Ветеран Нина Телеш: «Мы безошибочно по одному гулу могли определить — какой самолет и как высоко летит»

Ключи от неба

В ее глазах по-прежнему сверкают озорные огоньки. До снега выбеленные волосы уложены в красивую прическу, нарядная блузка под мундиром оттеняет блеск орденов, в доме — исключительный порядок. В фотоальбоме — снимки военных времен. Привлекательная девчушка с погонами на солдатской гимнастерке как будто только-только сбежала со школьного выпускного вечера — улыбается настолько задорно, как будто там, за кадром, нет ни снарядов, ни бомбежек, а тяжелая катушка с телефонным проводом еще пять минут назад до крови не изрезала нежные девичьи руки. Как живет бывшая связистка, прошедшая военными дорогами от Сталинграда до Берлина? С героиней сегодняшней статьи встретилась журналист «Р». 

Ветеран войны Нина Телеш.

Мир — это самое главное

В этом году Нине Кирилловне исполнится 96 лет. По виду и не скажешь. Симпатичная хрупкая женщина отлично помнит все события военных лет, имена-фамилии бывших командиров и сослуживцев. Слегка стесняется повышенного внимания прессы и наотрез отказывается от помощи дочерей Лели и Гали — сама все, мол, помню и все расскажу. 

Тем не менее дочери успевают ввести в курс дела: Нина Кирилловна живет одна. В целом по хозяйству с их помощью справляется самостоятельно, иногда ее навещает соцработник. В свободное время читает: книги приносят из библиотеки. Родных просит покупать газеты, поэтому долгожительница в курсе всех событий. Вот и сейчас пытается вывести меня на важные для нее темы: снова атака террористов... Под рукой — карта. Ветеран показывает: вот где на этот раз проявились экстремисты.

— Тот, кто пережил войну, знает: дороже мира в жизни ничего нет. Если все научатся это ценить — военным и иным конфликтам не бывать, — высказывает свое однозначное мнение. — Вот только, к сожалению, нынешнее поколение не помнит  уроков прошлого. Это очень плохо.

Июнь 1945 года — перед демобилизацией.

Прежде чем перейти к вопросам о боевой юности, интересуюсь здоровьем героини. Та улыбается — все хорошо:

— «Скорую» ни разу еще не вызывала, без таблеток обхожусь. Ежедневные прогулки — в обязательном порядке. Питание? Все, что душа пожелает, никаких диет не придерживаюсь. Правда, от сахара давно отказалась, соль не люблю. Чай с карамельками, капучино, горячий шоколад. Что дочери приготовят — то и вкусно. После фронтовых сухпайков у нас сейчас застолья царские. Как в свои девятнадцать попала на фронт? Так же, как и все сознательные комсомольцы, — добровольно.

Без нас не обойтись

До войны Нина Гасюль (девичья фамилия) работала в Освейском архиве. Так как родом была из ближайшей деревни, вместе с подружкой снимала в тогдашнем райцентре угол у бабушки. В то летнее утро проснулись от необычного сообщения по радио: война! Выбежали на улицу — суета, паника, а в небе — тяжелый гул самолетов. Какой уж тут архив? Девчонки прямым ходом подались в местный военкомат, предложили помощь. Там каждые руки были на вес золота. Взяли в качестве писарей оформлять документы. Чуть позже военкомат был вынужден передислоцироваться в лес под Россоны — немцы стремительно наступали. Связь с родными (отцом, двумя сестрами и братом) к тому времени уже была прервана — они оказались в оккупации. Старший брат Ефим воевал. А Нину с подругой Лизой вместе с военкоматом отправили сначала под Вязьму, потом были Куйбышев, Уфа и — дальше… В тылу тоже не сидели сложа руки, работали в местном колхозе, собирали колоски на полях. Но разве это дело? Устроились в райцентре, Нина стала трудиться в здравоохранении, подруга тоже работала. Но здесь, в чужих краях, девчонок все равно ничто не держало, а потому они воспользовались первой же возможностью, чтобы попасть на фронт.

Так оценили вклад связистки в разгром врага под Сталинградом.

— Не помню уже, как мы прослышали про набор девушек, — не углубляется в детали ветеран. — Побежали в военкомат. Оттуда нас отправили на медкомиссию. Тут пригодились мои «подвязки» — нужные справки выхлопотали быстро. И в составе группы из 20 человек пароходом поплыли в Уфу. На пересылочном пункте нас распределили: Лиза стала прожектористом, я — связисткой. В разных ротах, но одного 43-го зенитно-прожекторного полка, который стоял под Сталинградом.

Пару месяцев учебы, потом — присяга. В апреле 1942-го девчонки заняли землянки своих предшественников, отправленных на фронт. Ветеран вспоминает:

— Нас научили многому. Мы уже безошибочно по одному гулу могли определить — какой самолет и как высоко летит, с грузом он или без. Копали специальные окопы для установки мощных прожекторов, осваивали американскую аппаратуру связи, при каждом сбое-порыве хватали катушку и летели ликвидировать обрыв. Обстрелы и налеты? Конечно же, были. И если в первые дни мы еще старались прикрыть уши ладошками, то потом считали это обычным явлением. К таким вещам привыкаешь быстро. Спрячешься на минутку-другую в блиндаже или окопе — и опять за дело. Передовая-то проходила всего в двух-трех километрах от нас, а мы выслеживали фашистов в небе и быстренько передавали информацию по назначению. Я лично поддерживала связь подразделений полка с командованием. После разгрома врага под Сталинградом нас перебросили к Саратову. Задача — защищать местный нефтезавод, который работал на армию. Смогли его сберечь, а дальше, можно сказать, триумфальное шествие по следам бегущего врага, до самого его логова.

Любовь всей жизни

Конец 1944-го... Могла ли предполагать молоденькая фронтовичка, что встреча с группой наших военных на окраине небольшого польского городка, в который она попала, пройдя маршем через Беларусь, станет для нее судьбоносной? Конечно же, нет. В тот день она сопровождала в штаб посыльного с документами. Встретились на узкой тропинке с армейцами в польской форме. Ребята бегло говорили по-польски, но, узнав, что девчата из Беларуси, заулыбались: вот, мол, наш Володя тоже оттуда. Поболтали пару минут: военные служили при посольстве, Владимир был родом с Полесья. Одним словом, искра пробежала сразу, при первом взгляде. А потом, пока полк Нины стоял в этом городе, молодой военный не единожды прибегал к ней в гости, на свидания. Но, как поется в песне, «был приказ ему на запад, ей — в другую сторону»… Вернее, Нина вместе с сослуживцами отправилась к Берлину. Владимир остался в Польше. Нина Кирилловна показывает военные фото: пара смотрится очень красиво. А главное — сердцами сошлись. Так что друг друга решили не терять. И пока любимая обеспечивала связью штурмующих Берлин красноармейцев, в польском городке ее избранник не находил себе места от волнения за ее жизнь.

Свою судьбу — Владимира — Нина встретила в польском Люблине.

— Для нас война закончилась в пригороде Берлина. А после того как оборона Берлина была прорвана, нас вновь отправили на территорию Польши. Тут и встретили великий День Победы. Радости было! — моя собеседница как будто заново переживает счастливые мгновения. — Плакали, обнимались, праздничный столик накрыли. С Володей мы встретились перед моей демобилизацией. Кавалер предложил: давай поговорю с командиром, и ты вместе со мной здесь, в Польше, останешься, пока я буду дослуживать. Я отказалась — хочу, мол, домой. А если я тебе дорога — сам ко мне приедешь. 

Володя и приехал. Расписались в феврале 1946 года. Так и остались жить здесь, на Витебщине. К сожалению, порадоваться за нас было особо некому — за войну моя семья уменьшилась наполовину. На фронте погиб старший брат, младшая сестра умерла от тифа, отца застрелили фашисты по дороге в немецкую неволю. А с мужем мы прожили в мире и согласии более 60 лет. В 2009-м его не стало…

На прощание я интересуюсь: при каких обстоятельствах и за что Нине Кирилловне вручили медаль «За отвагу»? Та отмахивается: «За войну». И добавляет: это не важно. И награды «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина» — тоже. Там, мол, на фронте, каждый в те годы был героем. Вот только медалей да орденов на всех не хватило. 

Фото автора и из семейного архива

begunova@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter