Гость СОЮЗа - народный художник Беларуси Май Данциг

Холст для широкой души

Гость "СОЮЗа" - народный художник Беларуси Май Данциг

Гость "СОЮЗа" - народный художник Беларуси Май Данциг


И РАННИМ утром, и поздним вечером вернее всего его можно застать в мастерской. "С возрастом надо торопиться - хочется сделать все, что задумал", - такими словами радушно встречает нас на пороге Май Вольфович. Мастерская художника захватывает сразу: необычайно высокий потолок, огромная просторная комната, запыленные окна. И запах... Совершенно особенный - красок, холста и подрамников. Эти едва уловимые ароматы - обязательный атрибут каждого утра художника. Он по-прежнему ежедневно у мольберта. На счету Данцига - более сотни полотен, названия которых знакомы каждому белорусскому школьнику: "Беларусь - мать партизанская", "Мой город", "Партизанская свадьба"... Произведения художника выставлялись в Великобритании, Венгрии, Германии, Индии, Италии, Канаде и других странах. Часть из них находится в Третьяковской галерее, национальных музеях Украины, России, Азербайджана и Беларуси, а картиной "И помнит мир спасенный" недавно пополнился Арт-фонд семьи Филатовых. Заметила разницу: в музеях работы Данцига просят восхищения и оценки, они экспонаты, а в мастерской - словно живут, дружелюбно подмигивая со стен и мольбертов. Здесь эти картины - полноправные радушные хозяева, принимающие гостей едва ли не ежедневно. Они не соперничают, а будто рассказывают каждая свою историю - с ярким блеском недавно воплощенной идеи художника.

- Май Вольфович, позвольте дилетантский вопрос: можно ли воспитать художественный вкус? Например, людям нравятся пейзажи, что продаются в переходах, а Пикассо для них - обыкновенная мазня... Как по-вашему, это навсегда или ситуация исправима?


- Эстетическое восприятие прививают общество, среда, город, в котором родился и живешь. Воспитать вкус можно, но в этом деле необходимы терпение, трудолюбие и целеустремленность.


- С чего началось ваше увлечение живописью?


- Мне кажется, я стал художником еще во чреве матери. Сколько себя помню, всегда любил рисовать. Видимо, дело в генах: отец, Вольф Герцевич, был очень талантливым человеком, играл на скрипке и прекрасно рисовал. Мы жили в старом доме на Мясникова, в квартире с толстыми стенами и сводчатыми окнами, которые были обклеены белой бумагой. Разрисовывать ее было моим любимым занятием, за что я всегда получал нагоняй от мамы. Малевал все, что видел: прохожих за окном, деревья, птиц... Параллельно учился и в музыкальной школе по классу скрипки. Закончить не успел, грянула война.


- Семья осталась в Минске?


- Нет, мы бежали в Ульяновск. Мне тогда было одиннадцать. Война ворвалась в нашу жизнь неожиданно и страшно: в первые же дни начались бомбежки, город горел, я видел первые трупы. Наша семья покинула Минск 27 июня, за день до оккупации. Бросили все: домашнюю утварь, одежду, накопленные запасы... Ехали в поезде по ночам, а днем стояли в лесу, чтобы немцы нас не обстреляли. Через месяц добрались-таки до Ульяновска, где и прожили в эвакуации четыре страшных года. Голод стоял жуткий. Помню, как каждый день приходил на рынок, где бабы торговали семечками. У каждой брал жменю и сразу клал в карман, про запас. Так одними семечками и питался целыми днями. Там же, в Ульяновске, мои художественные способности впервые сослужили семье хорошую службу.


- Какую именно?


- Я был едва ли не единственным, кто умел красиво рисовать и писать шрифтом. Как-то хозяйка хлебного ларька попросила меня оформить вывеску. На куске железного листа я старательно вывел: "Ларек №3", за что получил целую буханку хлеба, который был тогда в страшном дефиците. Радости моей не было предела! Я пришел домой и с гордостью выложил подарок на стол. Еще бы - кормилец! Затем на швейной фабрике, где работала мама, меня попросили оформить стенгазету взамен на обещание пошить платье для старшей сестры. А на майские праздники я нарисовал плакаты для местного клуба, за что на той же фабрике мне сшили теплый стеганый костюм. Как же я был счастлив, не передать вам словами! Продолжал носить его и после возвращения из эвакуации.


- Как вас встретил послевоенный Минск?


- Меня поразила царившая вокруг разруха. Город был похож на пустырь. А дома ждал сюрприз: на стене нашей чудом уцелевшей квартиры висел рисунок отца, удивительным образом переживший всю войну. Я храню его до сих пор. Еще до войны отец занимался в студии известного художника Кругера, учился в одно время с Хаимом Сутиным.


- Вам удалось воплотить в жизнь мечту отца - получить художественное образование...


- Отец заразил меня этой идеей. Я очень хотел стать художником. Но в Минске на рисовальщика нигде не учили, поэтому я пошел в архитектурный техникум. Проучился полгода, пока в столице не открыли художественное училище - знаменитую ныне "Глебовку". Я сдал экзамены и поступил на первый курс. А позже был зачислен и в Суриковский институт в Москве. Конкурс был сумасшедший.


- Почему вы не остались в Москве, а вернулись домой в Минск?


- Художник, на мой взгляд, должен оставаться там, где его корни. На выпускные экзамены в худучилище к нам приехал Виталий Цвирко, которого как раз назначили на пост ректора Минского театрально-художественного института. Он оценил мои работы и сказал: "Закончишь Суриковское - возвращайся! Возьму тебя под свое крыло". Виталий Константинович сдержал данное мне обещание: вернувшись в Минск, я стал его ассистентом.


- Вы проработали в академии искусств более полувека, десятки нынешних членов Белорусского союза художников - ваши выпускники. Не скучаете по преподавательской деятельности?


- Скучаю, но вернуться бы не хотел. 54 года работы - куда уж больше? Тем более, атмосфера института сильно изменилась. Да и уровень студентов упал донельзя. Раньше конкурс был по 20 человек на место, а сейчас с горем пополам набирают один курс.


- С чем это связано, как думаете?


- К сожалению, в нынешних условиях быть художником невыгодно материально. Искусство стало никому не нужным, заказов практически нет. Многим народным художникам элементарно нечем платить за мастерские. Кроме того, сегодня рухнули все эстетические и нравственные ориентиры, основополагающие принципы искусства. "Черный квадрат" Малевича выставляют как икону. Открываю журнал - там на странице соседствуют Малевич и Рембрандт. Но ведь одно с другим несопоставимо! Я признаю за Малевичем прикладное искусство. Абстракция - это прекрасные ткани, декор, но не картины. Заменить Рембрандта абстракцией невозможно. В таких случаях всегда вспоминаю великого писателя Ханса Кристиана Андерсена, который говорил: "А король-то голый!" Но, к сожалению, ни у кого не хватает мужества это признать.


- Современная белорусская живопись - какая она?


- Выглядит она, к сожалению, неважно. Художники во всем стремятся подражать Западу. А зачем? Ради какой-то мнимой творческой свободы? Так вот: это миф, обман. Свободных художников в природе не существует. Нельзя жить в обществе и быть свободным от него. Ни Пикассо, ни Дали никогда не имели подлинной свободы в том виде, в котором она всем мерещиться. Мы уже захлебнулись в этом идущем с Запада потоке. Мне жаль людей, которые в силу своей безграмотности и эстетической невежественности тратят свои деньги на подобные "произведения" искусства.


- Меняются ли со временем задачи самой школы живописи?


- Задачи меняются, но суть искусства остается. И ее нельзя игнорировать или ликвидировать. Искусство - это проявление творчества народа, его дух. Живой мазок, пропущенный через душу художника и перенесенный на холст, никогда не потеряет своего значения. Педалировать процесс развития художественного творчества не нужно, это искусственное ускорение ничего не даст. Искусство всегда будет развиваться самостоятельно. Потому что сама жизнь находит в нем свое отражение.


CULTURA@SB.BY

 

Советская Белоруссия №186 (24323). Четверг, 3 октября 2013 года.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter