За плечами у ветеранов бесценный опыт, и им есть что передать своим наследникам. У Жукова 35 лет летной службы, 4346 полетов, 2734 часа и 47 минут налета. Карпов летал 32 года, в его копилке 5371 полет с налетом в 3003 часа и 30 минут. На груди у Ивана Ефимовича сверкает одна из самых уважаемых и почетных наград — «Заслуженный летчик СССР». У Леонида Ефремовича чрезвычайно редкий для летчика, невероятно престижный знак «Мастер спорта СССР», который он заслужил за высокие достижения в парашютном спорте. Сочетание «летчик-парашютист» — явление само по себе уникальное.
Хорошо известно, что летчики, мягко говоря, не любят прыгать с парашютом. Военный летчик 1-го класса Леонид Карпов смело шагал в бездну 1179 раз!Мало того, на его счету два (!) учебно-показательных катапультирования из самолета УТИ МиГ-15 СТК. Ну, это вообще жуть! По молодости из любопытства на одно катапультирование можно было согласиться. Но, испытав «прелесть» перегрузки в 20 единиц, «поцелуй» о бетон встречного потока воздуха и едва не погибнув из-за неполного раскрытия спасательного парашюта, согласиться на второе?! Но в этом весь Карпов. Я не знаю ни одного летчика (испытатели не в счет), который бы дважды добровольно катапультировался. В августе 2018 года на страницах «СБ. Беларусь сегодня» в материале «Место подвига — «Кричев-6» я рассказал о Герое Советского Союза Иване Жукове. В этом материале, приуроченном к 90-летию советского парашютизма, вы познакомитесь с Леонидом Карповым.
Иван Жуков и Леонид Карпов.«При раскрытии стропы замотало аж до самой кромки купола!»
Первый прыжок был с парашютом ПД-47 с квадратным куполом.
Занятие на батуте. Сальто назад прогнувшись.Всего через год после первого прыжка, 8 августа 1955 года, спортсмен-парашютист 3-го разряда Карпов одержал свою первую спортивную победу и получил первую в своей жизни награду — грамоту. Он занял 1-е место в соревнованиях на точность приземления среди парашютистов 3-го разряда Центрального аэроклуба ДОСААФ БССР. Управлять парашютом ПД-47 было нелегко, поэтому приземление Карпова в 150 метрах от заданной точки (а это был лучший результат соревнований) было воспринято судьями как несомненный успех. В сентябре 1955 года выпускник железнодорожного училища, токарь-универсал 4-го разряда Леня Карпов получил распределение на родину Александра Лукашенко — в поселок Копысь, в местную МТС. Время было тяжелое и голодное. Через полгода в поисках лучшей доли он оказался среди токарей паровозного депо в Вязьме. Но мечта об океане — воздушном или морском — не оставляла в покое. От своего друга Федора Хомчика он узнал, что под Ленинградом есть военно-морское училище летчиков! То есть два в одном: выпускник училища — и моряк, и летчик! Летом 1956 года он поступил в 93-е военно-морское авиационное училище летчиков и получил заветные бескозырку и тельняшку. Но грянуло печально знаменитое хрущевское сокращение вооруженных сил. Под нож «реформы» попало и 93-е ВМАУЛ… Большинство курсантов отправили на гражданку, а с остальных сняли морскую форму, выдали сапоги и гимнастерки и отправили в Актюбинск, что в Казахстане, в 26-ю военную школу первоначального обучения летчиков. После теоретического обучения с аэродрома «Алга» на самолете Як-18У курсант Карпов впервые поднялся в небо уже как летчик, а не парашютист. Затем будет 709-й учебный полк Армавирского военного училища летчиков в Майкопе, полеты на УТИ МиГ-15 и МиГ-15 бис. После окончания училища Карпов получил назначение в 26-ю воздушную армию Белорусского военного округа. Из штаба в Минске его направили в Кобрин, где базировалась 229-я истребительная дивизия и два ее полка — 133-й и 979-й. 7 декабря 1959 года лейтенант Карпов был назначен на должность летчика в 133-й истребительный полк, который летал на самолетах МиГ-17. Начальником парашютно-десантной службы (ПДС) 229-й иад был настоящий фанат парашютного дела подполковник Борис Антонович Бондаренко. Боевой офицер-десантник, воевавший в составе 9-го воздушно-десантного корпуса и выполнявший особые задания Белорусского штаба партизанского движения в тылу врага, награжденный медалью «Партизану Отечественной войны» и орденом Красной Звезды, вывел парашютную подготовку в полках дивизии на передовые рубежи среди всех частей 26-й воздушной армии. Под стать Бондаренко был и не мыслящий себя без парашютных прыжков начальник ПДС 133-го полка старший лейтенант Борис Добронравов, с которым Карпов летал в одной эскадрилье. Словом, попал Леонид в теплую компанию парашютистов-единомышленников. Бондаренко не только регулярно организовывал прыжки, но и постоянно работал над усовершенствованием парашютов, особенно над улучшением их управляемости. Как вспоминает Леонид Ефремович, именно Бондаренко разработал и обучил его методике выхода парашютиста из штопора при затяжном свободном падении. В то время устойчиво падать умели единицы — самые опытные спортсмены страны. А остальные уже с 5—10-й секунды начинали штопорить, причем опасно, интенсивно. Однажды и Карпова на 10-й секунде падения раскрутило, как пропеллер. Терпеть такое бешеное вращение было невозможно, и он дернул за кольцо парашюта. При раскрытии стропы замотало аж до самой кромки купола! Но, слава богу, повезло, и с небом тогда удалось разойтись по-хорошему.
Надо сказать, что аварийность при полетах на МиГ-15 и МиГ-17 была довольно высокой, поэтому актуальность и жизненную необходимость парашютной подготовки понимали все летчики. Но прыгать откровенно боялись, а необходимость в случае опасности покинуть самолет с помощью катапультирования пугала еще больше. Поэтому аварийные реактивные самолеты многие пилоты пытались посадить на вынужденную посадку, как обычные поршневые. И погибали. Так как никакие лекции, беседы и уговоры на летчиков не действовали, решили перейти к наглядной демонстрации надежности и безопасности катапультных кресел. Для этого изготовили на авиазаводе в Улан-Удэ «адскую машину» — самолет УТИ МиГ-15 СТК. Этакий крылатый тренажер для реального учебного катапультирования.
Наземное катапультирование на тренажере НКТЛ-3.«Первое опытное катапультное кресло советской разработки испытал в 1947 году Гавриил Кондрашев»
Здесь надо сделать небольшой экскурс в историю. Первыми катапультируемое кресло сделали немцы, которые поняли, что без него из самолета, летящего на большой скорости, спастись невозможно. 20 июня 1939 года у них взлетел первый в мире самолет с ракетным, то есть с жидкостным, реактивным двигателем, а 27 августа — и первый в мире с турбореактивным. 13 января 1943 года немецкий летчик впервые покинул реактивный истребитель с помощью катапультируемого кресла. В 1944 году в Германии специальным приказом определялось, что все новые боевые самолеты должны иметь катапультируемые кресла. К концу войны они были установлены не только на реактивные самолеты Ме-262, Хе-162, Ар-234, Ме-163, но и на поршневые До-335 и Хе-219. Во время боевых действий около 60 летчиков покинуло самолеты с помощью новых средств спасения. При создании кресел немцы провели огромную исследовательскую работу, используя при этом жестокие опыты на военнопленных, многие из которых получили тяжелейшие травмы и погибли. В Советском Союзе работы в области реактивной авиации шли с большим отставанием. Полеты первого ракетного самолета Би-1 закончились катастрофой. Однако после войны, используя немецкий опыт, советские авиаконструкторы очень быстро наверстали упущенное. Первые советские реактивные самолеты МиГ-9 и Як-15 с немецкими турбореактивными двигателями, взлетевшие в небо в апреле 1946 года, катапультируемых кресел не имели. Лишь поднявшийся в небо в ноябре 1946 года истребитель Су-9, созданный легендарным белорусом Павлом Сухим на основе немецкого Ме-262, впервые был оснащен креслом от Хе-162. Первое опытное катапультное кресло советской разработки испытал в 1947 году бывший летчик-истребитель, встретивший войну в небе Белоруссии, Гавриил Кондрашев.А первое в СССР катапультирование строевого летчика произошло в апреле 1949 года, когда горящий истребитель Ла-15 на скорости 800 км в час покинул штурман 196-го истребительного авиаполка майор Константин Зотов, награжденный за это орденом Красного Знамени.
«Мертвую тишину разорвал гул приближающегося самолета»
Когда на аэродром прилетал УТИ МиГ-15 СТК, то желающих совершить учебно-показное катапультирование среди летчиков обычно не было. Приходилось отдуваться самим начальникам ПДС. Но в Кобрине такой чудак нашелся. Не успел начальник ПДС дивизии подполковник Бондаренко для проформы, совсем не ожидая положительного ответа, предложить пилотам сие весьма небезопасное для здоровья и жизни действо, как лейтенант Карпов бодро доложил: готов! Бондаренко, зная высокий уровень парашютной и, что немаловажно, физической подготовки Леонида, согласился. Сохранилось фото улыбающегося, уверенного в себе Карпова перед катапультированием, сделанное вопреки железному суеверному правилу «не фотографироваться перед полетом».
Во второй кабине УТИ МиГ-15 СТК стояло катапультируемое кресло второго поколения с защитной шторкой, которое с конца 1954 года применялось на МиГ-17 и на МиГ-19. А в первой кабине — старое кресло без шторки. Свое место в ней занял опытный летчик командир звена из 979-го иап капитан Михаил Креузов. Во вторую усадили отважного экспериментатора Карпова. Дело было непривычное, диковинное. Сбежались самые опытные дивизионные спецы, которые как муравьи облепили самолет и летчика. Плотно, без зазоров (от этого зависела сохранность его позвоночника) упаковали Леонида в кресло, в чашке которого находился спасательный парашют С-2, подогнали привязные ремни, под которыми размещался и запасной парашют с автоматом КАП-3, установленным на высоту срабатывания 400 метров. Специальный прибор АД-3, который должен был автоматически расстегнуть привязные ремни после выхода кресла из самолета, запрограммировали на время срабатывания 1,5 секунды и присоединили карабин его вытяжного фала к скобе на фюзеляже самолета. Особое внимание к пиропатрону ПК-5–2, который с помощью взрыва порохового заряда должен был по направляющим рельсам выбросить Карпова с креслом из самолета. Казалось, что все по 10 раз проверили, перепроверили. Но, увы, проморгали важный пунктик: не присоединили к креслу вытяжной фал срабатывания КАП-3 основного спасательного парашюта!
Кресло, на котором дважды катапультировался Леонид Карпов.На аэродроме собрали весь летный состав. Мертвую тишину разорвал гул приближающегося самолета. На высоте 1500 метров и скорости 700 км/ч летчик подал команду Карпову на катапультирование. Леонид схватился обеими руками за скобу-рукоятку защитной шторки над заголовником кресла и резко потянул ее вниз — на лицо. Одновременно произошел спуск ударника стреляющего механизма, затем взрыв порохового заряда пиропатрона, жуткая перегрузка в 20 единиц, увеличившая его вес в 20 раз, — и здравствуй, небо: «поцелуй» встречного потока воздуха с силой в одну тонну! Все это в считаные доли секунды, но для твоей пятой точки и позвоночника весьма чувствительно. Как вспоминает Леонид Ефремович, после того как расстегнулись привязные ремни и кресло от него отошло, он привычно «лег на поток» и помчался вниз. Но вдруг поймал себя на мысли, что отчетливо видит траву! Земля стремительно приближалась, а основной парашют не открывался! Леонид мгновенно дернул кольцо раскрытия парашюта, но в ту же секунду прибор-автомат, который он не успел заблокировать, открыл запасной парашют! Два парашюта срабатывают одновременно, их стропы спутываются и закручиваются до самой кромки куполов. Один из них гаснет, а у второго работает только его небольшая часть. Стремительно приближалась земля. Смертельный исход был неизбежен. Но судьба решила по-иному. На счастье Карпова, когда строили Кобринский аэродром, рядом с ним выкопали глубокий котлован, из которого брали песок. Со временем его заполнила вода. Вот в эту купель он со всего маху и ахнул. Достал до самого дна! Вот где пригодился опыт прыжков с трамплина в бассейне минского Дома офицеров! Задержав дыхание и оттолкнувшись от дна, Леонид всплыл на поверхность, но стропы и купола парашютов не давали выбраться на берег. Ему и здесь повезло: рядом оказался случайный прохожий, который и вытащил на берег обессиленного, изрядно нахлебавшегося воды Карпова. А вскоре на «санитарке» сюда примчались начпрыг дивизии Бондаренко и дежурный врач, который констатировал чудо спасения летчика без травм и переломов. Да, если бы не эта яма с водой…
Как сказал знаменитый французский спортсмен Лео Валентен, «парашютист знает лицо смерти — это лицо земли».Этот день — 12 октября 1960 года, день своего второго рождения, Леонид Ефремович помнит и сегодня до малейших деталей.
Фото из личного архива Леонида Карпова.
(Окончание в следующем номере.)
