«Русская болезнь» — алкоголизм — сыграла роковую роль в судьбе Василия Шукшина, Олега Даля, Олега Ефремова, Георгия Буркова, Валентины Серовой, Владимира Высоцкого и многих других. Что они только не предпринимали! Одни обращались за помощью к гипнотизерам и народным целителям, другие — к медикам. Все без толку. Однако излечиться удалось Вячеславу Тихонову и Юрию Яковлеву, Ролану Быкову и Ирине Печерниковой. Их закодировал врач Александр Довженко, которому его ноу–хау — метод эмоционально–стрессовой терапии — принесло всесоюзную и даже мировую славу. За последнюю четверть века на пространстве бывшего Советского Союза опробовали на себе кодирование по Довженко сотни тысяч больных. Да и сейчас откройте любую рекламную газету — слово «кодирование» бросится в глаза жирным шрифтом. Хотя стоимость приличная для разового сеанса — 130 — 170 тысяч рублей. В крупнейшие центры по лечению зависимостей в год обращаются по полторы тысячи желающих закодироваться. А вот за рубежом о поклонниках метода теперь что–то не слышно. Почему?
У медали две стороны
Сторонники настаивают: эффективность эмоционально–стрессовой терапии — 70 — 80 процентов! Благодаря ей люди возвращаются к жизни — пишут картины, защищают диссертации, строят квартиры, работают с утроенной энергией. Некоторые не пьют уже с четверть века.
Что же называют кодированием? Психотерапевт посредством внушения создает в структурах мозга больного очаг возбуждения, который вступает в противостояние с влечением к алкоголю (табаку, еде) и вытесняет его в подсознании. Центр, вызывающий желание выпить, блокируется. Вся процедура от и до может занять полдня. Годы мытарств — и быстрое избавление от недуга. Не об этом ли мечтают те, карьера которых, семья висят на волоске? Но есть и обратная сторона медали. Недавний трагический случай: буквально в день кодирования «тихий» алкоголик, 30–летний парень, поссорившись с родными, напал с ножом на мать с бабушкой, а потом выпрыгнул из окна 9–го этажа. Своим печальным опытом готовы поделиться и члены Центральной службы анонимных алкоголиков. Среди них немало тех, кто кодировался по 3 — 4 раза, но безуспешно.
— Под воздействием страха можно не пить год или два. Это время мы называем «сухим запоем», — описывает типичную ситуацию исполнительный директор Центральной службы анонимных алкоголиков Анатолий Астапенко. — Многие день за днем высчитывают, когда же минует срок кодировки, а потом словно с цепи срываются. Получается, через муки человек вновь возвращается к исходному состоянию, о котором все это время втайне мечтал. И результат не просто нейтральный, а негативный, так как психика прошедших кодировку меняется, и не в лучшую сторону.
Врач — бог и царь
Проблема еще и в том, что алкогольная зависимость стоит особняком. Если, например, курильщик на кодирование приходит сам, то пьющих чаще всего приводят за руку родственники. Дескать, доктор, сделайте же что–нибудь! Сами зависимые, а в основном это мужчины, нередко просят просто... выписать справку, а то, мол, жена подает на развод, участковый оформляет в ЛТП. В таком случае говорить о лечении не приходится. Да и в целом, замечают специалисты, ценности в нашем обществе перевернуты. Не стыдно пить, так как пьют все. Но стыдно прийти и сказать: «Доктор, я больной человек». А вот в США вам могут отрекомендоваться: «Здравствуйте, я Джек, выздоравливающий алкоголик. Не пью 20 лет». То есть там понимают, что эта проблема на всю жизнь. Кстати, даже экс–президент США Джордж Буш не скрывал, что проходил курс лечения от алкоголизма.
Но и подход за границей сейчас вообще несколько иной. Там, например, сделали ставку на программу «12 шагов», когда больной лечит больного. На собраниях в группе каждый рассказывает свою историю, а остальные либо анализируют провалы, либо хвалят за победу над собой. При этом чувство локтя важно особенно. Чаще всего на такие собрания медиков и не допускают. А пятый шаг — это обращение к Богу: каждое занятие начинается с молитвы. Кстати, американец, присутствовавший на сеансе кодирования в одном из белорусских медицинских центров, точно подметил: если им помогает совладать с недугом вера, то у нас на врача смотрят, как на Бога. Да уж, для кодируемого врач должен быть едва ли не высшим авторитетом. Недаром для повышения внушаемости перед сеансом ассистенты даже специально в подробностях рассказывают об авторе метода и лечащем докторе. Но не означает ли это, что и всю ответственность за свою судьбу пациент в дальнейшем готов переложить на врача?
— Структура каждой из методик лечения от зависимости предполагает, что, во–первых, доктор показывает, что он понимает, какое у пациента заболевание и в чем его проблема. Во–вторых, убеждает: методика действительно абсолютно безвредна. А на третьем этапе ответственность разделяется. Врач говорит, что его задача — вызвать безразличие к спиртному, а пациент уже должен этим состоянием распорядиться сам, с умом и по–хозяйски, — вот мнение Сергея Молочко, главного врача Минского городского клинического наркологического диспансера.
На трезвую голову
Закодировать — значит запретить человеку жить так, как он умеет, считает психолог, специалист по лечению зависимостей Вячеслав Цырлин. Ведь алкоголики — не те, кто злоупотребляет ежедневно: они пьют редко, но метко. Могут «не принимать» и полгода, и год. А потом пригубили чарку — и пошло–поехало. Так что главный вопрос: не как бросить пить, а как не начать? Да, можно устранить симптомы заболевания, внешние проявления глубинного внутреннего разногласия, но разве реально в одночасье, за один сеанс измениться полностью? Болезнь просто переходит в скрытую, латентную форму. Избавление от зависимости — тяжелейший стресс, так как с помощью спиртного алкоголик адаптируется к этому миру. Ушла тяга — может потеряться и сам смысл жизни. Вот почему за границей больные не кодируются, а месяцами и даже годами проходят лечение в реабилитационных центрах.
— Кодировке скорее поддаются пьяницы, личность которых в отличие от алкоголиков не так разрушена. Зависимым людям необходимо около 3 — 5 лет в среднем, чтобы восстановить личностную структуру, — предупреждает Вячеслав Цырлин. — А это значит расширить представления о себе, усилить здравомыслящую часть собственного «я», которая могла бы контролировать алкогольную.
В среднем нужно 90 занятий, чтобы изменить свою жизнь, считают и в Центральной службе анонимных алкоголиков, за 20–летний срок существования которой покончили с зависимостью тысячи людей. Хотя и это не панацея. По мнению Сергея Молочко, самая сложная задача как раз и состоит в том, чтобы сделать правильный выбор.
— Считать кодирование вариантом, подходящим каждому, было бы смешно. Да, у нас в диспансере оно применяется. Но эффективность метода, на мой взгляд, преувеличена и составляет вовсе не 70 — 80 процентов, а лишь 40 — 50. Вообще, стрессотерапию придумали задолго до Довженко. Он создал свою модификацию в отношении лечения алкогольной зависимости, и очень грамотно. Но у любого метода есть дата рождения и дата смерти. Лучше всего он живет в голове и руках автора. Все–таки лечение должно быть основано не на теоретических предпосылках, а на большом практическом опыте. Некоторые модификации кодирования неплохо себя зарекомендовали. Но слишком уж оно оказалось растиражированным! К тому же и многие врачи, которые им занимаются, не имеют соответствующей подготовки.
Хотя для определенного типа людей — не склонных к длительному лечению, которым требуется что–то наподобие сказки, — эмоционально–стрессовая терапия и есть лучший выбор. Таких переубеждать — себе дороже: и больше времени уйдет, и от с трудом принятого решения пациент в любой момент может отказаться. Поэтому наркологи настаивают: у знающего врача должно быть несколько методик, как у слесаря — энное количество инструментов или у художника — богатая палитра красок. Ведь доктор и пациент подобны замку и ключу: они должны подходить друг другу.
Кстати
Перед сеансом кодирования пациент должен пройти медицинскую комиссию. Противопоказаниями являются психические заболевания (слабоумие, эпилептические припадки, судорожный синдром), хронические болезни в стадии декомпенсации, гипертонические кризы. Другое требование: воздерживаться от выпивки 10 — 14 дней.
ЦИФРЫ «СБ»
По официальной статистике, в нашей стране почти 180 тысяч больных алкоголизмом. По неофициальной — в 5 раз больше. Для сравнения: в Голландии, где 14 миллионов населения, в поле зрения медицинских наркологов находится до 700 тысяч человек.
Прямая речь
Борис Кирштейн, пенсионер:
— Мне 62 года, я пил 30 лет. Перенес операцию на сердце. В последнее время даже не ориентировался, весна или осень на дворе. Моя мама была готова заплатить любые деньги за то, чтобы получить двухнедельную передышку. Выхода не было, я всерьез думал о самоубийстве. Перепробовал, наверное, все существующие методы: «подшивку», сульфазины, антабусы, магнитно–резонансную терапию, заговор алтайского шамана, 2,5 года провел в наркологическом отделении. Кодировался два раза. Первый раз не пил две недели, во второй — сорвался буквально через несколько часов. Причем пить еще стал все больше и дольше.
Но как бы парадоксально это ни звучало, я — за кодирование. На первоначальном этапе остановиться оно помогает. Но дальше самое важное — не начать вновь пить. Меня в итоге спасла программа «12 шагов», которую я проходил в одном из московских реабилитационных центров. 18–й год не пью и прекрасно понимаю: бокал шампанского на Новый год — и все вернется на круги своя. Я признал свое бессилие перед спиртным. Но зато я сел за парту в академии последипломного образования и получил диплом психолога. Профессор Владимир Янчук разрешил мне взять тему алкоголизма, и я написал по ней дипломную работу.
