Ни одно слово Христа не вызывало такого непонимания, отторжения и неприятия, как слово о Кресте и Распятии. Когда Он пытается рассказать апостолам о том, что Его ждет — страдание, смерть, воскресение, — ученики только хлопают ресницами и виновато улыбаются.
И вдруг до Петра доходит, что все это не притча, это всерьез: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22). Это крик сочувствия и крепкой любви! Но Христос не принимает такой заботы. Он обрывает Петра и очень резко: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн; потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:23).
Христиане все постигли и знают все ответы. Ведь богословы нам объяснили, что Христу надо было пострадать, чтобы искупить человечество от греха, проклятия и смерти. Умом мы все понимаем, но сердцем — на стороне Петра, потому что глубоко в душе живет протест: неужели нужно было спасать людей именно таким жутким образом, неужели нельзя было как-то по-другому, иначе, чтобы меньше крови, меньше боли?
Мудрецы и философы нас успокаивают: страдания нужны, они очищают! Ведь боль и страдание пришли в этот мир из-за греха Адама. Но мы обрываем премудрых и разумных: грех Адама? А что это значит? И если все из-за Адама, то как же это перешло на весь мир и на его потомков, неужели всемогущий Бог не мог остановить разлитие боли во времени и пространстве?
Вопросы, вопросы, бесконечные вопросы! Внушительные тома и целые шкафы написаны, теории изложены стройно и логично, но стоит заболеть близкому, стоит только войти в это жуткое царство боли, и все рассыпается, и мы кричим, как Петр:
— Нет, с моим ребенком такого не будет! Пожалуйста, не говорите такие слова при мне! Со мной такого никогда не случится!
Но все случается. И страдания не обходят нас стороной. И мы живем, словно кегли в боулинге: сейчас шар пролетел мимо меня, задел и опрокинул соседей, сместил со своих мест ближних, но со мной-то должно обойтись, все обязательно будет хорошо! И вот в нашу сторону кто-то бросает еще один шар…
В настоящем страдании утешить человека нельзя, это невозможно. Перед страданием мы безмолвны, потому что страдание, его смысл, его причины — это тайна, которая не была открыта даже самым мудрым. И все наши слова, все богословские суждения блекнут, вянут и осыпаются перед самой обычной зубной болью, что уж говорить о большом страдании или потере близкого человека. Наши предки это хорошо понимали, и пусть грамотность прошла мимо них, в самой крови они носили целомудрие боли и стыдливость страдания, которых лишены современные люди, премудрые и разумные.
Жить — больно. И никуда от боли живому не спрятаться. Боль пугает, особенно если больно самому близкому и любимому. Боль страшнее смерти. Даже самые большие жизнелюбы предпочтут смерть невыносимой боли. И откуда пришла эта напасть? И почему нельзя без этого обойтись? Нет ответа! Потому что страдание — это самая последняя тайна! Это вопрос, на который Бог не дает ответа.
За столетия до Голгофы пророк Исаия увидел Христа. Он сказал про Него самое главное: «муж скорбей и изведавший болезни» (Ис. 53:3). Боговидец Исаия, которого сложно было чем-то удивить, был потрясен той болью, которая ему открылась: «Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53:5).
Почему непременно должно быть больно? Зачем страдать? Зачем страдать Христу, зачем людям, каждому человеку на этой земле — мучиться? Все объяснения, которые я слышал, никуда не годятся. Вот и больному и одинокому Иову на пепелище его жизни никто не смог внятно объяснить — зачем это все было нужно? Никто, кроме Бога.
Только, если мы вчитаемся в текст книги Иова, мы не найдем никакого объяснения. Нет там никакой богословской концепции страдания, никакой философии боли.
— А что же там есть?
— Есть личная встреча с Богом, после которой Иов все понимает, но то, что он понял, — по ту сторону любых слов.
У каждого человека есть свой крест боли, и мы несем его не потому, что Христос принял Свой Крест, а Христос взошел на Голгофу, потому что каждый человек, каждое живое существо этого мира проходит через боль.
В страдании невозможно утешение. Мы можем сочувствовать, поддержать, но великие мистики и пророки подлинное утешение получали перед Крестом Христовым. Почему? Это тайна личной истории, тайна Присутствия Христа в самом центре боли этого мира. Для нас это — просто красивые слова. Люди, которые прошли через нечеловеческие страдания, стали свидетелями этого Присутствия. Они говорили об этом почти словами Иова: «мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов 19:27).
Христос не просто наше утешение и поддержка. Его Присутствие выше и важнее любых правильных слов. Он не дает ответ о смысле боли и страдания, Он Сам — ответ на боль и страдание этого мира. Но что бы мы ни сказали об этом великом таинстве, оно останется неуловимым для человеческих слов.
Чашу, которую надлежит нам испить, выпьем.
Крест, который надо донести, донесем.
И однажды все поймем.
Каждый.
В свой час.
На своем кресте.
На своей голгофе.
Архимандрит Савва Мажуко
