Когда подписан приговор

История о безответной любви, закончившаяся ВИЧ-инфекцией Когда я призналась, что героем своей статьи о СПИДе собираюсь сделать молодого мужчину, моя коллега недоуменно пожала плечами: “Но ведь проблема-то в основном женская...” Развивать тему мы не стали. Но, едва услышав этот робкий феминистский протест, я уже твердо знала, что посвящу материал нетипичной истории современного Форреста Гампа, ставшего заложником собственной правильности и безответной любви...

Он сидит напротив меня в глубоком кресле, нервно покуривая сигарету за сигаретой. Интеллигентное лицо, аристократические манеры... Ему 25 лет. Холост. Работает адвокатом в частной конторе. Согласился встретиться с журналистом только после полученного клятвенного заверения не упоминать в статье его имени и уж тем более не делать никаких фотографий. Я специально убрала из этого материла свои вопросы и рассуждения. Потому что монолог моего собеседника, право,  не нуждается ни в чьих посторонних комментариях...
Вадима (назовем его так) заразила ВИЧ-инфекцией его одноклассница и первая любовь. Теперь очаровательная Анечка живет в Канаде, замужем за обеспеченным пятидесятилетним мистером. Перед тем как эмигрировать из родной Беларуси, девушка узнала о своем диагнозе и сообщила бывшему поклоннику. С того самого памятного дня началась его жизнь “ПОСЛЕ”. Но до этого была...
Жизнь “ДО”
— С Аней мы были знакомы лет с шести, когда учительница посадила нас за одну парту, — вспоминает события двадцатилетней давности мой собеседник. — Она была очень красивая девочка из хорошей семьи, папа — руководитель на большом предприятии, мама — преподавательница в вузе. Когда-то давным-давно я прочитал в книге Валентина Пикуля “Нечистая сила” любопытные рассуждения автора о том, что представителей высших и низших социальных слоев общества всегда влекло друг к другу: аристократки зачитывались романами из жизни проституток, а те, в свою очередь, всегда пытались изобразить из себя дам “парижского света”. Что-то подобное произошло с Аней, когда ей исполнилось 15. Девочка из интеллигентной семьи с головой ушла в загул: водка, мальчики, марихуана, кокаин, героин... Ее родители хорошо знали меня. Я давно и безответно был влюблен в Аню, но для них оставался прежде всего ее лучшим другом. Может быть, еще и потому, что я не был сыном богатого папы, не блистал красотой и не имел в перспективе решаемого квартирного вопроса. А любой родитель хочет для дочери лучшей партии... Сколько бессонных ночей провел я в Аниной квартире с ее обезумевшей от горя мамой, дожидаясь телефонного звонка от канувшей в неизвестность дочери, пока папа разыскивал непутевую школьницу с отрядом милиции по квартирам известных в районе наркоманов.
...Однажды мне показалось, что Аня осознала, куда катится ее жизнь. Это произошло после трагической гибели мальчика, в которого она была страстно влюблена. Так уж получилось, что переживала она потерю в моих объятиях. Я, конечно, здраво судил о себе и понимал, что чувство, которое привело мою любимую девушку ко мне в постель, — это не любовь, а желание забыться, выговориться, опустить голову на плечо человека, который знает ее с колыбели и в курсе всех ее проблем. Нам  было по 19 лет. Второй курс университета подходил к концу. Весна, дурманящий аромат сирени, влюбленные парочки на скамейках городских скверов... Я был по-настоящему счастлив. Аня стала моей первой женщиной. И осталась единственной...
Спешу объяснить: я вовсе не импотент. В наше разрывающее рамки приличий время таких, как я, называют “контуженый”, “лох”, “не от мира сего”. Дело в том, что мне следовало родиться в каком-нибудь сентиментальном XVIII веке: пока сверстники семь раз в неделю меняли подружек на ночь и “глушили” водку “с горла”, я зачитывался романами Золя, Куприна, мечтал о подвигах “рыцарей Круглого стола” и абсолютно искренне сочувствовал Дон Кихоту. Неудивительно, что друзей-ребят у меня почти не было, зато девчонок, с удовольствием болтающих со мной о литературе и искусстве,  — пруд пруди. Правда, заводить романы они предпочитали с теми, кого считали современными парнями...
Отношения с Аней продлились два года. Никаких обещаний она мне не давала. Честно говоря, сейчас я думаю, что секс со мной интересовал ее в последнюю очередь. Просто она не знала, как еще можно отблагодарить друга детства за то, что он всегда рядом. Периодически Аня уходила “налево”, а затем, в слезах после очередного расставания, возвращалась ко мне. Однажды ее мама сказала мне: “Вадюша, мальчик мой, чего ты ждешь от моей распутной мерзавки? Она тебе все нервы вытреплет и бросит ради очередного мачо. Найди себе хорошую девочку, создай семью. У меня сердце болит — такой замечательный парень пропадает!” Через несколько недель после этого разговора Аня познакомилась по Интернету с канадским бизнесменом (она всегда мечтала вырваться из захолустного городка в большой мир, мечтала о славе и богатстве).  Еще через полгода вышла за него замуж и уехала в Торонто. А за пару дней до получения визы сообщила мне, что по результатам анализа крови, который она сдала, следуя совету терапевта, обеспокоенного частыми простудами пациентки, у нее обнаружили вирус иммунодефицита. Аня рыдала на прощальном вечере в нашей съемной квартирке: “Вадичек, прости, милый! Это все я виновата... Мои школьные компании... “Снежок” и Юра (тот самый, который погиб в 17 лет)... Наверное, это от него...” У меня тогда не было слов. За окном шел снег, счастливые прохожие спешили с купленными елками домой. Утром после бессонной покаянной ночи моя любимая улетела с мужем встречать Новый год в далекую Канаду. Навсегда...
Жизнь “ПОСЛЕ”
— Первая мысль была наглотаться таблеток и покончить со всем этим идиотским существованием. Вторая — господи, как родители переживут это? Я у них — единственный сын. Третья — сколько мне осталось? Анализ я сдавал анонимно два раза. Оба результата — положительные. Доктор сочувственно похлопал меня по плечу и записал телефончик службы, в которую я могу обратиться за психологической помощью и лекарствами. Я никуда не обратился.
Первые месяцы существовал как в тумане. Писал диплом, готовился к выпускным экзаменам. Долго думал, что делать дальше. Размышлял по ночам. Тяжело было смотреть в мамины глаза. Они у нее такие добрые, с морщинками...
С течением времени начинаешь переосмысливать всю свою жизнь. Если раньше казалось страшным получить двойку на экзамене, вылететь с бюджетной формы обучения или расстаться с любимой девушкой, то теперь пришло истинно эйнштейновское понимание вещей: все в этом мире относительно. Однажды на остановке троллейбуса я обратил внимание, как маленькая девочка подкармливает старую слепую дворнягу. Я представил себя этой бездомной собакой, которая никогда никому не сделала ничего плохого в жизни и, возможно, обожала своих хозяев. Преданный жестокими людьми несчастный рыжий пес... Я старался жить в ладу со своей совестью. Меня все считают добрым, хорошим парнем. Родители обычно гордятся такими сыновьями. Я не кололся, не пил, не снимал проституток, любил одну-единственную девушку, использовал индивидуальное средство защиты при половых контактах — и теперь у меня ВИЧ. А по телевизору каждый вечер крутят рекламу: “Мужчины, вы можете остановить  распространение СПИДа, сменив рискованное поведение на обдуманное... Верность партнеру — гарантия жизни без СПИДа...” Когда я вижу эти ролики, мне хочется взвыть, расплакаться, запустить в телевизор вазой...
Решение обратиться в центр профилактики ВИЧ я принял после того, как отца прооперировали по поводу онкологии. Просто понял, что хочу прожить эти 10—15 лет, которые мне остались, ради родителей. Я не хочу опускаться до дурного примера и предавать тех, кто меня любит. Единственное условие — о моей болезни никто из близких никогда не узнает. Во-первых, потому, что они этого не переживут. А во-вторых — на занятиях по психологической реабилитации я познакомился с Ириной, которая работала в отделе кадров одной крупной компании. На ежегодном обязательном медосмотре у нее выявили ВИЧ. Об этом узнали сотрудники, руководство. Ее не уволили, нет. Но сумели сделать жизнь невыносимой. Косые взгляды, перешептывания... Коллеги стали ходить в туалет на верхний этаж, словно молекулы вируса закрепились даже на ободке унитаза. На одной маленькой корпоративной вечеринке оставшуюся после Ирины посуду начальница профкома мыла с содой... Я не хочу так жить.
Пока что удается сохранять все в строжайшей тайне. Принимаю таблетки по часам. Делаю карьеру. Легко схожусь с людьми, обзавелся массой хороших знакомых. Только для секса нет в моей жизни места. Сторонюсь женщин. Иногда это доходит до помешательства, но, как только вижу в толпе девушку, похожую внешне на мою Аню, перехожу на другую сторону улицы или поворачиваю в обратную сторону... Рано или поздно родители начнут задавать вопросы о внуках. Не знаю, может, сказать им, что я — гей?..
От Ани я больше не получал вестей. Уверен, если бы не эта болезнь, она обязательно писала бы мне, а так мы расстались со взаимным чувством вины друг перед другом. Хотя в чем виноват я — до сих пор не понимаю...
Иногда мне кажется, что Бог посылает нам все эти болезни, оставляющие человеку считанные дни на земле, для того, чтобы мы осознали, как все-таки прекрасна жизнь. Жаль только, что понимание это приходит только тогда, когда приговор тебе уже подписан. Или в этом тоже заложен некий высший смысл?...

Печальная  статистика За октябрь в Беларуси число ВИЧ-положительных возросло на 108 человек. На 1 ноября 2007 года в нашей стране зарегистрировано 8557 случаев ВИЧ-инфекции (показатель на 100 000 населения составил 88,4). В 2007 году выявлено 810 новых случаев заражения ВИЧ-инфекцией. На первом месте по числу зарегистрированных случаев находится Гомельская область — 4584 случая, показатель инфицированности —- 312,2 на 100 тысяч населения. На втором месте — Минск (1202 случая), показатель 67,2 на 100 тысяч населения. На третьем — Минская область (1040 случаев), показатель 70,5 на 100 тысяч населения.
Подавляющее число ВИЧ-инфицированных — это молодые люди в возрасте от 15 до 29 лет.
Основной путь передачи инфекции —- парентеральный, реализующийся при инъекционном введении наркотических веществ — 60,6 процента. Увеличилось количество людей, инфицированных в результате сексуальных контактов: за 10 месяцев 2007 года половым путем инфицировано 65,1 процента (527 случаев). Вопрос — ответ

— Как определить, что у тебя ВИЧ, проявляется ли как-то внешне эта инфекция? Кому нужно сдать анализ, а кто может “спать спокойно”? Что говорят об этом доктора? Пожалуйста, подскажите, для меня это очень важно!
Ирина, Гомельская область
Отвечает врач-эпидемиолог отдела профилактики ВИЧ/СПИД ГУ “Республиканский центр гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья” Владимир ЗЕЛЮТКИН:
— На начальном этапе ВИЧ-инфекция не имеет специфических признаков. Через несколько недель после заражения примерно у 25—30 процентов инфицированных возникает состояние, напоминающее грипп или инфекционный мононуклеоз. Высокая температура, боли в мышцах, суставах, опухают лимфоузлы, может появиться сыпь или герпес. (Однако чрезмерно пугаться из-за каждой простуды, подозревая у себя ВИЧ, не следует!) Это состояние проходит само без лечения и наступает длительный период (до 10—12 лет), когда человек не знает, что он инфицирован.
Я рекомендовал бы сдать анализ на ВИЧ-инфекцию тем, кто часто меняет партнеров, имеет контакт с кровью (к примеру, работники правоохранительных органов), употребляющим наркотики, людям, у которых есть татуировки или пирсинг, кому приходится часто подвергаться гинекологическим или стоматологическим манипуляциям, делать переливание крови. Желательно провериться перед вступлением в брак.
Лечение, которым обеспечивают ВИЧ-положительных людей в Беларуси, соответствует всем требованиям Всемирной организации здравоохранения и проводится бесплатно. Если лечение начато вовремя, пока вирус еще не разрушил иммунную систему, человек сможет прожить неопределенно долго. При условии, что ведет здоровый образ жизни.

Жить можно и нужно

Мнение психолога Александра Ивашкевича
— Ситуация, в которой оказался Вадим, — классический пример результата невротической привязанности, идеализации представления о мире и тяжелого восприятия реальности. Обращают на себя внимание два существенных штриха: первый — незавершенность травматических отношений с Аней. Я порекомендовал бы молодому человеку все-таки наладить контакт с любимой девушкой — хотя бы ради возможности высказаться. Это необходимо для того, чтобы Вадим мог сбросить груз “незаконченного романа” и попытаться строить отношения с другими женщинами, а не перебегать на другую сторону улицы при виде похожего лица. Конечно, он прав: обычное общество  вряд ли примет его с таким диагнозом. Увы, предрассудки людские не знают границ. Зато он может свободно общаться с такими же ВИЧ-инфицированными мужчинами и женщинами. Люди, объединенные общей бедой, лучше понимают друг друга, они могут строить отношения и заниматься сексом без боязни, что заразят кого-нибудь.
Второй характерный штрих — Вадим так и не определил свое ресурсное состояние. С одной стороны, он вроде бы оставил суицидальные мысли и начал строить жизнь в новом для себя измерении. С другой — не разобрался, что именно удержало его от рокового шага. Это обязательно нужно понять, чтобы развить здоровое состояние психики и осознать: жить можно и жить нужно. Вопреки всем болезням.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter