Простую формулу долголетия вывел почетный гражданин Ельска Владимир БЫЧКОВСКИЙ, который разменял недавно 101 год
Сейчас Владимир Емельянович живет у своей младшей дочери Татьяны в Ельске. Перебрался к ней, только когда ему исполнилось сто лет. А до этого дедушка самостоятельно вел хозяйство у себя в Александровке, держал коня, растил арбузы и занимался пчеловодством…
НЕВЫСОКИЙ, худощавый, жилистый. И сейчас держится бодрячком.
— Видите, — проводит рукой по волосам Владимир Емельянович. — Все сивые, а в молодости был черный, как жук. Такие вот дела… А секрета долголетия у меня нет. Хочешь жить? Живи.
— Здоровый образ жизни, — подсказывает дочь Татьяна.
— Никогда не пили, не курили?
— Почему не пил? Иногда принимал, но не злоупотреблял, — отвечает. — Не курю. Один раз попробовал. Я еще тогда шестилетним мальчонкой свиней пас, старшие товарищи предложили набитую мхом папироску. Сделал пару затяжек, так мне потом так плохо было, что всю жизнь от сигарет отказываюсь. А вместо физкультуры у меня — труд, правда, теперь вот дочка работать не разрешает. Уловил момент, взял косу в руки, «положил» на огороде весь «картаплянік». Таня увидела — отругала.
Дочь доверяет отцу только легкую работу. Владимир Емельянович любит ходить по подворью и собирать в тачку мусор. А еще наблюдать, как растут арбузы. Они заложили целую бахчу. Получили неплохой урожай — некоторые полосатые экземпляры даже в ведро не помещаются. Полоснешь такого ножом в бок — аромат по всей комнате разносится. И на вкус отменные, сладкие. Владимир Емельянович с дочкой их вместо чая по вечерам употребляют. Сезон арбузов закончится, опять на мед с дедушкиной пасеки переключатся.
— Не могу я без меда, — признается он. — Испокон веков в нашей семье мужчины занимались бортничеством. И мой отец, и дед, и прадеды. И я всю свою сознательную жизнь пчел держу.
Десять домиков-ульев с жужжащими квартирантами до сих пор стоят в Александровке. Раз в неделю внуки отвозят дедушку в деревню — на пасеке ему уж никто не запрещает хозяйничать в свое удовольствие. Это то, что приносит счастье. Порадовали Емельяновича и правнуки Алина и Витя — они поступили этим летом в университеты. В свое время Владимир Бычковский все делал для того, чтобы его дети получили высшее образование. Простые такие мечты, которые сбывались. И дети, и внуки — почти все с дипломами: кто юрист, кто педагог, кто инженер-программист…
— Знаете, он еще любит молочные продукты. А вот колбасу, купленную в магазине, не признает — ненатуральная, — говорит дочь Татьяна. — Отец корову в Александровке держал, сам ее и доил. Решился сдать кормилицу, только когда полиартрит пальцы отнял. Ему тогда было 97 лет. А коня отдал невестке после того, как столетний юбилей отметил и ко мне в Ельск перебрался.
КОГДА Владимиру Емельяновичу исполнилось сто лет, местные власти устроили дедушке сюрприз: пришли к нему домой с поздравлениями, а потом на Дне города вручили Диплом почетного гражданина Ельского района. Круглую дату Владимир Бычковский отметил в кругу родных и близких. В Александровку тогда съехалась родня со всей республики. Дом едва вместил всех гостей.
— Праздничный торт заказывали в мозырском ресторане, — рассказывает Татьяна Владимировна. — Те как узнали, сколько папе лет исполняется, торт даром отдали, только фотографию торжества попросили принести. Открытку поздравительную со столетием нигде не могла найти, даже на рынок завернула. Продавец, незнакомая женщина, когда узнала, по какому поводу намечается праздник, попросила передать Емельяновичу кружку и ложку. Так что папа был весь в подарках.
В свободное от трудов время Владимир Бычковский погружается в свое любимое уютное кресло. Читает газеты или смотрит телевизор — старается не пропускать выпуска новостей, а вот к телесериалам равнодушен.
На столике рядом с «голубым экраном» замечаю три футляра для очков. Оказалось, принадлежат они не дедушке, а Татьяне Владимировне.
— У папы зрение получше моего будет, — комментирует она. — Это у меня пять пар очков на все случаи жизни.
В том, что Владимир Емельянович сохранил зоркость глаз, убедилась сама, когда он неожиданно прервал рассказ на середине с возгласом: «Муха!» Показывая на малюсенькую черную точку, прогуливающуюся по ковру. Оказалось, что и память у долгожителя для его лет отменная. Хоть он время от времени и жалуется на склероз, но сам помнит, что происходило в 1917 году и в подробностях рассказывает, как в 1929-м организовывал в родной Александровке первый колхоз.
— Сталин тогда сказал: «Будем строить добровольно, но обязательно», — вспоминает дедушка. — Мой отец на то время считался грамотным — умел читать и писать. Был членом сельсовета. Вычитал в газете, что колхозы неизбежны и надо идти, иначе очутимся в Соловках... А в 1935 году пошел в армию, через два года вернулся.
— У вас, наверное, сразу много поклонниц появилось?
— У-у-у. Первый парень на деревне, я ж из армии пришел в модных галифе, буденовке и шинели. Девки меня сразу заприметили. Мои приемные родители, к тому же, жили в достатке. Я ведь родился в большой семье: у меня было четверо братьев и две сестры. А вот у моей тети детей не было. После разговора с родителями они с мужем меня и усыновили. Мне в их семье всегда лучше было. Хоть и родных отца и мать не забывал, приходил к ним каждый день — в одной же деревне жили.
Из всех сельских девушек Владимиру приглянулась Ольга. Вначале на нее внимания не обращал, все-таки разница в возрасте одиннадцать лет, а потом глянул: настоящая красавица выросла. К тому же, как сказал дедушка, «не дурная». А жена, по его убеждениям, должна быть со всех сторон хороша: и внешне приятная, и умная, и хозяйка.
Четыре года назад Владимир Емельянович овдовел.
— Нам завидовали, как мы жили. За всю жизнь ни разу всерьез не поругались, — вздыхает он. — Она меня не трогала, и я ее.
ПОСЛЕ армии сразу поставили руководить колхозом. Не дали и месяца отдохнуть. А потом война. Только выгнали поляков из Западной Белоруссии, пошли на Финляндию. Там был кладовщиком склада боеприпасов.
— Вернулись мы с этой войны ни с чем, только людей потеряли, — сетует Владимир Бычковский. — А вскоре 1941 год пришел, и опять мобилизация. Наша армия отступала. Из военкомата в Мозыре нас отправили в тыл. Немецкие войска уже заняли Бобруйск. Подошли мы к Днепру, стали переправляться на другой берег. Тут столько фашистских самолетов налетело, словно стая воронов, все небо от них почернело. Как стали бомбить, строчить по нам из пулеметов. Переправа же в чистом поле была, мы как на ладони, чудная мишень. Меня по голове пуля шкрабнула, пошла кровь, я даже думал, что глаза лишился. Мост разбили. Основная часть успела перейти на тот берег и пошла дальше, хотя все они потом под Бобруйском погибли, ни один не выжил. А нам куда идти? Немцы кругом. Вернулись в родную Александровку, а там уже полицаи хозяйничают из своих, местных. Узнают — сдадут. Ну мы и отправились в лес к партизанам. Так в отряде до конца войны и провоевал…
У Владимира Бычковского парадный пиджак весь в орденах и медалях.
— Самое опасное задание, которое пришлось выполнять? — переспрашивает он. — Когда взрывали мост на Словеччине. Он находился под усиленной охраной фашистского патруля, потому что имел важное стратегическое значение — по нему на Украину шли эшелоны с немецкой военной техникой и людьми. Наш отряд из пяти человек отправился на задание ночью. Пока мы с напарником в темноте шарили, искали крепкое место, чтобы лучше мину подложить, остальные нас прикрывали, наблюдали за немецкими солдатами. А те по другую сторону дежурили, совсем рядом. Взорвали мы этот мост — и «ходока», только слышно было, как испуганные немцы «загеркали»… За успешно выполненное задание нас наградили медалями «За отвагу».
ВОЙНА закончилась для Владимира Емельяновича в 1944 году. К тому времени небольшой отряд вырос в 37-ю Ельскую партизанскую бригаду, где было более тысячи бойцов. Емельяновича и еще человек шестьдесят оставили на восстановление района, а остальные присоединились к Красной Армии и погнали немцев на Запад. Владимира Бычковского отправили восстанавливать колхоз в Богутичах. В районе в то время свирепствовал тиф.
— Сельский врач мне и говорит: «Емельянович, давайте лучше будем свозить больных в госпиталь. Много ли проку от колхоза, если работать будет некому?» — продолжает дедушка. — Я запряг коня, и поехали с врачом по хатам хворых собирать. Куда ни зайдем, люди лежат повалом. Вскоре заболел тифом и я. Врач отвез меня к родным. Приехали, а моего родного батьку уже тиф прибрал. Я и сам говорить не мог, думал, моя очередь подходит, но меня жена Ольга Васильевна выходила. Очухался через месяц. Эпидемия прошла. В Богутичах уже другой человек колхоз восстанавливал. Тогда райком отправил меня в лесхоз лесничим. А потом до самой пенсии трудился бригадиром в родном колхозе «Шлях камунізму».
НО и на заслуженном отдыхе Емельяновичу спокойно не сиделось, пошел работать мелиоратором.
— Я тогда корову держал, нужно было сено заготавливать, так я каналы обкашивал, и корм буренке был, — объясняет он. — Так сказать, совмещал приятное с полезным.
Непростая все-таки судьба у Владимира Емельяновича, тяжелая. Только по нему совсем не заметно — от дедушки так и веет жизнерадостностью и оптимизмом.
— Да, я оптимист, — соглашается он. — Помню, со мной произошел несчастный случай — конь порвал связки на правой ноге. Думал, ходить не буду, а врачи лодыжку забинтовали, наложили гипс. Другой бы лежал на диване, а я не обращал на травму никакого внимания. Ходил себе как ни в чем не бывало. Зажило.
— Теперь иногда к внучке в гости ходит. Она недалеко отсюда живет, с километр (!) будет, — подсказывает дочь. — А вообще, отец себе закостенеть не дает. Хочет не хочет, а заставляет себя двигаться. Даже зимой наденет свою шубу и по улице неспешно туда-сюда прогуливается. Вот нашему соседу семьдесят пять лет, а он из дома не выходит.
— Так что хотите долго жить — перестаньте себя жалеть, — напоследок выдал простую формулу долголетия Владимир Бычковский и пожал на прощание мне руку. Ох, и крепкая же хватка у дедушки...
Елена ГОРДЕЙ, «БН»
Ельский район
Фото автора
