Хуже гор

Что представляет собой не самая лучшая достопримечательность Гомеля

Гости Гомеля, въезжающие в областной центр с северо–запада, обычно воспринимают его окраины как живописный уголок горной природы. Ибо первое, что бросается в глаза, это гряда белоснежных вершин. Вот только вряд ли она может претендовать на включение в экскурсионные маршруты... Отвалы фосфогипса Гомельского химического завода город, увы, не украшают, а обезображивают. Прежде всего своей неэкологичностью. Но исключить их из местного пейзажа пока не удается. Для ученых «загадка» переработки фосфогипса оказалась в одном ряду с изобретением вечного двигателя.

Фрагменты Мертвого моря

Целое поколение гомельчан выросло, глядя на шапки гор, состоящих из отходов химзавода. Сегодня 16 миллионов тонн (за 35 лет накопилось!) занимают около 90 гектаров земли. И тема свободной площади, которая сокращается с каждым годом, вскоре может показаться совсем не праздной. Чем больше земель «захватывают» отходы (а они стремительно «осваивают» территорию, отпущенную им), тем больше фосфогипс влияет на окружающую среду. «Белая пыль» покрывает окрестности (поля, лесополосы и городские микрорайоны), одновременно насыщая воздух; грязные стоки торят путь к подземным водным источникам.

По мнению ученых геолого–географического факультета Гомельского государственного университета имени Франциска Скорины, фосфогипсовые отвалы есть не что иное, как постоянно действующий источник загрязнения почвы. Пока в пределах полигона. Дожди вымывают серную, фосфорную, плавиковую кислоты, частично растворяют гипс. Эти вредные вещества попадают в грунтовые и поверхностные воды, делая их по–настоящему опасными для всего живого. Картина происходящего отдаленно напоминает пейзажи Мертвого моря. Озерца, образующиеся близ отвалов, совершенно безжизненны — настолько высока концентрация в них растворенных солей.

Гипсовую пыль отвалов разносят ветры, а дожди «питают» почву опасными для жизни стоками, которые очень медленно, но уверенно приближаются к водонапорным горизонтам, откуда город потребляет воду. Пройдет каких–нибудь полвека, и ситуация может стать критической. Успокаивает лишь то, что узнают об этом сразу: Гомельский химический завод, наладив постоянный мониторинг, ситуацию контролирует.

Гипсовый клондайк

Пенсионер Владимир Ковдерко работал в Гомельском государственном университете имени Ф.Скорины и в Институте радиологии. Он–то вместе с коллегами и предложил свой вариант решения проблемы.

— Порядка 95 процентов отвальной массы — это, в сущности, химически осажденный гипс, — рассказывает Владимир Эдуардович. — Если освободить его от нежелательных примесей, то эти миллионы тонн можно использовать в промышленности. Наш способ позволяет максимально изъять из фосфогипса редкоземельные элементы и стронций, избавиться от кислот и получить мономинеральный гипс, который необходим строительной индустрии и сельскому хозяйству. Сейчас страна для этих целей покупает природный гипс в Молдове и России, затрачивая валюту.

Признаться, этот способ выглядит чересчур простым, отчасти напоминая технологию промывки золотоносного песка. Условия — на грани «кухонных». Требуется постоянно циркулирующая вода, а после промывки — прокаливание полученного гипса при температуре 110 — 160 градусов. Конечный продукт можно использовать в качестве гипсового цемента и для производства различных изделий. Чтобы подтвердить «профпригодность» сырья, Владимир Эдуардович специально съездил к потребителю — в ОАО «Белгипс». А там, исследовав гипсовый порошок, сделали заключение: «По составу и основным качественным характеристикам соответствует требованиям, предъявляемым к качеству гипсового сырья. Потребность предприятия в мономинеральном гипсе такого качества — 15 тысяч тонн в год». Одновременно из Национального центра интеллектуальной собственности пришло уведомление о положительном результате предварительной экспертизы этого изобретения, заявленного авторами на получение патента.

— Осталось заинтересовать владельца фосфогипсовых отвалов — Гомельский химический завод. На мой энтузиазм (а вдруг и есть то самое открытие!) директор Иван Антохов откликнулся осторожно: «Приезжайте. Обсудим».

Как мы двигали науку в производство

Спасибо Ивану Игнатьевичу, собрал настоящий консилиум для обсуждения научной идеи, хотя на своем директорском веку слышал их огромное количество. По его словам, обычно новые проекты оказывались провальными то ли из–за экономической неэффективности (продукт переработки не пользовался спросом), то ли из–за еще большего экологического вреда. Повторюсь: пока фосфогипс — головоломка, непосильная для ученых всего мира, не только Беларуси. Поэтому в каждой стране к вопросу сокращения вредных отходов подходят по–своему.

Из многочисленных научных проектов, которые сыпались на предприятие как из рога изобилия, реальными оказались единицы. Сегодня часть фосфогипса используется как самостоятельное удобрение и добавка в кормовой рацион животных. Небольшие партии его забирают отечественные цементные заводы, когда подводит зарубежный поставщик. На фоне огромных запасов это далеко не решение проблемы в корне, но уже результат. Потеряв надежду избавиться от отвалов, в последние годы завод делает упор на сокращение выработки фосфогипса в процессе самого производства. За прошлый год им удалось уменьшить отходы на треть.

— Ваш способ вызывает определенный интерес, — после полуторачасового обсуждения согласился директор химзавода. — Ныне законсервированный цех переработки фосфогипса действовал по очень похожему принципу... Возможно, проект ждет не сиюминутная реализация, понадобится время. Но вашу заявку мы готовы принять в письменном виде, чтобы изучить ее с точки зрения экономики и технологии.

На том пока и разошлись наука и практика, встретившиеся при участии «СБ». А еще договорились включить в мыслительный процесс ученых Гомельщины: в ближайшее время такой конкурс объявит региональный центр трансфера энергоэффективных технологий, призвав людей интеллектуального труда с разных точек зрения взглянуть на эколого–экономическую проблему. Профессионалы утверждают, что открытия обычно происходят на стыке наук. И может случиться, что не поддавалось химикам, окажется по силам экологам. Впрочем, может и не случиться. «Но если ничего не делать — ничего и не будет», — в этом сходятся и практики, и ученые. К слову, для дискуссий у них еще есть лет 50.