Хроника эсминца «Редкий»

Среди многих наград есть у Василия Алексеева и медаль «За победу над Японией». Сегодня об этой войне вспоминают нечасто — слишком недолгой была, все боевые действия заняли чуть меньше месяца. Иногда ветераны японской даже называют себя ветеранами забытой войны. Но у доцента Алексеева, много лет преподававшего политэкономию, свой взгляд на события тех далеких дней.

— Может, высказывание мое покажется странным, а только участником той войны я себя не считаю. Ее сделали силами малых кораблей. А я служил на эсминце. Вся наша задача — почти месяц боевой вахты и тяжелейшего ожидания. Мы ведь даже зарева ни разу на горизонте не увидели. Сегодня–то я знаю, что нас готовили немного к другой миссии. А тогда...

Эсминец, на котором служил Алексеев, назывался «Редкий». В ту пору на Тихоокеанском флоте было 10 новейших эсминцев. Всех их, по традиции, назвали с буквы «Р»: «Редкий», «Ретивый», «Резвый». Все были в ожидании. Как только капитулировала Германия, на Дальний Восток потянулись эшелоны с военными частями. А у эсминца «Редкий» в то время были бесконечные учения.

— Мне тогда только–только 18 исполнилось. Но я, можно сказать, моряком был уже опытным — с 15 лет старшиной катера на Амуре работал, потом окончил школу оружия по специальности дальномерщик. Считай, интеллигенцией среди матросов был. У тех, кто в трюме, — душно, масло, грязь. А я стою себе на посту, гляжу в дальномер (прибор, который определяет расстояние) — красота. А по ночам любил я Луну сквозь дальномер разглядывать. И стихи писал. А кто не был романтиком в 18 лет?..

А еще матрос Алексеев имел одну очень хорошую привычку: многие годы своей флотской службы (почти 8 лет) он вел дневник. Поэтому сегодня реконструировать события тех дней совсем не трудно. Надо просто открыть пожелтевшие тетради, в которых юношеские стихи вперемежку с дневниковыми записями.

Из дневника матроса Алексеева:

«8 августа ночью пришли в залив Стрелок и стояли там до 9 часов 11 августа. Периодически «игрались» боевые тревоги. Все посты приводились в боевую готовность. Между моряками шли разговоры о том, что где–то поблизости видели самолеты японской авиации».

Эту войну называют дальневосточным «финалом» Второй мировой. 2 сентября 1945 года, когда был подписан акт о капитуляции японских войск на линкоре «Миссури», считается днем окончательного завершения самой большой и разрушительной войны в истории человечества. Квантунская армия разгромлена, освобождены Южный Сахалин и острова Курильской гряды. Впрочем, итоги тех военных действий японцы готовы оспаривать до сих пор.

— Вся война с Японией продолжалась 24 дня, — вспоминает старый матрос, — как же все мы мечтали, чтобы нас направили на боевые операции, на освобождение портов — Сейсин, Расин, Юки на севере Корейского полуострова. Но всю войну мы так и простояли в боевом дозоре. Наше участие лишь в поддержке заключалось. Я не слишком люблю, когда сегодня бывшие участники тех событий, так же, как и мы, стоявшие в дозоре, «забывают» об этом, рассказывают о войне так, будто сами сражались...

Из дневника матроса Алексеева:

«До вечера 10 августа была очень хорошая, солнечная погода. Очень жарко, за бортом зеркальная гладь, вода прозрачная. Но купаться командир не разрешает. Однако на юте для свободных от вахты организовали хороший душ из забортной воды».

— К боевым действиям нас на всякий случай готовили. Вот только к каким? — Об этом Василий Герасимович размышляет до сих пор. — Помню, раздали русско–корейские разговорники, заставили учить слова. Много лет я изучаю историю этой войны, проштудировал всю возможную литературу по тому периоду, пишу собственную книгу. Я уверен: если бы тогда привлекли к участию в боевых операциях основные силы Тихоокеанского флота — крейсера и эсминцы, — победа была бы куда более масштабной.

Из дневника матроса Алексеева:

«Очень хочется увидеть реального противника, проверить себя в бою, доказать свое умение воевать. Но изредка проскальзывает и холодок: а что если суждено погибнуть в этой войне, участие в которой мы так настойчиво приближаем?»

После окончания военных действий Василий Алексеев сменил порт. Создавалась новая военно–морская флотилия. Эсминец «Редкий», на котором служил Алексеев, нес службу на Камчатке. Жизнь там уже совсем другая пошла. Увеличили денежное довольствие, пайки, а перед обедом даже разносился крик рассыльного: «Чарку пить!» О небольшом «военном» эпизоде вспоминал Алексеев все реже. После демобилизации в звании старшины 1–й статьи в 1950 году пришлось сесть за парту. В 26 лет пойти в 7–й класс школы для взрослых. Впрочем, таких тогда много было, недоучившихся в военную пору. Только спустя годы, закончив Академию общественных наук при ЦК КПСС, защитив диссертацию по политэкономии, стал он осмысливать японскую войну с точки зрения ученого.

— У США был прицел на СССР. Сегодня этого уже никто из историков не оспаривает. Думаю, поэтому новейшие силы Тихоокеанского флота и не участвовали в боевых операциях. Нас держали на случай возможной внезапной атаки США. Догадки на этот счет появились еще в Петропавловске, когда я встретил солдат, служивших когда–то в армии Рокоссовского. Они все смеялись, что, мол, с японцами война — дело плевое, что доберутся они и до американских «миледи».

Здесь, конечно, мой собеседник весьма субъективен... Хотя его воспоминания достаточно интересны, хотя бы потому, что отражают и фольклор, и ощущения многих людей того времени, не остывших от «горячей войны», плавно переросшей в «холодную»... Но, думается, что, в отличие от отчаянных рубак, которых матрос Алексеев встретил на Дальнем Востоке, большинству тогдашних советских людей, занятых тяжелейшим бытом и (без кавычек) залечиванием ран, было, конечно, не до «американских миледи». Но это так, к слову...

Преподавательскую деятельность Василий Алексеев закончил еще в начале 90–х. И занялся тем, о чем мечтал: стал изучать в архивах и библиотеках историю японской войны. Считает этот период нераскрытой страницей истории. Живет Алексеев скромно. Вся небольшая его квартира уставлена книгами. В основном военными мемуарами и энциклопедическими изданиями о войне и полководцах.

— Можно сказать, что всю жизнь я изучаю этот период, — улыбается ветеран. — Почему? Думаю, для того чтобы оправдать самого себя в том времени, доказать себе, что жизнь прожил не зря, что защищал действительно честные идеи...