Изюминка Островецкого района: треть населенных пунктов — хутораПейзаж, обыденный для местного жителя, для человека заезжего — самая что ни на есть экзотика. В какую сторону бы ни отъехал на десяток–другой километров, глаз все равно упрется в одинокую усадьбу. Посреди поля, на окраине леса, а то и в густых зарослях — добротный дом за крепким забором, большой огород, сад, сараи, погреб, колодец... До следующего такого оазиса пешком можно добираться несколько часов. Треть населенных пунктов Островецкого района — хутора, жителей которых ни годы, ни технический прогресс так и не убедили в преимуществах общинного уклада жизни. На 120 хуторах белорусско–литовского приграничья выросло не одно поколение. Да и сегодня там проживают 353 человека. Понять преимущества хуторского жизнеустройства мы попытались во время своего последнего пресс–тура в глубинку.
Корни и крона
«Не поверите, но когда я сюда от дочки вернулся, я целовал эти березы, — на глаза 88–летнего Адама Мундутя, обнимающего растущую во дворе белоствольную красавицу, наворачиваются слезы. — Как только на ноги встал, уговорил жену уехать из города домой. Тут все мое, родное. Дом, что отец строил, когда я пацаненком бегал, земля, политая потом всей семьи, колодец с самой вкусной водой...»
Усадьба Адама Станиславовича на Подлипянских хуторах — одна из старейших. Огромный двор (в деревне такого не увидишь!), причудливой формы плетень, просторный сарай — все ухожено и подчинено строгому порядку. Никогда не скажешь, что здесь живут старики. Откуда только силы берутся, чтоб такой порядок во всем поддерживать. Адам Станиславович — хуторянин во втором поколении. Его отец, вернувшись из Украины с заработков, в далекие 20–е годы прошлого века, «за польским часом», приобрел среди поля, в двух километрах от деревни, 20 гектаров не самой урожайной земли. Это было осуществлением его мечты. Земля и кормила семью, в которой росло 9 детей. «Участок обрабатывали плугом, до 30 соток в день выходило, — вспоминает Адам Станиславович. — В хозяйстве две лошади имелись, две коровы. Мозолей было много, но зато мы никогда не голодали, даже в Вильнюс ездили молоком–мясом торговать. Хуторяне сами пекли хлеб и даже макароны делали. На трудности никто не жаловался. Я твердо знал: вырасту, женюсь и тоже буду на хуторе хозяйничать».
Наверняка эта уверенность помогла ему пережить и Вторую мировую войну, в которой он, призванный в польскую армию, участвовал с 1939 года, и страшное ранение, едва не стоившее ему жизни, и сталинские лагеря... Позже колхозному передовику Адаму Станиславовичу Мундутю не раз предлагали переехать в деревню: мол, и веселее, и легче с людьми рядом жить. Но он отказался. И когда из–за болезни вынужден был недавно несколько месяцев прожить у дочки в Мостах, понял, что был прав. «Если б не хутор — я бы столько не протянул, — говорит он. — Природа, воздух, спокойствие — самая здоровая атмосфера. И еще труд, конечно: без физической нагрузки человек рано дряхлеет, болезни его донимать начинают. Правда, после нас с женой этот хутор наверняка исчезнет: дети, внуки выбрали городскую жизнь...»
Сегодня Адам Станиславович с женой Галиной Александровной, которая, кстати, моложе своего супруга на 17 лет, держат корову и кур. На полутора гектарах земли выращивают картофель и зерновые. На жизнь не жалуются: две пенсии, доходы от продажи сельхозпродукции. Хватает и на питание, и на лекарства, и на подарки внукам. Да и местное хозяйство помогает старикам зерном, сеном, техникой. «Какое ж тут одиночество? — удивляется ветеран. — То наша опекунша (социальный работник. — Прим. авт.) придет по дому помочь, то председатель сельсовета заглянет поинтересоваться, не надо ли чего–нибудь. Да и дети с внуками не забывают, наезжают часто. А если что случится — то телефон под рукой».
Оазисы тишины
Цивилизация на хутора пришла лет тридцать назад. По словам председателя самого «хуторского» на Островетчине Кемелишковского сельсовета, из 49 населенных пунктов которого 29 — хутора, Аркадия Киселя, к 70–м годам прошлого века без электричества не осталось практически ни одного хутора. К каждому были подсыпаны дороги, по которым машины возили хуторян на работу в колхоз и обратно. Ведь переезжать в деревню многие из них категорически отказались. В том числе и потому, что вдали от чужих глаз было больше возможностей для работы на личном подворье. В те годы государство разрешало крестьянам иметь в пользовании не более 30 соток земли. Как на них размахнуться хозяину? В лесу же никто не додумывался посчитать сенокосы и пастбища, которыми пользовались хуторяне...
«Кто не хотел жить на хуторе — перебрался в деревню при первой возможности, — рассказывает Аркадий Владимирович. — В деревне Кемелишки, например, есть целая улица, заселенная бывшими хуторянами. 12 человек переехали почти сразу, как только начали образовываться колхозы. Эта улица и сейчас выделяется своей чистотой, благоустройством: чувство хозяина у них в крови. В деревнях строились дома культуры, комплексные приемные пункты, магазины, больницы, школы, и для некоторых эти удобства оказались весомым аргументом в пользу переезда».
Но не для всех. Хуторянка Янина Ивановна Мацулевич говорит, что ни за что не согласилась бы покинуть Апушины, где она живет уже 45 лет, если бы не проблемы со здоровьем. Теперь, почти не способная передвигаться по дому без палочки, она все чаще подумывает о том, чтобы перебраться поближе к людям. Муж умер 12 лет назад, дети разъехались, и управляться с большим хозяйством, в котором и лошадь, и коровы, и домашняя птица, с каждым годом все сложнее. «В молодости ни одной минуты без дела не могла сидеть, — рассказывает Янина Ивановна. — Все заработать старалась лишнюю копейку, чтоб и детей обеспечить, и свою старость. Работала в колхозе молокосборщицей, а на хуторе у меня «вторая смена» начиналась. Бычков с мужем растили на продажу, свиней, птицу. Крутились как белки в колесе. Яблоки продавать в Ленинград ездили, грибы и ягоды — в Прибалтику. Самая первая легковая машина в районе появилась в нашей семье: я даже ездить на ней не хотела, разговоров лишних боялась. А на сберкнижке у нас лежало, только представьте себе, 155 тысяч советских рублей, которые в итоге не достались ни нам, ни детям. Тогда их и тратить–то особо не было на что, магазины пустые были — не то что теперь. Другое дело, сейчас так никто не работает, как мы в свое время. Да и не надо, наверное: в колхозах техники хватает, куда с ней коню тягаться? Может, поэтому и на хутор сейчас вряд ли кого затянешь, хотя теперь тут жить намного проще, чем раньше: и телефон есть, и свет, и автолавка регулярно приезжает. Ко всем удобствам еще и воздух свежий».
Последние из могикан
Председатель Островецкого райсовета Ирина Шляхтун рассказала нам, что недавно принято решение о снятии с учета 20 хуторов. Там давно никто не живет, многие участки поросли лесом. «Такая судьба в будущем, похоже, ждет многие хутора, являющиеся сегодня своего рода изюминкой района, способной заинтересовать туристов, — считает Ирина Болеславовна. — Ведь из 353 хуторян 170 — старше трудоспособного возраста. И если нет наследников или те отказались от дома, участь этого населенного пункта, можно сказать, предрешена. Земля отойдет хозяйству или будет передана в лесфонд, а строения снесены. Если, конечно, кто–нибудь не купит хутор себе под дачу».
Иногда такое происходит. Несколько лет назад, например, один из хуторов на территории Трокеникского сельсовета приобрел минчанин. Переехал туда, посадил сад. Более 10 лет, как на территории этого же сельсовета «ожил» хутор Осиновка. Его хозяин Чеслав Завиша, вместе с женой Ядвигой, выйдя на пенсию, вернулся в отцовский дом из Литвы, где проработал всю сознательную жизнь. Обустроил родительское гнездо, завел корову, кур, пчел и говорит, что только сейчас почувствовал настоящий вкус к жизни. На соседнем хуторе Валейкишки, расположенном на живописных лесных холмах, — свои планы на жизнь. Год назад в большой и дружной семье Синютей–Масойтей родилась хуторянка в третьем поколении Настя. «Теперь главная цель — расширить дом, — говорит ее отец, 30–летний Олег Масойть. — Сейчас у нас три поколения под одной крышей, и всем должно хватать места. Ведь с хутора мы с женой уезжать никуда не собираемся. Во–первых, пожилых родителей не оставишь, а во–вторых, где еще найдешь такие условия для жизни?»
фото Виталия ГИЛЯ, «СБ».
