Красные, как вареные раки, мы вышли из сауны и плюхнулись в бассейн. Жуков почти не умел плавать и через пару минут, пыхтя и отдуваясь, поднялся наверх. Я с удовольствием отдавался воде.
— Ну хорош, греби сюда, — позвал меня Евгений Станиславович, которому стало скучно в одиночку потягивать холодное пиво.
Я набросил халат, уселся за столиком напротив друга и с жадностью опрокинул в себя полбутылки кваса.
— Ради таких минут стоит жить… Не правда ли, Марат? – Жуков хрустнул очередным соленым орешком и прищурил глаза. – Ты хоть представляешь, сколько мне отвалило родное издательство за роман «Венера и дьявол»? Не ожидал, не ожидал… Почти как французы. Ну, те сегодня вообще помешаны на такой литературе. Правда, и немцы не обидели. Да что там говорить…
Жуков на минуту задумался и даже, как показалось, взгрустнул. Я никак не мог взять в толк, почему он завел этот разговор. Да и вообще, это странное приглашение провести с ним наедине несколько часов в клубе с первоклассной сауной и бассейном… Мы дружим давно и достаточно искренне еще с тех пор, когда он был журналистом средней руки в не самом популярном издании. Это позже, пока я метался между Минском и Москвой да по заграницам по делам военной контрразведки, в которой тогда служил, Евгений Станиславович стал вдруг модным писателем. Не совсем вдруг, конечно. Но известность к нему пришла достаточно быстро и неожиданно. Сейчас он ни в чем не нуждался, но к деньгам, насколько я знал, относился весьма спокойно, если не сказать равнодушно. Когда обстоятельства вынудили меня уйти со службы, это он, Жуков, поддержал меня, а чуть позже заставил открыть свое частное детективное агентство. По сути, это он со своей супругой Аленой «подсунули» мне и первое мое дело на этом поприще. С тех пор, как я благополучно раскрыл убийство в психиатрической клинике и заработал первый гонорар, прошла всего неделя. Похоже, дружище писатель хочет вновь «нагрузить» меня какой-то просьбой.
— Давай, Жуков, выкладывай, что ты вокруг да около, — вздохнул я, прикончив остаток кваса.
— Так вот. Ровно неделю назад мы сидели здесь с нашим министром внутренних дел. Да, да, министром! – Жуков сделал многозначительный жест рукой и соответствующую гримасу на лице. – А дальше слушай меня внимательно и не задавай пока никаких вопросов.
Я с удовольствием откинулся на стул и с любопытством глядел на приятеля.
— Сам понимаешь, с такими людьми не встречаются, чтобы просто попить пива с раками. Разговор у нас был. О тебе, между прочим.
Я изобразил недоумение.
— Да, да, Маратушка. И я думаю, что надо помочь министру. Тем более что я его должник. Не знаешь ты той истории, как-нибудь расскажу, но он в свое время меня сильно выручил. Теперь, выходит, мой черед.
— Валяй, — еще раз тяжело вздохнул я, предчувствуя проблемы. И немалые.
— Ты помнишь, что два месяца назад разбился на своем автомобиле профессор Шмелев. Андрей Викторович. Руководитель центра экстремальной хирургии, светило гинекологии.
— Все газеты писали об этом, — вставил я. – Превышение скорости, несчастный случай.
— Несчастный случай! – скривился Жуков. – Официальная версия. Для газетчиков. Убийство! Самое что ни есть конкретное. С места аварии исчезло триста тысяч долларов. Профессор ехал из Бобруйска, где продал особняк с приличным куском земли.
— А все писали, что он бессребреник, — осторожно вставил я.
— Это дом его младшего брата. Бизнесмена. Тоже, впрочем, погибшего десять лет назад в автомобильной катастрофе при похожих и не менее странных обстоятельствах. Но тогда никто не копался в таких делах. Коттедж перешел к матери Шмелевых. Недавно она умерла, и по завещанию имущество досталось Андрею Викторовичу. Он продал его и возвращался домой. Сволочи, такого человека замочили. Он за свои операции, даже те, что делал за рубежом, брал копейки, да и то не всегда. Давно мог миллионером стать. Такие сложные онкологические операции никто в мире лучше его не делал. Спас сотни женщин. Есть среди них, как я понял, и жены, и дочери самых высокопоставленных чиновников. Тогда, сразу после аварии, журналюги не уловили сути. Тем более что в те дни катастрофа с самолетом случилась, почти тут же пожар на нефтепроводе… Все как-то отвлеклись. А теперь взялись за дело. К тому же сын погибшего профессора Максим Шмелев сам работает в «желтеньком» издании. Он-то знает про деньги. Такую волну погнали. «Бездарная милиция», «Лжецы» — это самые легкие заголовки. Дошло, сам понимаешь, на самый верх. Словом, моему министру дали месяц. Или… или. Надо, Маратушка, помочь ему. Пошли, погреемся.
Фыркая и постанывая, мы вскоре еще раз вышли из сауны и искупались в бассейне. Вновь расселись за столиком с обновленными закусками и напитками.
— Ну а я-то тут при чем, Евгений Станиславович? Скромный, начинающий сыщик-детектив, у которого еще только одно дело за плечами…
— Не дури, Марат Сергеевич, и не прикидывайся ягненком или, того хуже, девственницей. Министр — хорошо информированный человек и тоже знает, что у тебя за плечами. Не одного матерого профи на лопатки уложил, а то и к праотцам отправил.
Я молча пожал плечами. Дескать, то прошлое – совсем другое дело, да и зачем ворошить.
— Понимаешь, Быстров, это не рядовое уголовное дело. Иначе менты давно бы уже все и всех раскололи. Лучшие сыщики были брошены. За два месяца – ноль. Выходит, что преступник либо полный профан-любитель, которому выпала редкая удача в виде козырного туза, либо суперпрофи, который нашим бойцам не по зубам. И с каждым днем шансы тают.
— Ладно, — более смиренным тоном произнес я. – А почему думаешь, что мне это по зубам? Знаешь, Женя, к моему прошлому это не имеет никакого отношения.
— Не надо «ля-ля», Быстров, — Евгений Станиславович, похоже, начал злиться. – Если покойный Шмелев был светилом в гинекологии, то я считаю тебя таким же монстром в психологии. Нюх у тебя звериный. И глаз такой же. Тут не ловить надо преступника, гоняться за ним, а вычислять надо. Ты это умеешь, а я нет. Хочешь сказать, что не поможешь мне? И министру…
— Поможешь, не поможешь, — забубнил я себе под нос.
И тогда Жуков продолжил:
— Помнишь, я начал сегодняшнюю встречу с разговора о гонорарах? Так вот, детектив Быстров, эту работу тебе оплачивает писатель Жуков. И никаких возражений. Никаких! Зная сына Шмелева, думаю, что от него денег не дождешься. Да и вообще, работать будешь под прикрытием. Ты – оперативник из Москвы. Якобы следы ведут туда, и тебе здесь надо было покопаться. Так министр посоветовал. Местные тебе будут помогать.
И второе. Есть еще и мой конкретный интерес. Мне понадобятся твои наблюдения, выводы, характеристики окружения профессора Шмелева. Сам он тоже любопытный образ. Хочу использовать это в своем будущем романе. Эта работа тоже денег стоит. Поделюсь с тобой, Маратушка, гонораром.
— Да перестань ты!
Жуков заметил, что я всерьез осерчал от таких разговоров, и попытался сгладить ситуацию:
— Ладно, ладно, свои люди — сочтемся. Это я так. Для порядка.
Мы еще раз погрелись в сауне и засобирались по своим делам.
Впрочем, в отличие от Жукова у меня таковых, по сути, и не было. Но я направился к себе в офис просто поразмышлять. Как-никак, а готовиться надо к большой работе. Это не шутка, когда лучшие сыщики не могут за два месяца раскрутить, на первый взгляд, рядовое преступление.
Для меня лично вся проблемность заключалась в том, что методы работы в спецслужбах, откуда я был родом, и в уголовном розыске в корне отличаются. В милиции больше в чести групповые действия, а мои бывшие коллеги в основном волки-одиночки. Конечно, такая работа включает определенные контакты, но мы всегда старались не высовываться и не светиться. Только в самых необходимых случаях. А как тогда соберешь полную информацию о происшедшем? В данном случае придется воспользоваться всем, что наработали «следаки» по этому делу, но и взять под сомнение все материалы. Ведь результата нет. А версии – ими сыт не будешь. Тут Жуков прав. Если что и поможет мне, так это психологические изыскания в происшедшем и в сопричастных к делу лицах. Пожалуй, верную легенду в этом плане посоветовал и сам министр. У меня есть нормальное прикрытие и вполне официальные возможности для работы. Сам же постараюсь сузить круг лиц, у которых моя особа может породить определенный интерес.
Я не собирался копаться в этом деле весь отпущенный министру, а значит, и мне, месяц. По старой привычке буду работать напряженно и интенсивно.
Следующим утром встретился с полковником Богдасаровым, старшим группы, который вел это дело, и запросил все материалы. Похоже, что Аркадий Ильич, сухощавый бледнолицый мужчина чуть старше меня, сделал это с нескрываемым энтузиазмом.
— Читайте, изучайте, Марат Сергеевич. Мы первый месяц, если откровенно, еще горели этим делом. Шмелев все-таки величина в медицине, известная в стране личность. Казалось, вот-вот что-то нащупаем. Громкое дело. Прославимся. И вот тупик. Все обернулось против нас. На службу приходить не хочется. А газеты, что о нас пишут, вообще не читаю.
— Зачем же так убиваться, Аркадий Ильич. Работа есть работа. Жизнь такая. Как-то и это дело уляжется, утрясется. Не увольняют же вас.
— За этим долго ходить не придется. Уже намекнули, что вместе со своим министром на отдых экипируют. А тут еще два новых «глухаря» наметились. Завязли по уши. Так что не один бедолага профессор Шмелев сейчас на уме. А где людей взять?
— А вы мне, Аркадий Ильич, одного только человечка отжалейте.
— Это кого еще?
— Майора Семашко. Он, правда, в другой области управление возглавляет… Но так надо.
— А… Этот выскочка?
— Ну, выскочка не выскочка, а доверяю ему. Он в некоем роде мой ученик.
— Извините.
— Ладно. И еще: для ваших людей кто я и откуда — совсем необязательная информация. «Косить» буду под московского писателя, который собирается выпустить книгу о профессоре Шмелеве. Транспорт у меня есть. Если понадобится какая-то экспертиза, то не медлите. Тревожить ни вас, ни ваших коллег по пустякам не собираюсь. Занимайтесь своими «глухарями».
— Кто знает, — задумчиво и несколько повеселев, произнес полковник Богдасаров, — может, вы и окажетесь нашим ангелом-спасителем.
Я уложил материалы уголовного дела в свой портфельчик и молча пожал руку главному оперу, пошедшему на такое нарушение инструкции. Но читать их здесь, в его кабинете, мне не хотелось, и я направился в свой офис на окраине парка.
Мне нравились мои нынешние апартаменты из двух комнат, первая из которых «изображала» приемную чиновника среднего ранга. Правда, без секретарши она смотрелась несколько сиротливо. В своем кабинете я уже обжился. Были здесь небольшой холодильник и даже импортная кофеварка. Ее удружила мне супруга Жукова, вездесущая Алена. Был полдень. Хорошо бы перекусить, но идти в ближайшее кафе не хотелось. Отыскал в холодильнике пакетик сухой колбасы, немного сыра. Заварил кофе. Поторчав с чашечкой с минуту у окна, почувствовал, что начинаю заводиться на работу. Достал материалы дела о гибели профессора Шмелева и на два часа безотрывно погрузился в их изучение. За это время выкурил всего две сигареты. Хороший признак!
Закончив бумажную часть, вновь взбодрился чашечкой кофейку и попытался подвести некоторые итоги. Итак…
…В среду в 15.10 Андрей Викторович выезжает из Минска. Накануне с агентом по недвижимости Артуром Берендеем они уладили все юридические дела в столице, и сейчас профессор отправлялся забрать наличными триста тысяч долларов. Особняк выкупил сам Берендей. Утверждает, что почти не заработал на земляке. Профессор якобы торопился и был чем-то озабочен, но новый хозяин уговорил его попариться в бане и слегка перекусить. Деньги были уложены прямо из сейфа в черный портфель Шмелева. В 19.30 тот выехал в сторону Минска. В 21.15 «опель» профессора был обнаружен дежурной машиной ГАИ между Руденском и Пуховичами. Был вызван еще один экипаж и «скорая». Водитель «опеля» был мертв. Портфель с деньгами исчез. Всю ночь по горячим следам велась розыскная работа и проводились всевозможные экспертизы.
Это все в общих чертах. Много деталей в показаниях свидетелей, точнее, родственников и знакомых Шмелева. К слову, достаточно противоречивых. Видно из документов, что следственная группа, в которую входили и работники прокуратуры, проделала огромную работу. Но… Штиль полный. Ни волны, ни ручейка.
Предстояло все начинать сначала. Мои размышления прервал звонок мобильного телефона. Звонил Виктор Семашко.
— Марат Сергеевич, объясни, откуда растут ноги?..
— У кого? У твоей новой подружки?
— Мне не до шуток. Только что пришла телеграмма из министерства. Я почему-то прикомандирован в твое распоряжение.
— Вот и прикомандировывайся. Все узнаешь.
— А эту ночь мне еще можно переспать дома?
— Переспать можно… Жду завтра не позже десяти утра.
— Ты же знаешь, я не опаздываю.
— Как бы мы оба не опоздали, — вслух подумал я и понял, что без плотного ужина сегодня не обойтись.
(Продолжение в следующем субботнем номере)
