(Окончание. Начало в номерах за 7, 14, 21, 28 июня и 12 июля)
Когда я наконец пришел в себя и открыл глаза, увидел склонившееся надо мной лицо. Чье?! Я силился узнать. Лицо плавало. Наконец я его «зафиксировал». Полковник Богдасаров. Что он здесь делает? И почему так болят горло и грудь при вздохе?
— Ну как вы, Марат Сергеевич? – спросила голова полковника.
— Нормально, а где он?
Память окончательно вернулась ко мне. Денис, любовник секретарши Шмелёва, не поверил в мои сказки и понял, что на него наконец вышли.
— Денис Пургин уже дает показания, — сказал Богдасаров. Мы пили теплый чай, и я начал окончательно восстанавливаться. – Вы уж извините, Марат Сергеевич, но когда узнали о вашей встрече с Денисом, решили подстраховать. Тут такое дело…
— А как вы узнали о нашей встрече?
Руководитель группы по расследованию дела профессора Шмелёва отвел глаза в сторону.
— Понятно. И меня прослушивали… Ну молодцы!
— Марат Сергеевич, вы сделали самую тонкую работу. Сами мы никогда не вышли бы на Пургина. Россияне его уже восемь лет достать не могут. Мне только что сообщили, что это, скорее всего, его пальчики. На портфеле, который вы нашли, и у них он проходит по очень коварному убийству. Тоже, к слову, громкому и нераскрытому. А во- вторых, — глядя уже на дно пустой чашки, — милый вы наш, — по доброму взглянув на меня, продолжал полковник, — нас никто не отстранял от работы. Мы должны были помогать вам и беречь как зеницу ока. Так-то, полковник Быстров…
— Сопротивлялся, оружие… — вернул я Богдасарова к началу разговора.
— Оружия не было. Да он, похоже, никогда им и не пользовался, кэгэбист недоученный. А вот гонщик он, конечно, классный. Когда вас ударил — выскочил и за руль. Мы вокруг все обложили. Так он нам три машины размолотил, пока взяли. Лихач! Такому аварию на трассе устроить – раз плюнуть. Тем, видно, и промышлял.
Полковник ответил на телефонный звонок:
— Вот это да… Хорошо. Ну, нам с Быстровым сегодня сам Бог велел напиться. Спасибо.
— Ну что я говорил, Марат, — совсем тепло глянул на меня руководитель группы. – Пальчики сошлись. На портфеле и там у них. Киллер тот еще. Такому и снайперская винтовка не нужна. Депутата Госдумы на трассе уложил, знаменитого теннисиста с моста вместе с автомобилем сбросил. И это еще не все.
— Да, полковник, быть тебе генералом, — улыбнулся наконец и я. Горло окончательно восстановилось. – Так раз вы такие умные, может, и деньги Шмелёва найдете? С ними-то Пургин лопухнулся. «Кукла» была в портфеле.
— Марат Сергеевич, ни в коем случае не останавливайтесь, — взмолился Богдасаров. – На деньги нам сейчас, конечно, наплевать. Но вы же ведете расследование. А у нас еще два «висяка» вырисовались. Нам не до баксов Шмелёвских. Да что мы? Это все ваше. Мы просто подстраховали вас…
— Работай, Быстров, а мы тебя будем прослушивать, — съехидничал я. — Куда, с кем, на какие блядки поехал.
— Клянусь, слово офицера, убираем прослушку.
Мне было как-то не до выпивки, на которую пригласил вечером Богдасаров. Решил провести его с майором Семашко. Позвонил Виктору и попросил его организовать хорошую закуску. Первоклассного виски у меня было вдоволь.
Виктор накрыл приличную «поляну». На столе были бутерброды с красной рыбой, ядреные огурчики, аппетитная буженина и даже маринованные грибы. Майор Семашко сделал глоток виски и отставил фужер в сторону.
— И что вы находите приятного в этом одеколоне, Марат Сергеевич? Я вот лучше на беленькую налягу.
— Виски, мой юный друг, — сказал я ему, — надо не столько пить, сколько чувствовать, тогда напиток помогает соображать. Давай подведем некоторые итоги и сгруппируемся перед последним броском. Где-то же находятся эти триста тысяч зеленых. Не оставлять же их без присмотра.
— Теперь многое уже понятно, — начал Виктор, хрустнув соленым огурчиком, сморщился и с укоризной глянул на пустую рюмку.
— Что именно?
— Главной виновницей всего случившегося оказалась эта сучка Лена, секретарша Шмелёва. Конечно, если не считать самого убийцу. С нее все и загорелось. Рассказала о деньгах Пургину, ну и тот такой шанс упустить не мог. Информацию он получил где-то в пятницу вечером. До среды было достаточно времени все продумать и спланировать.
— Лена, конечно, знала о готовящейся поездке Шмелёва в Бобруйск. Что-то слышала из их разговора с риэлтером. Но вряд ли она еще каким-то образом причастна к преступлению своего любовника. Я знаю таких женщин. Она туповата, но не коварна. Такие зла своему шефу никогда не сделают. Но так получилось, что она стала носителем ценной информации для другого. Тупость таких дам проявляется и в том, что они даже влюбляются не в тех, кто им действительно подходит и нужен.
— Не могут соразмерить желаемое с возможным, – вставил Виктор.
— Примерно так. Любая сложная схема имеет в основе простую составляющую. С нее все и начинается. В нашем случае, как мне думается, с решением Шмелёва все же уехать жить и работать за границей. Достали его тут наши интриганы и завистники. Потому и решил продать усадьбу. Не хотел, чтобы его наследство делилось официально, потому и поехал за наличными. Все триста тысяч он решил отдать дочери. Для внучки. Он посчитал, что Максим их пропьет или спустит в казино. Жене они не нужны, у нее все необходимое есть. Какие-то деньги были и у самого Шмелёва — надо же было за что-то начинать жизнь за границей.
— По моим сведениям, — прервал меня Семашко, — после конференции в Женеве профессор Шмелёв намеревался поехать в Австрию и купить там скромный особнячок на окраине Вены.
— Вот видишь… Все просто. Дальше некуда. Но как оборачивается? В этой жизни зло словно караулит наш каждый шаг и выбирает момент для атаки. Не окажись Лена случайно за спиной у Артура Берендея, когда он заказывал на ту злосчастную среду деньги в банке, и не имей такую информацию Денис Пургин – ничего бы не было. Не было бы и продолжения самой истории. Во всяком случае, именно в таком виде. Но, повторяю, мой юный друг, — сказал я, отхлебнув солидный глоток виски, — нас все время караулят случайности. И большинство из них – это стрелы с наконечниками из зла. Любая, самая простая и безобидная житейская ситуация может вмиг превратиться в гибельную. Нам осталось, Виктор, разгадать последнюю загадку профессора Шмелёва.
— Где делись деньги?
— Да, помощник частного детектива. Они — дорогие. Какие есть соображения на сей счет?
— Если идти по нашей схеме, — Виктор с удовольствием заглотил полбутерброда с бужениной, — то получается просто и глупо. По всему выходит, что Шмелёв, сделав из газет «куклу», их просто выбросил где-то на обочине. Или закопал, уложив их, скажем, в пластиковый пакет. Он ведь чувствовал, что живым с трассы его уже не выпустят.
— А зачем тогда он звонил своему бывшему водителю?
— Ну, Марат Сергеевич, точно! Они раньше часто ездили по этой трассе, наверняка есть какое-то место, где Шмелёв любил остановиться, выйти, глотнуть кофейку из термоса.
— Подтверждается эта версия, дорогой Виктор, и тем, что Василий, хоть и стал сейчас чаще прикладываться к бутылке, по характеристикам свидетелей был парнем честным и преданным своему шефу. Шмелёв вполне мог ему доверить тайну денег. Да и выхода у него, похоже, не было. Так что завтра же я выезжаю с ним на трассу.
Закуски хоть и впритык, но вполне хватило. Мы нормально посидели с майором и разбежались по домам. Вернее, Виктор в гостиницу, я в свою пустующую обитель из трех комнат на шестом этаже.
Прораб не хотел отпускать Василия на полдня, но я пообещал, что вернется он на стройку не с пустыми руками, и дело уладилось.
Василий уселся рядом со мной, и едва мы выехали за кольцевую, я попросил его подробно вспомнить их прежние с шефом поездки в Бобруйск. О чем говорили, где обычно останавливались…
— Да нигде мы тут не останавливались, — сказал Василий. – Андрей Викторович не любил эти забегаловки по трассе. У него всегда термосок был с горячим кофе. Да и дороги тут этой на два с половиной часа. Мы всегда только в одном месте останавливались.
— Где?
— Не доезжая Осиповичей, стояночка там такая есть…
Мне вдруг захотелось пошалить, и я выбросил на спидометр 160. Бывший водитель косо глянул в мою сторону.
— Это вот где-то тут. Не разгоняйтесь, — попросил Василий.
Малозаметный съезд в сторону — и в глубине, метрах в двадцати, приютилась скромная стоянка. Грибок, пара скамеек. Но место красивое. Можно залюбоваться. Я подошел к стройной, крепенькой и веселой березе.
— Вот и Андрей Викторович всегда ею любовался, — услышал я за спиной голос Василия.
Внимательно огляделся. Земля мягкая. Хотелось взять лопату и попробовать уже сейчас отыскать клад ценой в триста тысяч долларов. Но зачем это делать при постороннем? Я сделал вид, что разочарован поездкой, хотя все внутри меня подпрыгивало: только здесь мог Шмелёв решиться закопать деньги.
— А на «опеле» Шмелёва вы сюда когда-нибудь ездили? — спросил я своего спутника.
— Чаще всего именно на «опеле» и ездили, — ответил Василий. – Андрей Викторович не хотел в таких поездках использовать служебную машину. Говорил, что за ним секут доброжелатели и сигналят в госконтроль.
— А что обычно было в багажнике? Лопата была?
— Была, конечно. А так особо ничего. Ну, всегда еще одна, а то и две кастрюли такие большие, блестящие.
— Зачем они? Что за кастрюли?
— В них шприцы кипятят. Ну из нержавейки, красивые такие… Для сока березового удобны очень.
Я улыбнулся. Идеальная тара для денег, которые надо спрятать в земле.
Вечером созвонился с Вероникой и предложил назавтра, субботним утром, отправиться со мной в небольшое путешествие.
Как и в первый раз, Шмелёва-младшая легко впорхнула в машину и вопросительно взглянула на меня.
— Надеюсь, путешествие будет без великих приключений? – игриво спросила она.
— А разве так интересно? – задал в тон ей вопрос. – Я как раз надеюсь на приключение. Одно, но большое… Едем, Вероника, клад искать.
Шмелёва поняла и вмиг посерьезнела. Но спустя несколько мгновений глаза ее вновь вспыхнули озорным огоньком:
— Согласна. А то никакой романтики вокруг, — и она весело рассмеялась и швырнула рюкзачок на заднее сиденье.
В легком ситцевом платьице Шмелёва выглядела девчонкой, светлой, звонкой, как весенняя капель, желанной, как запретный плод… И я подумал, что путешествие может оказаться еще и опасным… Для нас обоих. Однако не стал развивать эту мысль.
— Марат Сергеевич, а что все-таки произошло с отцом? Я так понимаю, что вы уже владеете всей информацией, — Вероника повернулась ко мне вполоборота и прищурила глаза, словно собираясь стать соучастником всех перипетий на этой злосчастной для семьи Шмелёвых трассе.
— Все просто, Ника. Просто и ужасно одновременно, — я помолчал и попросил разрешения у спутницы закурить. – Вы правильно предположили, что отец собрался уехать за границу. Похоже, там у него были на счету деньги. Триста тысяч, вырученные за продажу бобруйского коттеджа, он хотел отдать вам лично. Для вас и Даши. Возможно, надеялся, что так вам потом легче будет перебраться к нему в Австрию. Но случайно об этой сделке узнала Лена.
— Секретарша?
— Да. Но она имеет лишь косвенное отношение к случившемуся. Без задней мысли рассказала об этом своему любовнику Денису. Тот оказался прожженным парнем. Несостоявшийся выпускник разведшколы, хороший гонщик, бывший киллер на российских просторах. Когда-то был при больших деньгах, но все спустил за эти годы. Сейчас тихоней работал в автомастерской на окраине Минска. А тут дочь тяжело заболела. С женой они уже разбежались, но малышку он навещал. Нужны были деньги на операцию за рубежом. Ну и решил Денис Пургин тряхнуть стариной — раздобыть деньги испытанным способом.
— И что, отец не чувствовал, что за ним охотятся? – спросила Вероника и тоже достала из сумочки сигарету.
— Почувствовал, но, похоже, поздно. Думаю, что бывший гонщик обогнал его на трассе по дороге в Бобруйск, а затем наблюдал за ним. У него в машине и бинокль обнаружили. Когда Андрей Викторович возвращался домой с деньгами, основная охота и началась. Но тут ваш отец все уже понял. Едва отъехав от города, Денис на своем спортивном «ягуаре» обогнал Шмелёва. Тут уже обоим стало все понятно. Вот тогда Андрей Викторович и решил избавиться от денег. Остановился на своем любимом месте и быстро упаковал деньги в металлическую банку. Закопал, а в портфель, с которым выходил от Берендея, наложил газет и журналов. Позвонил своему бывшему шоферу Василию, который хорошо знал это место. Но не дозвонился. Тогда он позвонил вам…
Вероника нахмурилась и прикрыла глаза рукой…
Я продолжил:
— Скорее всего, Денис занервничал, когда понял, что по его расчетам «опель» Шмелёва уже должен был подойти к лесной развилке, где он затаился на своем «ягуаре». Но все же дождался. Мгновенно оценил и ситуацию. У него уже было такое за плечами. Резко выехал навстречу, ослепил. Сейчас говорит следователям, что рассчитывал на то, что водитель «опеля» при съезде в кювет только потеряет сознание. Дескать, убивать его не настраивался. Но «опель» шел на слишком большой скорости.
Оба мы долго молчали.
— Так мы сейчас едем за деньгами? – спросила наконец Ника.
— Уже приехали, — ответил я и направил свою бээмвушку к стоянке.
В отличие от других подобных мест отдыха, находилась она не на краю дороги, а пряталась поглубже. Потому и была плохо заметной с трассы. Здесь останавливались редко.
Мы вышли из машины. Вероника достала из рюкзачка небольшой термос, и мы выпили кофе. Я волновался больше ее. В случае неудачи она теряла только деньги. Я – репутацию и осознание того, что нюх мой стал сдавать, а поиски банки с деньгами придется опять продолжать.
