Актриса с необычной внешностью более полувека выходит на сцену Купаловского театра
Этот год в жизни Зинаиды ЗУБКОВОЙ (на снимке) вместил много событий. Она получила звание народной артистки Беларуси, встречает 75-летний юбилей, на днях на сцену возвращается ее любимая «Свадьба»… Что из этого важнее? Она и сама не знает. Главное, что Зинаида Петровна по-прежнему на сцене. Накануне юбилея мы заглянули к ней в гримерку.
— В фильме «Тихий центр» вы сыграли позабытую, обиженную актрису. Это не про вас?
— Было интересно сыграть актрису в возрасте, тем более всеми позабытую. У нее осталась только собачка. Слава богу, моя судьба сложилась иначе. На ту роль пробовали много актрис, в том числе московских. Но я в день проб была в таком настроении, что режиссер сразу сказала оператору: «Это то, что мне надо!» Так и утвердили. Но я испугалась. По сценарию актриса серьезно больна. Мы не очень любим играть такие роли. Поэтому у меня была мысль отказаться. Но, поскольку там очень интересный образ, согласилась.
Если говорить про мою жизнь, то никакой обиды нет. Все зависит от самого себя: как ты смотришь на повороты судьбы? Нельзя жалеть себя, надо принимать все как есть. Ведь другого выхода нет. Хотя мой супруг всегда говорил, что есть третий путь, но, чтобы его найти, надо быть очень сильным человеком. Надо забывать плохое и идти, жить дальше. Если зацикливаться, собирать обиды, то это плохо и для души, и для здоровья. Надо быть оптимистом, радоваться солнцу.
— Но в вашей творческой жизни не все было гладко…
— Простои бывают практически у каждого. Я вспоминаю Стефанию Станюту, которая в периоды незанятости увлеклась бижутерией: она делала бусы из семечек, косточек, коряжек. Даже у такой великой актрисы были простои! Я тоже пыталась чем-то себя увлечь. Чаще всего уходила в балетную студию. Получала там все: музыку, вдохновение, обожание своего тела… Меня это спасало, я не опускала руки.
— В клипе группы «Атлантика» вы сыграли очень шуструю бабулю-хакера, которая спокойно перелезает через забор. Вы активный человек?
— В принципе, не пассивный. Люблю ходить в баню, бываю там каждую неделю. Получаю от этого удовольствие. А вот с техникой проблемы. Я бы хотела уметь с ней обращаться, но мне жалко тратить на это время. Лучше возьму книгу. Еще очень люблю смотреть российский канал «Культура».
— Роль невесты в спектакле «Свадьба» очень запоминающаяся. А помните свое бракосочетание?
— У меня была комсомольская свадьба. Муж, он уже ушел из жизни, был спортсменом-фехтовальщиком. Одну половину стола занимали спортсмены, другую — артисты нашего театра. Была перепалка, кто кого переиграет. Дело было в столовой политехнического института. Играл оркестр Купаловского театра. У меня было белое коротенькое платьице, маленькая фата.
Мы познакомились в театре благодаря Геннадию Овсянникову. Однажды он позвал меня, чтобы познакомить с молодым человеком, который сидел на лавочке около театра. Он был старше меня на восемь лет. Но мне это очень нравилось. Мы когда увидели друг друга… Не расставались сорок лет.
— У вас было несколько ролей в фильмах и спектаклях о войне. Помните свои страшные детские годы?
— Очень люблю спектакль «Не мой», у меня там маленький эпизод. В одной рецензии написали, что Зубкова играет боль белорусского народа. Это так и есть. Моя старушка очень милосердна, даже к немцу.
Я помню войну. Наверное, это был шок, поэтому и осталось в памяти. Запомнила начало. Лето. Мы едем на телеге, а рядом на мотоцикле с коляской — немцы. Лица в памяти не отложились. Но помню цвет гимнастерки парня-водителя, его крепкие руки, держащиеся за руль. Пыль от уезжающих машин, огромное поле в огне и бегающие и орущие коровы. Было очень страшно. Еще один эпизод. Латвийская деревня. Я ночью захотела на ведерко. Пошла в сени. А в это время на соседний сарай упала бомба. Испугалась так, что по сей день, когда переутомляюсь, перед глазами встают те картинки.
— Есть ли в творческой биографии работы, которые бы напоминали вашу жизнь или какие-то ее моменты?
— «Вечер» Алексея Дударева в постановке Валерия Раевского посвятила маме. Мне казалось, что ей с тремя детьми было очень сложно. Ведь отца я почти не помню. Она была сильным человеком. И мне это передалось. Внешне я «лагодная», но во мне есть внутренняя сила. Это мамина сила, которая мне помогает в жизни.
Вспомню и «Еще раз про любовь» Радзинского. Этот спектакль был как раз в тот период, когда у нас с мужем только начинались отношения. В таком состоянии было очень легко играть. Я жила этим. Летала по сцене.
— Зинаида Петровна, вы отлично выглядите. Но большинство ваших героинь — это простые женщины в скромных одеждах. В жизни вы другая?
— Поскольку я из Латвии, всегда одевалась немного не так, как белорусские девушки. Считаю, что женщина должна быть элегантной. Тем более в возрасте. Надо встречать старость красиво. Зачем много нарядов? Несколько классических костюмов, платьев. Они придают элегантность. Моя слабость — шляпки. Я дважды была во Франции и всегда возвращалась оттуда с новыми головными уборами. Со студенческих лет ношу шляпки, раньше покупала их в Латвии. Но важно, как и под что ты их наденешь. Женщина в любом возрасте должна оставаться женщиной. Знаете, заметила, что в шляпке даже походка становится другой. Не люблю брюки. Не ношу их. Обожаю юбки. В 80-х даже мини носила. Это была, конечно, не та длина, что теперь, когда девочка даже наклониться боится.
— Но в вашей жизни был «Вызов богов», где герои были обнаженными…
— Да, первый в Минске спектакль ню был в Купаловском театре. Мы одевались в купальные костюмы. Мне было страшно выходить на сцену в таком виде. Мы покрывали тело специальной краской под загар. В антракте бегали в душ, который находился под сценой. А потом выходили уже в сценических костюмах.
— Еще одна необычная роль — колдуньи в фильме «Гадание при свечах». Вы суеверны, верите в гадания?
— Это была небольшая, но интересная роль. Сложно запоминала все те заговоры. Но потом нашла логику в текстах, и стало легче. Но в жизни я этим никогда не пользовалась. Я христианка. Человек должен сам ощущать, что ему можно, а что нельзя. Нельзя загадывать, мысли материальны, они могут воплощаться. Но я не суеверна.
— А как же легенда о том, что все актеры садятся на упавший сценарий?
— Это не легенда. Так сложилось. И стало ритуалом. Надо сесть, иначе провалитесь. Других ритуалов у меня нет. Перед выходом на сцену молюсь.
— «Свадьба» — ваш любимый спектакль?
— Из последних — да. Еще есть «Вечер». Роли разные, но обе дорогие. До этого была очень интересная работа в «Детях Ванюшина». Пьеса написана почти двести лет назад. Но проблемы те же, что и сегодня. Сейчас все больше маленькие роли. Сложно играть, когда у тебя одна страничка текста. Хочется расправить крылья. А они такие маленькие, что трудно сделать взмах.
«Свадьба» — это подарок судьбы. Взаимодоверие между режиссером и актрисой дало результат. Мне Панков говорил: «Зинаида Петровна, вы старше меня, у вас большой жизненный опыт. Отдайте себя. Делайте так, как вы это чувствуете!» Он позволил актрисе быть самой собой. У меня была свобода. Об этом можно только мечтать.
— Кстати, о чем сейчас мечтаете?
— Сейчас актеры не мечтают. Все смотрят на режиссера.
— Как думаете, почему кино так поздно пришло в вашу жизнь?
— Вот недавно пришла на озвучку одного московского фильма. Глянула на экран: «Какая красивая старушка!» Точнее, там женщина без возраста, немка. Она принимает гостей. Там очень небольшой диалог, даже, скорее, монолог. Режиссер сказал, что в Москве все удивлялись, где он нашел эту артистку? До того, как появляюсь на экране, очень много разговоров, что я собой представляю? И вот я. Самой понравилось.
Я очень люблю сниматься. В маленьком эпизоде надо вытащить из себя все. Кого играю? Грузинку, еврейку, чеченку… У меня такое лицо, что его чуть-чуть «подделать», и получается женщина любой национальности. Молодой я была очень темной, с густыми черными бровями. Совсем не белорусская внешность. А раньше других ролей и не было. Никогда не забуду, как много лет назад нас с Валентином Белохвостиком пригласили на «Беларусьфильм» на пробы фильма «Лявоніха на арбіце». Это был один из первых цветных фильмов, их проявляли в Питере. Оттуда приходит весть: «Это же прекрасная пара! Но какие же это белорусы?» Естественно, нас не утвердили.
— Но при этом вы, человек с небелорусской внешностью, полвека служите в национальном театре.
— Это уже 53-й сезон. Мой педагог Константин Санников был моей душой. Он взял нас в театр с Лилей Давидович. Свою небелорусскую внешность прятала под гримом. Мы пришли в театр одновременно с Галей Толкачевой и Машей Захаревич, которые были уже выпускницами. Вот мы, четыре девочки, и тащили почти весь репертуар. Были очень востребованы. Никогда не думала отсюда уходить. Время было другое. Мы деньги не считали, скромно жили. Подрабатывали на радио — это было подспорьем. За постановку радиопьесы «Хамутиус» получили Государственную премию. Уходить? Нет. Мы любили и любим театр.
