Давно заметил, что даже в рядовой с милицейской точки зрения криминальной сводке часто таятся факты, способные вывести нас на серьезные, в том числе и философские, рассуждения. Вот недавно услышал в новостях, что раскрыто преступление трехлетней давности. Гибель родного отца искусно организовал его сын. Настолько искусно, что так долго не могли найти тело убитого, было вроде и алиби у убийцы, и даже, казалось бы, отсутствие мотива. Случилось это неподалеку от хорошо знакомых мне мест и потому не исключено, что в течение этих трех лет, прошедших со времени совершения преступления, вполне мог даже каким-то образом пересекаться с убийцей.
Тема для меня острая, в чем-то даже болезненная, так как связана с воспоминаниями, восходящими к событиям моего подросткового периода. Дело вот в чем… Многие годы, подъезжая всякий раз к родному дому в своем Бобруйске, я невольно направлял взгляд в то место, где давно уже напрочь закопали колодец. Однажды в нем утопила двойняшек их мать, и я с группой сверстников смотрел, как маленькие синие тельца доставали из глубины. Жуткое зрелище, потому и засело, видать, в памяти навсегда. Конечно, мы интересовались, зачем так поступила мать. Родители всегда говорили мне правду и сказали, что у этой женщины был любовник, который обещал жениться на ней, если она избавится от детей. Понятно, что такое объяснение меня не удовлетворило.
Минуло много лет. Я и сейчас не могу найти для себя вразумительный ответ, почему так много случается преступлений именно среди людей, связанных, казалось бы, одной, родной кровью.
В очередной раз размышляя на эту тему, вспомнил одну беседу с тогдашним главным редактором окружной газеты «Во славу Родины» писателем-фронтовиком Виктором Федоровичем Трихманенко. В тот вечер, когда я был дежурным по номеру и мы уже подписали газету, Виктор Федорович не торопился уходить домой. Нам обоим ранил душу материал о предательстве на фронте одного из героев публикации, и главный редактор пригласил меня выпить с ним чаю. Тогда и спросил его, почему люди так спокойно предают своих родных, близких, соседей… Дескать, не может же зло быть заложено в наших душах от рождения…
Летчик-фронтовик, многое повидавший в годы войны, долго молчал, а потом сказал:
— Не знаю, молодой человек, в душах это, конечно, не заложено. Однако, видимо, жизнь так устроена, что каждый из нас в разное время входит в переднюю, где на стенде висят ключи. Одни от светлой комнаты, другие от пустой и темной, без окон и форточек. Удивительно то, что на стенде с ключами есть подсказка… Но мы выбираем то, что выбираем.
Тогда я подумал, что сказано несколько мудрено, как и положено писателю, но в общем-то понятно. Еще подумал, что нет четкого понятия и определения, какая кровь родная, а какая чужая. Иначе не случалось бы так, что донорская кровь часто спасает жизни людей, а люди одной крови губят друг друга. Мне представляется, что любой крови, чужой и родственной, прежде чем проделать свой путь, приходится проходить некий фильтр, специальную очистку, и только тогда она имеет право на здоровое существование. Это своего рода испытание. Большинство людей в этом мире безо всяких хлопот способно выдержать такое испытание и жить по лучшим человеческим законам. Большинство, но не все…
В любом процессе есть пограничные состояния. То есть ты вроде бы и не предатель. Не совершаешь ничего преступного по отношению к своим родным людям — отцу и матери. Но ничего и не делаешь серьезного, чтобы облегчить жизнь когда-то воспитавшим тебя, а ныне обессилевшим родителям. Потому и доживают свой век в домах престарелых тысячи обездоленных стариков при вполне здравствующих отпрысках. И разве секрет, что некоторые из таких отпрысков живут на небольшие пенсии своих родителей, отнимая у них нужный кусок хлеба. Немало одиноких стариков гибнут на пожарах в своих ветхих жилищах, и это нередко при тех же вполне благополучных детях. Разве не совершают последние тоже своего рода предательство по отношению к некогда родной им крови?
Я вновь подумал о том молодом человеке, убившем и закопавшем на окраине села родного отца. Мне даже кажется, что я его когда-то видел. Встречался и смотрел в его глаза. Какие они? Скорее всего, самые обыкновенные, но что-то в них есть чужое. Чужое от того, что когда-то пытался передать ему отец. Это взгляд из той темной комнаты без окон и форточек, ключ от которой он однажды выбрал.
Я отложил в сторону белый блокнот с этими заметками. Допил чай из термоса, который всегда стоит на столе в моей беседке. Вдохнул полной грудью целебный воздух из соседнего соснового бора. Подумал о хорошем. Такого ведь в нашей жизни больше. Вот, например, обратил внимание, гуляя по улицам столицы: несмотря на то что год еще только набирает бег, встречается очень много беременных женщин. Глаза у них сейчас гордые, светятся теплом. Молодцы! Пожелаем им всем до единой, как и их детям, прожить жизнь в большой светлой квартире…
