Жители приграничного белорусского хутора справляются без электричества и ходят в магазин в Россию
Место на самом севере Беларуси, в Россонском районе, которое фермеры Юрий и Тамара Байковы облюбовали для жизни, — настоящий медвежий угол. Кругом – леса и болота, в двух сотнях метров от дома — река Нища, отделяющая Беларусь от России, а до ближайшей белорусской деревни – двадцать километров по лесной дороге. Летом это расстояние можно преодолеть на автомобиле. Зимой же единственная возможность добраться до далекого хутора — это встать на широкие охотничьи лыжи и отмахать четыре, а то и пять километров, смотря как далеко сможет проехать по глубокому снегу машина. Нам «повезло»: после сильных снегопадов уазик-«буханка» одолел на километр меньше, чем мы рассчитывали, и марш-бросок по снежной целине неожиданно затянулся.
Почти полдень. Позади – свежая лыжня, проложенная среди поникших под тяжестью снега елей. Мобильный уже не ловит сеть. С трудом верится, что где-то неподалеку особняком живут два человека. Но вдалеке слышен лай собак. Значит, правда. Скоро открывается вид на владения фермеров-отшельников: несколько разного размера деревянных построек, разбросанных по снежному полю. Колодец, банька, хлев, теплица… Из трубы избенки вьется дымок. На шум из дома выходит высокий худой человек с длинными пшеничными волосами – Юрий Константинович. Следом показывается его жена Тамара Федоровна.
Кажется, ни сам факт прихода незваных гостей, ни выбранное для визита время ничуть их не удивили. Наоборот, нам искренне рады и зовут в дом – «грохнуть» чайку. Пока в русской печке закипает вода в чугунке, на столе появляются стаканы в подстаканниках с синей глазурью, каких не встретишь в поездах, а хозяева с энтузиазмом начинают рассказывать о своем житье-бытье.
Юрий Константинович – питерский. В 1970 году они с Тамарой Федоровной сыграли свадьбу, потом приехали в белорусскую деревню Юховичи, а через некоторое время продали жилье в Северной столице. До своего добровольного уединения отец, мать и дочь Байковы работали в местном колхозе и сами держали живность.
— Затянуло это болото, — говорит Юрий Константинович о фермерстве. — Начали с кроликов. И пошло-поехало: купили телочку – маленькую. Смеялись над нами: мол, на котлеты взяли. А из нее хорошая коровка выросла.
Со временем Байковы укрепились в желании стать фермерами, пришла мысль перебраться поглубже в лес. Тогда в их «стаде» было уже пять коров.
— В 1991 году написал в Москву Горбачеву – через неделю приехали чиновники из Витебска, дали нам земельку, 50 гектаров. Пришли мы сюда, в чистое поле. Сели под липой, костерок развели. С собой — килограмм муки да гвозди ржавые. Для коров сделали загон, сами спали у костра на куске пленки. В местной газете про нас заметку «Фермеры ля вогнiшча» написали.
Жилище, которое Байковы тогда построили как временное, оказалось постоянным. В их скромной хижине помещаются только печь, кухонный стол и кровать. Из всех углов выглядывают коты. На хуторе нет электричества, водопровода, телефона и газа. Старенький телевизор стоит «для мебели», последний раз его смотрели давно, когда в хозяйстве была машина и вместо электросети использовали аккумулятор. Зато радиоприемник действующий, так что Байковы в курсе последних новостей. Да и вообще с внешним миром общаются регулярно: время от времени на хутор заглядывают любопытствующие, часто и самим хозяевам приходится бывать «в людях» — получать пенсию, ходить за продуктами.
Ближайший магазин – «заграничный», российский. По ту сторону реки Байковых встречает дочка, которая сейчас живет в соседней стране, в трех километрах от родителей, и подвозит на коне. Для связи с ней есть два мобильных телефона с российской симкой. Если включать телефон только на время звонка, заряда хватает на пару недель. При каждой встрече с дочкой разряженная трубка меняется на заряженную.
— А в Юховичи нам не дойти. Первые годы-то ходила, — говорит Тамара Федоровна. — Звери меня знали. Возвращаюсь как-то с хлебом – кабаны дорогу переходят, впереди и сзади – по два здоровых, а между ними – восемь маленьких полосатеньких. Я им: «Идите-идите, мои дорогие». И волки, бывало, тявкали, но не трогали.
О прежнем времени, когда хозяйство их процветало, Байковы вспоминают с ностальгией. В ту бытность они сами были работодателями: на «подряде» у фермеров работали четыре брата-бомжа. В конце девяностых поголовье коров в колхозе уже сокращалось, у Байковых же, наоборот, росло. Пятнадцать было — хорошие, говорит хозяин, молочные. Молоко и творог продавали больше в России: удобнее добираться.
— Мы бы и сейчас десять-пятнадцать коров держали, если бы была техника корм заготавливать, молоко возить. А нам всего-то надо: маленькая электростанция, доильная установка и трактор. А где их взять? Для кредита нужны двое поручителей, — разводит руками Юрий Константинович.
Впрочем, живности и так хватит на маленькую ферму: конь, овцы, козы, кролики, куры, индюки, гуси. Уход за ними фермерам не в тягость, хотя обоим уже за шестьдесят.
— Нам советуют пчел завести, у нас тут липа так цветет! Но с ними хлопотно, — нет, пчеловодами Байковы становиться не собираются.
Как и раньше, свою продукцию они продают в России. Местные жители их хорошо знают, даже заказы есть – то овощей, то индюшку попросят.
— Мы бы продавали в Россонах, но возить далеко и не на чем. А так сами дойдем или дочка довезет до питерской трассы, а там нас любой автобус подберет. И питерские водители, и минские нас знают: руку подняли – а, это фермеры.
Переехать поближе к цивилизации Байковы не соглашаются.
— Залетит мой петух в твой огород, что ты мне скажешь? Замахнешься палкой на него, поругаемся. А здесь я спокойно живу, у меня земля. Нет, мы уже тут привыкли. Что нам надо? Чай, кофе, сахар купили. Картошки нарастили много в этом году. Мясо свое, — говорит Юрий Константинович.
Оптимизму, энергии и какой-то идущей из глубины души светлости Байковых можно только позавидовать. Улыбчивые и разговорчивые, они не знают суетности и заражают желанием радоваться простым, но важным вещам. Двадцать лет эти удивительные люди живут в своей маленькой автономии – в непростых условиях, без современных благ цивилизации, трудясь каждый день с утра до вечера. При этом, кажется, всем довольны и не жалеют, что решились однажды променять большой город на затерянный хутор. Ну разве что не хватает им «тракторишки» для полного счастья.
-----------------------------------
Компетентно
Дмитрий ШАМОВИЧ, специалист республиканского ландшафтного заказника «Красный Бор» Россонского района:
– Такие примеры – это проявление сущности человека как биологического вида. Индивидуальное пространство одного человека – около четырех квадратных километров. Жизнь на отдаленных хуторах обеспечивает эту естественную потребность. Города – чуждые природе элементы. К примеру, плотность населения в Минске — около шести тысяч человек на один квадратный километр, то есть на одного человека приходится квадрат со стороной 13 метров – радиус активности самого маленького млекопитающего, бурозубки, которая весит всего пару граммов. Однако в наши дни величина индивидуального пространства для человека – это скорее психологическая категория, нежели ресурсные ограничения, возможно, генетически сохранившаяся с доиндустриальных времен.
-----------------------------------
На снимках: Юрий БАЙКОВ: «Мы уже тут привыкли»; трапеза на свежем воздухе — ежедневный ритуал для животных.
Фото: Ирина ФИЛИПКОВА
