно, разрушили европейское единство. Париж и Берлин заключили договоры, который предусматривает поставки газа из Франции в обмен на ядерную электроэнергию из ФРГ. Конечно, заключать двусторонние договоры — суверенное право двух государств. Но штука-то в том, что это соглашение попахивает откровенным сепаратизмом по отношению к экономическим интересам остальных многочисленных партнеров и ЕС. О чем уже не преминула официально заявить Италия. Рим четко артикулировал свое возмущение, что две ведущие экономики Европы кулуарно решают свои энергетические вопросы, которые касаются всего союза. По факту оказалось, что все разговоры и дискуссии о необходимости формирования единой экономической политики на уровне объединения оказались лишь словами. На деле каждому государству представлено самостоятельно решать проблемы. По крайней мере, в сфере энергетики — ключевой отрасли, хребте, на котором держатся другие сферы экономики. Не является ли это подрывом основы Евросоюза и его заката?
Хочу напомнить, что ЕС зарождался в начале 1950-х годов как объединение угля и стали. Другими словами, интеграция начиналась с сырьевых рынков. Уже потом на этот договор стали нанизываться другие опции. Но фундамент европейской интеграции формировался на сырьевой основе, в том числе энергетической. Ибо уголь в первые послевоенные десятилетия являлся ключевым источником в энергетике. По крайней мере, для тяжелой промышленности. Правда, за последующие годы ЕС пережил многочисленные трансформации, в союзе появилось множество различных экономических и политических надстроек, которые так плотно облепили каркас, что, возводя здание, забыли об укреплении несущих конструкций. Еврокомиссия десятками штампует директивы в самых различных сферах жизни и экономики. Немало они создали документов, призванных поддерживать конкуренцию на энергетическом рынке. Что из этого получилось, последствия мы начали наблюдать еще в прошлом году. Фактически именно директивы Еврокомиссии дали старт энергетическому кризису. Украинский кризис и санкции только его углубили и расширили. Весь мир к своему удивлению увидел: брюссельские чиновники очень заботились о создании конкуренции на рынке, забыв про формирование этого самого рынка. А его-то и не оказалось! За десятилетия своего существования в ЕС так и не удосужились обновить первоначальные документы и в развитие угольного объединения выработать единую энергетическую политику.
Видимо, она так и не будет сформирована. И начало энергетическому сепаратизму положили Париж и Берлин — столпы европейской экономики. На фоне кризиса в Центральной Европе Франция выглядит относительно благополучно. Природный газ занимает в энергобалансе страны весьма скромную долю. Есть терминалы по приемке СПГ, имеется трубопровод, который тянется через Испанию из Северной Африки. Резко нарастить добычу голубого топлива Алжир и Нигерия навряд ли смогут. Но французы «прокачивают» другую концепцию: чтобы эти государства увеличили поставки за счет собственной экономии. Достигнуть консенсуса до конца пока не удалось. Но объективно время играет на стороне европейцев. Страны Африки зависят от внешних поставок продовольствия, прежде всего пшеницы. Франция является одним из крупных ее производителей. И хотя засуха здорово подпортила виды на урожай, излишки однозначно будут. Их можно обменять на ресурсы в той или иной форме. Перспектива выглядит реальной на фоне разворачивающегося продовольственного кризиса, от которого в первую очередь пострадают страны — чистые импортеры продовольствия. В их число входят Алжир и Нигерия. Нельзя сказать, что при таком сценарии у французов образуются излишки газа. Но столь яркого дефицита, как в Германии, скорее всего, удастся избежать. Поэтому можно поделиться резко ставшим ценным ресурсом с братьями-немцами. В обмен на электроэнергию и, возможно, еще какие-то преференции, которые еще не стали достоянием прессы и общественности.
По большому счету, со стороны Парижа напрочь отсутствует меценатство. Елисейским дворцом движет чистый прагматизм — усилить свои позиции в ЕС. Или даже занять место лидирующей державы вместо Германии. Другой вопрос, удастся ли сохранить Евросоюз в том виде, в котором мы его знали? В основе-то интеграции лежал тезис о более-менее честной конкуренции производителей из всех стран на общем рынке. А о какой равнозначности может идти речь, когда отсутствует равенство в доступе к энергетике? В этом разрезе совершенно понятно и справедливо возмущение Италии.
Тем более, скажем прямо, антироссийские санкции, как и биржевые подходы к газовым торгам, приветствовались и приветствуются далеко не всеми странами союза. Многие шли в фарватере Брюсселя исключительно по причине тех выгод, которые все-таки (при всех своих недостатках) давал ЕС. Но этих плюшек становится все меньше. Более того, сильные страны начинают спасаться самостоятельно, игнорируя общие интересы. Вполне возможно, что это приведет к сепаратизму в Восточной Европе, только уже по другому треку.Не секрет, что именно восточноевропейские страны больше всего зависимы от поставок российского сырья. Да, в санкционной политике для этих государств есть определенные послабления. Но стоит ли в целом страдать им от энергетического кризиса, когда Франция и Германия решают вопросы в двустороннем формате? Эти страны могут отойти от центральной линии Брюсселя и пересмотреть свою парадигму отношений с Россией. Конечно, политического сближения не произойдет, но в энергетической сфере тесные контакты могут возобновиться. Тем более что мир (и Европейский регион не исключение) погружается в экономическую рецессию. И принципиально важно сохранять конкурентоспособность своих товаров. Поэтому дешевая энергетика (относительно, конечно) может стать тем триггером, который позволит удержаться той же Венгрии, Чехии, Болгарии, Австрии на общеевропейском рынке.
volchkov@sb.by
