Подходит к концу календарный год, и во всех сферах нашей жизни подводят итоги. Не ошибусь, сказав, что самые большие споры в театральном пространстве страны развернулись вокруг «взросления» театров кукол. В нашем сознании трудно укладываются спектакли кукольного театра без кукол и со взрослыми актерами, которые совсем не желают прятаться за ширму. Зритель приходит в театр с детьми и не готов к тому, что сегодня здесь не хотят «играть в куклы». Более того, большинство спектаклей стали вечерними и по своему смыслу никак не подходят детской аудитории: «Гамлет», «Луна Сальери», «Ладья отчаяния», «Свадьба», «Самозванец», «Холстомер», «Записки сумасшедшего», «Фауст».
Сцены из спектакля «Фауст. Сны»
Нет, это не королевство кривых зеркал, это тенденция всего мирового театра, который не обделил малышей Винни-Пухами, Красными Шапочками, Дюймовочками, Буратино, Карлсонами, Снежными королевами, а вырвался на новые просторы. Например, в Германии и Польше некоторые театры называют «театром куклы и актера», потому что считают: кукла может быть не только детской. Она, вообще, существо сакральное. Изначально родилась для мистерии, существовала в храме, была не просто предметом, а образом и объектом со своим неповторимым лицом. В прошлом веке она переселилась в анимацию. Кстати, белорусская анимация сейчас достигла очень больших успехов. Немудрено, что уже не актер стал оживлять куклу, а кукла вселилась в актера. С их помощью в традиционно детских театрах стало возможно рисовать картину мира, разнообразную и многомерную. О ней сегодня мечтают все серьезные кукольники в России и у нас. Зачем же только мечтать? Можно и осуществлять свои идеи. Никто этому не препятствует.
Во время просмотра спектаклей — претендентов на Национальную театральную премию 2014 года подобные споры не утихали. Сложнейшая работа Гродненского театра кукол «Фауст. Сны» многими не была оценена по достоинству и не была понята. Зритель обычный или хорошо подготовленный берет из спектакля то, что способен взять. Иногда кажущийся откат, неуспех всего лишь неподготовленность публики. В данном случае так и произошло. Объективно, выдержать два с лишним часа философских размышлений — испытание не для слабонервных. Гродненцы позволили себе такой эксперимент, тем более что в их действующем репертуаре 20 спектаклей для детей и только 8 — для взрослых. Режиссер Олег Жюгжда умеет делать веселые, красивые, яркие детские спектакли. Позволяет себе экспериментировать и поднимать художественную планку до запросов продвинутой элиты. Он спрятался за определение жанра «сны», чтобы меньше возникало вопросов к тому литературному коктейлю и сценической версии, которые в итоге получились. Простейшее известное нам содержание «Фауста» — как человек продал душу дьяволу и захотел продлить жизнь и молодость. Режиссер провел титаническую исследовательскую работу с первого упоминания о Фаусте в немецких легендах, пьесах Кристофера Марло, Ганса Сакса, великой поэмы Иоганна Вольфганга Гёте и музыкальных увлечений Шарля Гуно, Антония Радзивилла, Альфреда Шнитке до песен нацистской Германии. Чем же этот живший когда-то реальный ученый привлекает человечество на протяжении пяти столетий? Театр нашел свой ответ на поставленные во все времена философские вопросы. Любые опыты и изобретения неотделимы от ответственности перед человечеством. В конце концов, все мы на своем уровне и мудрая наука стремимся раскрыть тайны бытия. Финал спектакля молчалив и страшен. На экране — ядерный гриб. Возможная расплата за грехи и потерю ответственности.
Сцены из спектакля «Фауст. Сны»
Гродненский Фауст (его играет приглашенный из драмы, вовсе не кукольник, Александр Шелкоплясов) демонстрирует самые опасные черты бытия: лень, самовлюбленность, равнодушие, жажду богатства, любовную разнузданность, безответственность. Смысл спектакля: вовсе не опыты в колбах, а именно такое поведение людей приводит к ядерному взрыву.
Серьезность разговора со зрителем подкреплена компьютерной графикой, анимацией, театром теней и многими театральными штучками, которые умеет создавать Жюгжда своим интеллектом, воображением и умелыми руками. Этот неразговорчивый и мрачноватый режиссер мог бы обратиться к публике словами Шекспира: «Простите, господа, коль слабый ум решился изобразить высокий столь предмет!» Мог бы, однако знает точно: его понимают, его коды и ребусы расшифровывают. И не следует облегчать зрителю задачу. Пусть думает.
