23 октября — Евлампий и Евлампия. Внимательно наблюдали за погодой. Какой она окажется на протяжении дня — такой продержится до самой Казанской (4 ноября).
25 октября — Мартин–«губiцель гагаты». Под «гагатой» подразумевались хорошо откормленные за лето гуси, для которых, увы, пришла пора стать «смажанымi i печанымi». Кстати, совет: одна из моих прабабушек, Стефания, служила у графа Чапского, и гуся готовила не со свежими яблоками — они при высокой температуре превращаются в кашу, а с сушеными. Свежие яблоки обжаривала во фритюре отдельно.
27 октября — Параскева–пятница.
Легенды повествуют о Параскеве–пятнице, которая, с одной стороны, помогает женщинам, которые строго соблюдают все христианские каноны, а с другой — может наказать нарушительниц прописанных правил. Культ Параскевы был очень распространен у нас, что нашло отражение в формировании целой системы различных запретов и предписаний в поведении женщин. Чаще всего Параскева представлялась в виде старенькой строгой женщины, одетой в ветхую «свiтку», из–под платочка выбиваются седые пряди волос. Считалось, что Параскева ходит по дворам и, заглядывая в окна, наблюдает за тем, как ведут себя женщины.
Читайте также
И в прежние времена осень была традиционным временем призыва «у войска». Конечно, такое важное для семьи событие, как солдатский призыв, сопровождалось особыми обрядами. На рубеже ХVIII — ХIХ веков действовала рекрутская повинность, и срок службы равнялся 25 годам, тогда не существовало никаких возрастных ограничений: забирали под ружье и совсем юных ребят, и отцов семейств. Кто–то из наиболее «заможных» мог откупиться, у кого «золата ў кiшэнi не звiнела», тот отправлялся на службу на четверть века. И дай бог вообще ему вернуться живым домой, застать живыми своих родных. Поэтому, отправляя парня в солдаты на такой огромный срок, возможно, что и навсегда прощаясь с родной кровинкой, семья призывала на защиту высшие силы — «каб не брала яго куля быстрая i шабля вострая, i каб не сустракалiся на дарозе лiхiя людзi». Так рождались обряды–обереги «ад усяго благога». Безусловно, шли и в храмы, где молились о том, чтобы солдаты честно служили, не забывали свой край, родителей, дорожили честью рода и вернулись домой живыми и здоровыми. В Стародорожском районе перед тем как новобранец собирался выйти из хаты, ему давали трижды откусить от большой буханки хлеба — «на легкую дарогу». Затем новобранец оборачивался и, перекрестившись, кланялся родне. После чего кто–то из женщин отрывал пуговицу от его одежды, а когда парень надевал шапку, тут же срывали ее с головы и бросали в угол. За порогом насыпали песок — чтобы на нем отпечатался след рекрута. Этот «след» собирали и вместе с кусочком хлеба от надкушенной буханки и пуговицей завязывали в платочек. Все клали под образами — до тех пор, пока солдат не вернется домой — как его живую связь с родным домом.
На Могилевщине в хате будущего солдата собиралась вся родня, на стол ставили хлеб с воткнутой в него зажженной свечой, на шею хлопцу вешали «крыжык i абразок», обвязывали «ручнiком», и все молились, чтобы «Бог вярнуў» родного человека назад, домой. «Хросная мацi» ставила на стол тарелку и приглашала всех пожелать новобранцу всего самого доброго и одарить его — деньгами, вещами. Если же у солдата дома оставалась любимая девушка, она преподносила ему платок, который сама ткала и вышивала. Традиция дарить солдатам девичьи платочки возродилась во время Великой Отечественной войны. Мой отец, воевавший в 208‑м партизанском полку под командованием Владимира Ничипоровича, тоже получил в подарок такой платочек, на котором совершенно незнакомая девушка вышила: «Партизану Беларуси». Дорогая реликвия до сих пор хранится у нас в семье.
