Фехтовальная школа в городском поселке Дрибин «выздоровела», а ее основатель и тренер Константин Николаевич Перков, отдав все силы и нервы своему детищу, заработал диабет и вынужден лежать под капельницейДвери небольшого междугородного «бусика» открылись. Водитель ничего не объявил. На выход потянулись несколько таких же, как и я, уставших от поездки пассажиров. «Вот он, Дрибин», — будто прочитал вопрос в моих глазах один из попутчиков. Я покинул автобус, но тут же бросился назад и еще раз переспросил: «Это точно Дрибин?» Все лишь молча кивнули.
Первые пейзажи ну никак не соответствовали представлениям о районном городе — обычные деревенские картинки. Хотя на главной площади Дрибина, до которой от автовокзала пехом идти не более 8 — 10 минут, доказательства его районной важности тут же бросились в глаза: универмаг (возле него царило особое оживление), новые кирпичные здания с черепичными крышами — гостиница, спортивный центр, почта, ЗАГС, суд. И впрямь центр...
Дорога длиной в три года
Из Минска в Дрибин ходит всего один прямой автобус раз в сутки. Время маршрута — пять с половиной часов. Я же установил своеобразный рекорд по продолжительности дороги в Дрибин — она у меня заняла 26.280 часов, что в простом измерении — 3 года. Тогда, летом 2004–го, на одном из фехтовальных соревнований меня познакомили с Константином Николаевичем Перковым — создателем дрибинской фехтовальной школы. И каждый, будь то тренер другой команды или судья турнира, подходил и нашептывал, кивая на Перкова: «Человек за свои деньги фехтование в ДЕРЕВНЕ (каждый акцентировал внимание именно на этом слове) развивает да еще и результаты неплохие у его ребят». Идея посетить Дрибин и школу Перкова возникла сразу же, но как–то до последнего времени все никак не складывалось ее осуществить.
Новая Родина
Тихий, мирный и спокойный Дрибин полный антипод родины Перкова — Душанбе, откуда он бежал с семьей в начале 90–х. «У меня отец из этих мест, — объясняет супруга тренера, пока мы дожидаемся Константина Николаевича, который задержался на больничных процедурах. — Когда каждый день стреляют, когда просыпаешься и думаешь, проживешь еще день или нет, выбирать не приходится. За детей особенно переживали. Дрибин же — место переселенцев из чернобыльской зоны. В общем, как только появилась возможность, собрали пожитки и рванули сюда. Муж — фанат фехтования. Он школу сам организовал... Вы бы знали, сколько он своих денег в нее вложил. Нам не всегда на жизнь хватало, а он все на детей, на школу тратил... О, а вот и он».
К фасаду спортивного центра подошел Константин Николаевич. Как показалось, со времени нашей последней встречи трехлетней давности он постарел и немного осунулся. Жена тут же поднялась и отправилась пропалывать клумбы с цветами (она работает в центре техничкой), мы же с тренером идем в зал. «Я сейчас два часа под капельницей пролежал, не обращай внимания, если «тормозить» буду немного. Видишь эту шпагу? Я ею во время войны басмачей гонял, клинок по остроте не уступал лезвию бритвы. Я ведь сам фехтовальщик. Жить не могу без этого благородного спорта. Привез с собой из Душанбе кое–какую амуницию. С нее и началась здешняя школа. Хотя организовывать ее мне не то что не помогали, а всячески мешали на первых порах. Много конфликтов возникало из–за межнациональной розни. Все были недовольны: приехал, мол, таджик какой–то и еще права качает, школу какую–то хочет. Но я фанат. Не совсем, конечно, «долбанутый», но настырный. Это и помогло пробиться. А когда мои ребята дали первые результаты, то палки в колеса ставить перестали. В 1993 году провел первый набор детей. Наплыв был огромный — в Дрибине, по сути, больше и заняться–то нечем. Спасибо многим тренерам из разных городов, на начальной стадии они отдавали нам старенькое барахло: клинки, жилеты, маски, которые собирались выбрасывать. Мы с детьми их сами чинили, латали, зашивали. В школе занимались и занимаются ребята только из Дрибина. Была бы у меня машина, ездил бы по окрестным деревням, набирал бы детей, а так...»
Константин Николаевич сейчас в отпуске. Первом за 13 лет! Но даже на своем более чем заслуженном отдыхе он приходит в зал и тренирует детей. А сегодня обещал дать мастер–класс одному из своих лучших воспитанников — члену национальной сборной Артему Рамкову.
В тренерской убого, хмуро и сыро. «Все клинки за ночь ржавеют, мы их поэтому постоянно в кабинет к директору носим, — говорит Перков. — Стол (он показывает на мебель, которую на даче с легкостью можно было бы пустить на костер) — единственный подарок исполкома». В ряд стоят рапиры, на полках шкафчиков лежат потрепанные маски, латаные–перелатаные жилеты. На самой нижней — электрические фехтовальные дорожки. «Они все сломаны, а отремонтировать никто не может, даже я, — сокрушается Константин Николаевич. — Мы на них всего пару занятий провели, а так всегда работаем на голом полу». В зал, хороший новый и светлый (ощущается жесткий контраст с тренерской), начинают приходить дети. Появляется расхваленный Рамков, две дочери Перкова — Наталья (тоже член национальной сборной) и Ксения (чемпионка Беларуси среди кадетов). «Ну–ка расскажите корреспонденту, в каком зале мы начинали», — обращается Перков к воспитанникам. Бравый Рамков галантно уступил первое слово Наталье: «Старый зал находился далеко, на отшибе города, дети туда с трудом добирались. Зал — одно название. Все было разрушено. Папа и еще несколько тренеров сами сделали ремонт: раздевалки и тренерскую. Стены покрасили. В раздевалках света не было. Приходилось переодеваться в темноте. Сам зал был очень маленький, примерно 4 на 4 метра. Места катастрофически не хватало. Сами убирали, мыли полы после тренировок. Некоторые дети не хотели заниматься только из–за вида этого зала. Но отец очень интересно вел тренировки, в походы ходили. Поэтому ребятам, несмотря на столь трудные условия, нравилось». Тут не выдержал Рамков: «Помню, Константин Николаевич проводил бои на свои деньги. Создавал призовой фонд, и мы за него сражались. Наташа не все про зал рассказала. В нем постоянно капало с потолка, форточки битые были, сквозняки. Только представьте, в нем жили голуби, мыши, крысы. Но все равно время, проведенное в том зале, одно из лучших в моей жизни. Именно тогда Константин Николаевич привил мне любовь к фехтованию и спорту, внушил, что и я на что–то способен. Честно признаюсь, я называю тренера отцом».
Началась тренировка. В это время я решил взглянуть на старый зал фехтовальщиков. Собственными глазами. Находится он и впрямь далековато от центра в древнем здании потертой и обветшалой «общаги». Но попасть в него мне не удалось. «Ремонт идет, ключи только у строителей», — отрапортовала пожилая комендантша. Правда, получилось, глядя на габариты здания, убедиться в размерах зала. Учитывая, что фехтовальщики делили его пополам с дзюдоистами, им действительно доставалась площадь примерно 4 на 4 метра. У меня просто в голове не укладывается, как на таком клочке можно учить фехтованию...
Парадоксы
Это сейчас Николаича знает весь город. Знает и уважает. И почему в нашем характере есть такое качество: сначала заплевать, а потом поклониться? Ведь отнесись к Перкову сразу по–человечески, насколько бы легче ему пришлось. Возможно, тогда в национальной сборной было бы не трое воспитанников дрибинской школы, а 5, 7, 10... Или вот еще вопиющий пример несправедливости. Однажды Перкова, тратящего свои деньги на школу и детей, один из родителей обвинил в воровстве: мол, грабит тренер учеников, забирая их суточные на соревнованиях. Подумайте, каково было услышать подобное. А между тем в свою школу и детей Перков вложил сумму, которой бы хватило на новый «жигуленок». Машина очень пригодилась бы для поиска учеников в окрестных деревнях. Есть заминки и с открытием специального фехтовального класса в дрибинской школе. Николаич пытается его организовать последние пять лет, но никак ему не удается воплотить желание в жизнь.
На нервной почве, из–за переживаний, Перков 2 года назад заработал диабет. Сегодня, по словам тренера, условия для развития фехтования в городе более или менее подходящие. Волнения в прошлом. Недавно выделили деньги на покупку новых масок и клинков. Однако же, несмотря на то что в дрибинской фехтовальной школе вроде бы все не так уж плохо, именно сейчас она находится в еще большей опасности, чем была раньше. Николаича настойчиво зовут на работу в Брест. Сам он не прочь уехать, и понять его можно. Боится одного: не потянет по деньгам жизнь в большом городе. Как считает директор центра физкультурно–массовой и спортивной работы Сергей Алтухов, при отъезде Перкова все пойдет на спад и со временем фехтование в Дрибине может исчезнуть. «Тут все создано только благодаря Николаичу», — подытоживает он. Будет очень обидно потерять один из центров развития этого вида спорта в Могилевской области, тем более что, по словам Перкова, у него сейчас хватает молодых и очень талантливых ребят.
Закончить хочется известным изречением: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Эта фехтовальная школа — творение и крест Константина Николаевича. Со страниц газеты я обращаюсь к тем, кто не равнодушен: помогите Николаичу его нести...
Фото автора.
