Молодежные течения как зеркало эпохиВ бурном XX веке, кажется, «расцвели все цветы»: стиляги и битники, хиппи и металлисты, неформалы и рэпперы... Молодежные течения сменяли друг друга, но одно оставалось неизменным — жажда индивида доказать: я — есть, я — существую. Обрести, как немой мальчик из пролога фильма «Зеркало», свой голос. Человек думающий всегда стремился противостоять унификации, создать нечто, отличающееся от стандарта, спастись от серой жизни избыточностью стиля. Что же объединяло совсем разных людей в единую субкультуру? И что запомнилось в этом пестром потоке? Об этом разговор с двумя известными в нашей стране людьми – Геннадием Стариковым и Владимиром Кондрусевичем.
Стиляги
О том времени наш эксперт, музыкант Геннадий Стариков, вспоминает так:
— 1950–е годы, начало 60–х. Стиляги мне напоминали каких–то артистов цирка. Я учился еще в начальных классах школы и смотрел с интересом на две вещи: на них и женщин, которые ходили на шпильках. Я никак не мог понять, как они не падают. У стиляг, наоборот, двойные толстые подошвы, как только ноги отрывали от земли? Стиляги одевались очень пестро: набриолиненный кок на голове, цветастые одежды, полосатые носки. Пройти мимо такого человека и не оглянуться было невозможно.
Битники
— Битничество тоже было яркой страницей в культуре того времени, — продолжает делиться воспоминаниями Геннадий Николаевич. — Тогда мы, возможно, не все понимали и, по большому счету, узнали битников задним числом. Оно было замешано на дзэн–буддизме, декадентстве, антибуржуазности и идиллическом романтизме бродяжничества. Его апологетами являлись Джек Керуак и Ален Гинзберг. Оно началось как движение поэтов и писателей.
Стариков точно помнит и свой первый музыкальный шок той эпохи:
— Я увидел человека, который шел в плаще, и из кармана у него доносилась музыка. Это был радиоприемник «Супергетер–1». Я чуть с ума не сошел! Я не понимал, как такое может быть? Музыка может звучать только из огромного приемника, который стоит дома. Потом я начал собирать транзистор сам.
По мнению Старикова, именно транзисторы стали своеобразной точкой отсчета нового стиля жизни:
— Наступила эра радиоэлектроники и научно–технического прогресса. Стиляги были представителями предыдущего, механического века. Новая эра принесла новые звучания: «Битлз», рок–н–ролл, буги–вуги, мамба–рок, твист, шейк. Началось соревнование — за усилители, за схемы...
Хиппи
Популярному композитору Владимиру Кондрусевичу тоже есть что вспомнить. В свое время его отчислили из консерватории за то, что на одном из концертов вместе с ребятами–единомышленниками он исполнил идеологически невыверенный репертуар.
— Это был студенческий музыкальный фестиваль. Но песни на нем пелись нейтральные, скучные. Когда выступили мы, зал просто взорвался. Мы пели рок–н–ролл. Я помню, что даже с потолка свисали головы — зрители залезли на чердак и развинтили вентиляционные окна. Барабанщиком тогда выступил Игорь Коростелев — сейчас он настоятель храма в Минске. Так что, как видите, иногда рок–н–ролл приводит людей к истинному предназначению... А тогда во время выступления на сцену вышел представитель ЦК комсомола и остановил концерт. На следующий день меня вызвали к ректору и исключили из консерватории.
И впервые в истории вуза на защиту студента поднялся весь курс. Я же учился хорошо, получал именную стипендию. Меня восстановили.
— Владимир Петрович, а какими вам запомнились стиляги?
— У нас была танцплощадка, на ней появлялись эти ребята. Они очень сильно от всех отличались — прежде всего интеллектуально. Конечно, были среди них и балбесы, но в основном это были начитанные, знающие люди, из интеллигентных семей, которые ходили в театры и на выставки. К ним липли девчонки, а журналы «Вожык» и «Крокодил» клеймили позором.
— Из каких источников молодежь тогда получала информацию?
— В моем родном Гродно мы что–то узнавали благодаря польскому телевидению. Это на нас очень сильно повлияло. Вообще, по моим ощущениям, гродненская молодежь того времени была гораздо более продвинутой, чем столичная. Все было стихийно: собирались талантливые ребята, создавали группы, хипповали. Нам была близка философия хиппи. Мы любили природу, часто выезжали куда–то на озера. Мой отец был портным и всегда шел нам навстречу: мы покупали ситцевую ткань в цветочек, и он шил нам превосходные рубашки.
— Я сам был хиппи в какой–то период, — говорит Геннадий Стариков. — Что вы, эти рубашки в цветочек, эти удивительные приключения! Без копейки денег в кармане, например, летом ездили на Нарочь автостопом. Целую книжку надо писать.
Но, по мнению Старикова, поколение хиппи само дискредитировало себя алкоголем и наркотиками. Самоуничтожилось.
— Такое движение, которое могло позволить себе пассивно–созерцательный образ жизни, уход от реальности в мир утопии, было преждевременным. К тому же оно разбилось о наркоманию и деградацию, связанную с этим. Появилось выражение «грязный хиппи». Это ужасно. Хотя период романтики был прекрасен. Хипповали очень многие, включая европейских аристократов. Это было модно и принято в среде интеллигенции.
Яппи
Компьютерный век внес свои изменения. Яппи — «белые воротнички» — пришли на смену хиппи. Поначалу кажется, что они несколько выпадают из культурологической парадигмы, на самом деле нет. Появление «белых воротничков» — переломный момент в культуре. С их приходом закончилось время романтизма.
— Яппи — наглые менеджеры, в высшей степени прагматики, — замечает Стариков. — Тогда появились и новые музыкальные стили — new wave, группа Sex Pistols со своими отвратительными подходами. Это все продолжается и сегодня в многочисленных проектах, таких как «Комеди клаб». Какой–то подзаборный, кухонный юмор. «Комеди клаб» — духовный наследник худших традиций американского юмора, по большому счету, юмор сытых. По–моему, первым это озвучил как раз лидер Sex Pistols. Он сказал: «Я — свинья, и вы в зале тоже все свиньи». Это целая философия, и она сейчас торжествует. Артист матерится, оскорбляет людей в зале, а публике это нравится.
Эмо
Одно из популярных нынешних молодежных направлений в культуре — течение эмо. Сам термин связан с эмоциональным роком, стиль уходит корнями в панк и готическую культуру. Большая часть эмо любит андеграунд, носит узкие джинсы, обтягивающие футболки с символикой, ремни с шипами. Любит все черное, рубашки со стоячим воротником, майки с сердечками. Из обуви предпочитают кеды.
Жизнь для них — беспрерывное страдание. Они склонны преувеличивать неудачи, жить на эмоциональном нерве, лить слезы по любому поводу. «Почему вы все время ходите в черном?» — спрашивал в пьесе «Чайка» учитель Медведенко у героини Маши. «Это траур по моей жизни», — задумчиво отвечала та. Философия эмо из области такой же нарочито демонстративной хандры.
По одной из версий, это направление пришло к нам с Востока, из Японии. Оно, безусловно, экзотично. Этим и привлекает молодежь. Если хиппи и стиляги пытались разукрасить жизнь, внести в нее свежие краски, приверженцы эмо, наоборот, добавляют в нее монотонное однообразие черного цвета. Если за позерством стиляг скрывалось элегантное пренебрежение по отношению к общественным нормам, то мир эмо кажется искусственной подростковой игрой, когда сам человек ставит себя в позицию жертвы.
Вообще, нельзя не заметить, что с приходом новых времен разброс стилей и течений раздробил культуру, но ее качественному росту совершенно не способствовал.
— Хиппи и стиляги были ищущими людьми, и никто не переубедит меня в обратном, — считает Владимир Кондрусевич. — Это был период бурного роста музыкальной культуры. «Битлз», «Дорз», «Дип Папл» — это фантастический прорыв в музыкальность, сейчас, к сожалению, такого уже нет. Культура стала частью рынка. К ней относятся исключительно потребительски.
— На мой взгляд, музыкально–эстетическое начало сегодня отодвинуто в угоду визуальному и танцевальному, — подводит итог Стариков. — Музыкальность как таковая сейчас исчезла. На первый план вышел ритм и так называемая картинка. Это все завязано на развитии индустрии развлечений, сети ночных клубов. Отсюда репертуар радиостанций. Все подчинено формату. Это, на мой взгляд, настоящая удавка на культуре.
Фото РЕЙТЕР.
