Все наши пианисты ведут свой музыкальный род от Антонио Сальери. Да–да, того самого Сальери, который якобы отравил Моцарта, но в действительности был благородным служителем музыки и милейшим человеком.
У него учился Бетховен, который как раз и придумал тот яркий и бравурный фортепианный стиль, что царит и поныне на концертных эстрадах. Его любимый ученик Карл Черни — автор этюдов — воспитал массу учеников, среди которых легендарные виртуозы Ференц Лист и Теодор Лешетицкий. У Лешетицкого было свыше тысячи учеников, начиная с его жены Анны Есиповой, они и создали то, что нынче называется русской и советской фортепианной школой.
Но у Сальери были и другие ученики. Из композиторов — Шуберт. Из пианистов — Игнац (Исаак) Мошелес.
Все белорусские пианисты — музыкальные наследники либо Лешетицкого, либо Мошелеса. В любом случае Сальери! И это прекрасно.
26 ноября я побывала на юбилейном концерте заслуженной артистки Ирины Шумилиной. Юбилей оказался негромким, без фанфар, в камерном зале имени Р.Ширмы. Но до чего же тепло и душевно было в этом маленьком зале!
А главное — я убедилась в том, что ген настоящего, добротного пианизма в наших краях жив и здравствует. И более того, рождает новые плоды.Ведь как порой поступают наши музыканты? До тридцати лет ездят по конкурсам, расширяют репертуар, к чему–то стремятся. А потом только повторяют одни и те же произведения, выученные в юности, и раз от разу все хуже и хуже. Потому что или рост, или деградация — третьего не дано.
Ирина Шумилина всегда заставляла себя расти. Ей было 53 года, когда она — единственная из белорусских пианистов — отправилась в Италию на Международный конкурс имени Сигизмунда Тальберга. Это одно из немногих в мире музыкальных состязаний без ограничения возраста, с труднейшей атлетической программой, включающей в себя музыку всех стилей и направлений. Труднее всего было исполнять пьесы Тальберга, ведь он был невероятный виртуоз, состязавшийся с самим Ференцем Листом.
В итоге Шумилина удостоилась специального приза. Ей аплодировал не только Неаполь, но и вся Италия, которую она после конкурса объехала с гастролями.
И вот теперь в шестьдесят лет ее юбилейный концерт, в котором она впервые исполнила свою собственную сюиту из балета И.Стравинского «Жар–птица». Официально автор транскрипции — некий Гвидо Агости. В действительности Шумилина сама перелопатила партитуру Стравинского и превратила ее в эффектную фортепианную пьесу. Но заявить об этом прямо не решилась. Ох уж эта пресловутая белорусская скромность!
Кроме того, она впервые сыграла несколько пьес Скрябина, и это не случайно. Любимый ее наставник, ныне покойный профессор Белорусской консерватории Григорий Ильич Шершевский был учеником гениального пианиста Владимира Софроницкого, который блистал в 1930–е годы, а позднее его (несправедливо, по–моему) затмили Рихтер и Гилельс.
Софроницкий был женат на Елене Александровне Скрябиной — старшей дочери композитора — и был несравненным скрябинистом. Он учился в Варшаве у Александра Михаловского — ученика Мошелеса. И у Михаловского, и, возможно, у Софроницкого были белорусские корни.
Именно Софроницкий разработал концепцию «пения на рояле», которая преобразила мир фортепианной игры. Григорий Ильич Шершевский владел этим искусством в совершенстве, но по разным причинам не мог выступать публично.
Его послание к миру — это его ученики. Ирина Шумилина и еще, как мне кажется, его «музыкальный внук» Тимур Сергиеня, приезжавший в Минск на прошлой неделе. Это пианисты, у которых «поет» каждый палец. У которых Моцарт мясист, а Шопен рельефен и звучен, и каждый аккорд как особое состояние души.
Сегодня, 7 декабря, в филармонии запоет уже не рояль, а оркестр и хор. Прозвучит Месса си–минор Иоганна Себастьяна Баха. Когда–то для исполнения таких грандиозных полотен в Минск съезжались лучшие силы со всего Советского Союза. Теперь Беларусь музыкальная прочно стоит на собственных ногах. А значит, не зря старались наши учителя.
juluaandr@gmail.com
Советская Белоруссия № 235 (25117). Среда, 7 декабря 2016
