Преобразования в лесной и деревообрабатывающей отраслях должны принести государству ощутимую выгодуНа недавнем совещании в Ивацевичах, посвященном проблематике развития лесохозяйственной и деревообрабатывающей отраслей, Александр Лукашенко назвал эти сферы не менее важными для государства, чем агропромышленный комплекс. Стало быть, и задачи, стоящие перед ними, по своей значимости вполне сопоставимы с мероприятиями такого масштабного проекта, как реализация Государственной программы возрождения села. В этом есть очевидная логика. Лес — стратегический ресурс, дарованный самой природой. Вот, правда, обходиться с ним по–хозяйски мы еще не научились. Что, собственно, и стало поводом для жесткого разговора в Ивацевичах. На президентский уровень проблема была поднята закономерно. Ведь мимо казны проходят огромные деньги, которые можно было бы потратить на полезные и нужные дела. На ту же программу возрождения села. И общий смысл всех итоговых распоряжений Президента можно свести к краткой формуле: навести полный порядок в лесной сфере и добиться максимального эффекта от использования ее ресурсов. А о деталях — наша беседа с помощником Президента Сергеем ТКАЧЕВЫМ.
— Сергей Павлович, почему так получилось, что только сейчас тема рачительного отношения к лесным ресурсам обострилась до такой степени, что ее пришлось выносить на президентский уровень?
— Эта проблема давно в поле зрения Президента. Он не раз давал распоряжения Правительству принять меры по повышению качества работы лесного хозяйства и деревообрабатывающей промышленности. Но, как показали проверки исполнения президентских поручений, результативность проведенной работы оказалась крайне низкой. Поэтому Президент, проанализировав предоставленные ему документы, вопиющие факты расточительства и экономических злоупотреблений в различных звеньях лесного хозяйства — от лесозаготовительной деятельности и переработки древесины до торговли ею внутри и за пределами страны и изучив положение дел уже непосредственно на объектах, пришел к жесткому выводу: сложившуюся практику переработки и продажи леса, продукции деревообработки иначе как преступной назвать нельзя.
Особенно Президента встревожило то, что никто не замечал колоссального ущерба, который наносится народному хозяйству так называемым экономическим механизмом, способствующим не только хищению лесных ресурсов, но и препятствующим их воспроизводству в перспективе. Минлесхоз не стал органом, способным эффективно координировать процессы ведения лесного хозяйства, не в последнюю очередь и потому, что совмещает в себе функции и административного регулирования, и хозяйственной деятельности. На этапе, когда требовалось жестко пресечь бессистемное разбазаривание лесных ресурсов, такая модель была оправданна. Но сейчас иная ситуация. Государство жестко контролирует отрасль, и двойственность функций Минлесхоза стала тормозом собственно лесного хозяйства, а также для реализации инициативы сторонних организаций, которые могли бы эффективно работать в лесу.
Нынешняя модель не позволяет даже качественно обеспечить воспроизводство лесов. Руководители лесхозов смотрят на эту задачу как на лишнее бремя. Ведь результат труда увидят только последующие поколения, а прибыль от реализации продукции лесопереработки можно получить уже сейчас. Отсюда разбалансированность отраслевых приоритетов.
Планы по проведению рубок ухода составляются на основании материалов лесоустройства, которые, в свою очередь, существенно занижены. Соответственно занижаются и годовые планы проведения рубок ухода. Отрицательный результат здесь неспециалисту может быть и незаметен. А он в том, что на единице площади увеличивается удельная доля неликвидной дровяной древесины при уменьшении доли товарной, деловой.
Проводя аналогию с сельским хозяйством, несвоевременные рубки ухода можно сравнить с тем, если при выращивании моркови или свеклы не проводить прореживания посевов. У аграриев на этот счет двух мнений нет...
По всему видно, что необходимо корректировать экономику лесного хозяйства. Срочно менять ее, ориентировать на перспективу, а не на сиюминутную выгоду. Впрочем, и она сегодня весьма призрачна. Отрасль в целом оказалась убыточной. Несмотря на установленные программами Правительства задачи по снижению бюджетного финансирования лесного хозяйства, расходы, наоборот, из года в год растут, в то время как, по логике вещей, эта деятельность должна приносить прибыль. И немалую. Но чем руководствуется Минлесхоз при исчислении затрат от бюджетной лесохозяйственной деятельности? Оказывается, в каждом лесхозе существует для этого свой, утверждаемый самим лесхозом, порядок. Поэтому Президент и сделал вывод о том, что корень всех проблем лесного хозяйства в слабости экономических механизмов регулирования. А точнее — в полном их отсутствии.
— Неужели все до такой степени запущено?
— Если оценивать в динамике за последние 10 лет, то некоторые изменения к лучшему, безусловно, есть. Например, наметилась тенденция улучшения лесного фонда. На 392,8 тысячи гектаров увеличилась покрытая лесом площадь земель, а общий запас древесины на корню вырос на 320,6 млн. кубометров. Однако если смотреть глубже, то несложно увидеть и серьезные проблемы. К сожалению, у тех, кто отвечает за развитие отрасли, государственного, системного понимания проблем нет.
Специалистов тревожит структура лесов. Доля спелых насаждений в лесопокрытой площади — всего 8,3 процента. Это при принятой в мире оптимальной норме 20 — 25 процентов. У нас же три четверти площадей заняты молодняком и средневозрастными деревьями. В таких лесах можно вести только рубки ухода с получением дровяной и мелкотоварной древесины, которая годится лишь для термохимической переработки. Например, для производства целлюлозы. А так называемого делового леса получается крайне мало. Можно сделать вывод о том, что лесовосстановительная работа налажена недостаточно эффективно. Более того, даже пригодный для использования лесосечный фонд в системе Минлесхоза полностью не осваивается. За последние 5 лет вырубается от 68 до 80 процентов годовой расчетной лесосеки, а в труднодоступных местах — вообще менее половины. Только по этой причине государство недополучает более 40 млрд. рублей. А ведь спелый лес — лесной урожай — ждать не будет. Со временем он переходит в категорию переспелых дровостоев и далее — в естественный отпад. При среднем ежегодном приросте древесины около 25 млн. кубометров мы заготавливаем в лесах Минлесхоза 12 — 14 миллионов. Потери народного хозяйства, как видим, огромные.
Государство несет убытки и потому, что имеющиеся ныне технологии деревообработки в основной своей массе не позволяют производить продукцию с высокими добавленной стоимостью и потребительскими свойствами. А ведь налоги и сборы от переработки куба древесины на доски на два порядка ниже, чем, например, получаем от производства клееного бруса или дверей.
Отчасти и здесь причина того, что доля лесного хозяйства, деревообрабатывающей подотрасли и целлюлозно–бумажной промышленности в ВВП у нас всего 2,3 процента. Этого крайне недостаточно, учитывая, что в ряде стран Европы, гораздо более бедных лесными ресурсами, нежели Беларусь, этот показатель на порядок выше.
— Какими, на ваш взгляд, могли бы быть варианты решения проблемы?
— Собственно, для их обсуждения и собиралось совещание в Ивацевичах. Главный вывод: необходимы государственное видение существующих проблем и комплексный подход к их решению. Нужно наводить порядок на всех направлениях, начиная от строительства лесных дорог, которых крайне недостаточно для полноценной лесозаготовки, и заканчивая углублением переработки, с тем чтобы выпускать на рынок продукцию так называемого конечного передела с высокой долей добавленной стоимости. А начинать стоит с преобразований звена лесозаготовительных подразделений. Разная их ведомственная подчиненность вносит сумятицу в деятельность в целом.
Особая проблема — цены на древесину. Не вдаваясь в детали, лишь отмечу, что здесь также много путаницы. Есть коммерческая стоимость, есть таксовая, есть стоимость по бюджетной деятельности лесхозов — так называемый прейскурант 07–02... Разным категориям потребителей дерево отпускается по различной стоимости. Лесхозы используют древесину для собственных нужд, как правило, ниже себестоимости. Более того, при этом сами определяют цену. Подобная модель создает почву для злоупотреблений, когда деловая древесина продается словно дрова. Или хороший лес заготавливается под видом сухостоя.
Дело дошло до того, что около 60 процентов древесины в стране заготавливается не с рубок главного пользования, а из прочих рубок — санитарных, промежуточного пользования, ухода и т.д. Практически полностью они ведутся силами лесхозов. То есть Минлесхоз стал крупнейшим заготовителем древесины! Более того, надо иметь в виду, что у лесхозов при проведении рубок промежуточного пользования, основной целью которых является повышение качества, биологической устойчивости древостоев и формирование целевого породного состава, образуется деловая древесина. Ее доля составляет 47 — 51 процент от общего объема древесины, заготавливаемой при таких рубках. По оценкам специалистов, стоимость достающейся таким образом Минлесхозу древесины оценивается почти в 180 млрд. рублей. Теперь, думаю, понятно, почему в Минлесхозе наряду с лесным хозяйством функционируют предприятия, относящиеся к деревообрабатывающей промышленности.
Предметом их труда является древесина. Надо учитывать, что эта деятельность начала развиваться еще с 60–х годов прошлого столетия. Но тогда стояла особая задача — обеспечить централизованное снабжение местных сельхозпредприятий, других организаций и населения. Предполагалось, что на эти цели будут использоваться отходы от лесоводческой деятельности. Но постепенно приоритеты начали меняться. Сегодня другая ситуация. Возник явный перегиб. Для обеспечения выполнения целевых прогнозных показателей, устанавливаемых местными органами власти, лесхозы вынуждены были постоянно увеличивать объемы переработки древесины. И тем более для этого они располагают относительно бесплатными ресурсами. Но самое обидное состоит в том, что их оборудование древнее, ограничено по мощности и изношено более чем на 70 процентов. А в ряде случаев и вовсе свой ресурс выработало полностью. На нем осуществляется в основном первичная переработка с изготовлением низкосортных пиломатериалов (до 90 процентов — продукция 3–го и 4–го сортов) и большим количеством отходов. В то же время практически все получаемые ресурсы они направляют на развитие мощностей по заготовке древесины. То есть на добычу дешевого сырья для себя.
Перечень проблем можно продолжать еще долго. Думаю, их было бы гораздо меньше, если бы хозрасчетные цехи лесхозов, как и все прочие субъекты хозяйствования, приобретали бы лесоматериал для своей деятельности на равных условиях. Пока же здесь используется дорогостоящая древесина по низким ценам для изготовления примитивных досок. А это снижает рентную стоимость лесов для государства. По сути, это ограбление страны. О нелегальных рубках при отсутствии контроля и говорить не приходится. Нашему Минлесхозу нужны знания и аналитическая работа.
Где корысть — там отвлечение от лесоводческих задач. И в перспективе предстоит серьезно задуматься над тем, чтобы отделить от государственных лесохозяйственных учреждений деревообрабатывающие подразделения. Такая задача поставлена Президентом. К тому же цехи лесхозов нуждаются в серьезной модернизации. Их технический уровень крайне низок, что предопределяет высокую долю неиспользуемых отходов в производстве. Это также ведет к серьезным потерям.
— Сергей Павлович, известно, что организация торговли лесом через биржу уже приносит дополнительные доходы. Можно ли считать, что биржевой механизм совершенен и полностью отвечает требованиям, предъявляемым государством?
— Здесь действительно есть определенный эффект. Способность биржевого механизма определять цену на основе равновесия спроса и предложения не вызывает сомнений. Но все же до совершенства еще далеко. На работу биржи много нареканий, и замалчивать это уже нельзя. Рост стоимости продажи древесины, безусловно, выгоден. Однако необходимо иметь ясное представление о том, до какой степени может расти цена. Ведь государству небезразлично, что станет с переработчиками. К тому же есть системный вопрос: как может работать биржа, если отсутствует, например, спрос либо предложение? Сегодня ситуация складывается так, что разница между количеством работающих на бирже продавцов и покупателей растет в пользу последних. Таким образом, формируются предпосылки для дальнейшего увеличения цены заключаемых сделок. Но стоимость сырья определяет и цену готовой продукции. Если пойдет в рост и она, то производителям придется туго. Им будет все сложнее продавать свой товар, что для государства еще более невыгодно.
Более того, крупный производитель вообще не может планировать свое производство, ориентируясь только на биржевую торговлю в той форме, которая действует у нас. Ведь при создании биржи авторы этой идеи исходили из того, что лес — это некий склад, у которого стоит очередь за дефицитом. Но оказалось, что лес — не склад, с которого можно одни лесоматериалы продать, другие — придержать. Да и сам товар, как оказалось, далеко не весь дефицитен. Поэтому мы здесь сталкиваемся с одной из основных проблем — конфликтом интересов и ожиданий продавцов, покупателей и идеологов лесной и деревообрабатывающей отраслей.
Есть к бирже и другие вопросы. Когда разрабатывается лесосека, заготавливается древесина разных сортов и размеров. При этом каждому покупателю нужен конкретный вид товара. Спрос формируется главным образом на крупную древесину. Мелочь, балансы и дрова могут ждать своего покупателя неизвестно сколько времени. А лесосеки тоже бывают разные. Некоторые и вовсе полностью состоят из древесины, спрос на которую невысокий. Вот и вынужден лесхоз правдами и неправдами обходить их стороной, и в этом еще одна причина недоосвоения расчетного фонда.
Еще одна проблема в том, что биржа не дает гарантий исполнения сторонами условий заключенной сделки. Иными словами, покупатель заключает договор, а приехав к продавцу, находит совсем не то, за что платит. Такие случаи уже были. И это при том, что и продавец, и покупатель имеют расходы от самого участия в биржевых торгах. Годовая аккредитация здесь стоит 3 млн. рублей плюс 0,4 процента сбора от суммы каждой сделки. Ну и в целом, учитывая невысокие объемы продаж древесины через биржу, еще рано говорить о ее полноценном функционировании.
— В начале нашей беседы вы сказали о необходимости увеличения глубины переработки древесины. В каких направлениях будет вестись эта работа?
— Ветхость оборудования заставляет обращать внимание на все этапы начиная с лесопильного производства. Сегодня за редким исключением практически все лесопильные предприятия основаны на использовании двухэтажных рам, рассчитанных на раскрой пиловочника диаметром 24 см и более. Отсюда резонный вопрос: а как же быть с другими размерами? Ведь в общей площади лесопокрытых земель молодняки и средневозрастные насаждения, как мы уже говорили, занимают львиную долю. Здесь должны вестись только рубки ухода с получением преимущественно дровяной и мелкотоварной (балансовой) древесины. Своевременность и качество рубок ухода кардинально сказываются на конечном «урожае». И учитывая возрастную структуру лесов, в которой превалируют молодняк и средневозрастные деревья, рубки ухода за лесом необходимо проводить в значительно большем объеме и сейчас, и в обозримой перспективе. Следовательно, в лесном хозяйстве невозможно мыслить краткосрочными, сиюминутными выгодами и среднесрочными категориями. Иначе будут приниматься решения, снижающие эффективность хозяйствования. А показателем эффективности лесного хозяйства, как и сельского, является урожайность. У нас она оценивается в 200 — 220 кубометров с гектара. А в Скандинавских странах для сравнения — 350 — 370.
Нужно учитывать и то, что в наших лесах значительна доля мягколиственной и мелкотоварной древесины, а мощностей для ее переработки крайне недостаточно. Между тем эти породы должны стать реальным ресурсом. Эта проблема уже давно требует к себе внимания. Структуру и технологии деревообрабатывающей промышленности необходимо настроить на использование этой древесины. Сегодня этого нет, и ситуацию нужно менять кардинально. Иначе о чем можно говорить, если в стране из общего объема древесины лишь 8,3 процента идет на химическую и термомеханическую обработку. И это при том, что иначе использовать мелкотоварную древесину, которой у нас немало, просто невозможно.
Далее... Учитывая, что практически все пилорамы свой ресурс выработали, их все равно надо менять, желательно на фрезерно–брусующее оборудование. Кроме более качественных пиломатериалов, это даст технологическую щепу, которая используется в производстве древесных плит, целлюлозы и бумаги.
Следующий шаг — модернизация производства древесностружечных плит. На совещании, кстати, принято решение о строительстве нескольких таких предприятий. Расчет здесь простой. В качестве сырья для плитного производства используется низкотоварная древесина, и новые мощности позволят полнее использовать лесные ресурсы. Плюс социальный эффект. Ведь каждое новое или обновленное предприятие — это дополнительные рабочие места, и при грамотном планировании размещения производств мы можем внести весомый вклад в решение проблемы занятости в малых городах.
Не детализируя, лишь добавлю, что на совещании рассмотрены также вопросы модернизации производства древесно–волоконных плит, фанеры, клееных конструкций, развития деревянного домостроения. Ну и нельзя забывать об энергетике. Использование отходов деревообрабатывающего производства для получения энергии — это ведь тоже углубление переработки. Тем более что есть хорошие примеры. То же предприятие «Ивацевичидрев» практически полностью закрывает свои энергопотребности за счет использования отходов.
— Сергей Павлович, если коротко обобщить нашу беседу, как бы вы сформулировали основные направления, по которым должны развиваться в перспективе лесная и деревообрабатывающая отрасли?
— Повторюсь, все проблемы необходимо решать комплексно, с учетом интересов смежных отраслей экономики. Если мы имеем разную выборку леса даже из расчетных лесосек, значит, нужно дифференцировать стоимость сырья так, чтобы выравнять рентабельность заготовки древостоев разного качества и местоположения. Это будет стимулировать заготовителей работать с максимальной рациональностью, выбирая на отведенных участках лес подчистую. Так, как образно сказал Президент, чтобы там оставался только щебет птиц. Лесовосстановительную работу необходимо организовать так, чтобы довести долю спелых лесов не менее чем до 20 процентов. Для качественной заготовки — активнее строить лесные дороги. В течение 2 — 3 лет нужно провести глубокую модернизацию существующих деревообрабатывающих производств и создать несколько новых: по изготовлению ДСП, тонкого МДФ, круглых лесоматериалов и клееных конструкций. Кроме того, необходимо поднимать химическую и химико–механическую деревообработку. И при всем при этом стоит задача устранить межведомственные противоречия в развитии лесного комплекса и освоении лесных ресурсов. Президент поставил задачу привлечь к работе солидных инвесторов. Серьезные компании, давно работающие в нашей стране, имеют здесь собственность, которой дорожат, делом доказали свое доброе имя и чистую репутацию. Надо понимать, что цель у всех едина: организовать работу с максимальной выгодой для государства. Впрочем, именно в таком контексте и ставил задачи Президент по итогам совещания в Ивацевичах. Теперь же главное — организовать эффективный контроль за исполнением его поручений. И, я убежден, пройдет совсем немного времени — и мы будем иметь совершенно иную картину и в лесу, и в переработке.
