Кенигсберг — город славянский?

К основанию столицы Восточной Пруссии“приложили руку” и наши предки После развала Советского Союза Калининградская область оказалась в окружении стран Запада. Вплотную Евросоюз придвинулся по всему периметру западной границы и к Беларуси. Какую же роль сыграли славянские народы в истории Запада, судьбе соседних земель? Об этом размышляет заведующая кафедрой философии и культурологии Российского госуниверситета имени И.Канта доктор философских наук, профессор Ирина КУЗНЕЦОВА.

— Чем дальше в историю уходит момент воссоединения территории бывшей Восточной Пруссии с Россией в 1945 году, тем чаще возникает потребность в самоидентификации у живущих здесь людей. Может быть, это происходит потому, что в советское время об этом не думали. А как вы считаете, Ирина Сергеевна, насколько заметны и значительны славянские корни в истории Кенигсберга?
— Само возникновение города — вернее, сначала это была крепость Кенигсберг — связано с русской историей. После того как в 1242 году князь Александр Невский разбил объединенные силы крестоносцев Ливонского и Тевтонского ордена на Чудском озере, вдохновленные этой победой пруссы подняли восстание. Оно полыхало несколько лет, за это время тевтонцы были изгнаны из всех крепостей. Пруссы вообще были замечательные воины и часто служили у русских князей, например у Владимира Красное Солнышко. У Владимира Святославовича, крестившего Русь, тоже были дружинники-пруссы. Они в конце концов проиграли тевтонцам потому, что у них не было государства как организующей силы, которая могла бы объединить все их возможности и нацелить на сопротивление. Но воевали они очень храбро. И в 1255 году, когда у тевтонцев уже земля горела под ногами, они обратились к Папе Римскому с просьбой направить сюда выдающегося европейского полководца — Богемского (чешского) короля Оттокара II. У Оттокара славянские корни, и среди его родственников даже Ярослав Мудрый. Важно то, что Оттокар согласился — на своих условиях. У него была личная проблема: он был женат на сестре германского императора и у них не было детей, не было наследников, а для короля это принципиально важно. Поэтому он, будучи католиком, просил Папу Римского развести его и позволить жениться на славянской княжне из Галицко-Волынского княжества. И получил на это согласие.
В январе 1255 года король высадился в районе нынешнего Зеленоградска, маршем прошел по замерзшим болотам через леса к горе Твангсте — там сейчас в Калининграде находится дворец бракосочетаний. Это была священная гора пруссов, там собиралось вече, и жрец излагал свою волю. Оттокар повелел здесь построить крепость, которую чехи назвали в честь короля Краловец, поляки называли Кролевец, в русских летописях это Королевец, а немецкое название — “королевская гора”, Кенигсберг. Вокруг этой крепости возникли три города — Альдштадт, Любених и Кнайпхоф. В 1724 году они объединились в город Кенигсберг. Таким образом, само основание этого города связано с нашей историей.
Когда сопротивление пруссов Тевтонскому ордену было подавлено, среди тех, кто долго сопротивлялся, был последний прусский Самбийский вождь — Гланда Девонович Камбила, который в 1278 году, как говорят летописи, “утомленный боями”, бежал в Новгородское княжество. Там он, представитель прусской элиты, принял крещение, получил имя Иван, а прозвище Кобыла, и от этого рода пошло семнадцать дворянских семей, в том числе и Романовы, которые триста лет правили Россией. Из этого же рода Анастасия Романовна, первая супруга Ивана Грозного. Так что если исторически кто и имел право на землю бывшей Восточной Пруссии, это, конечно, Россия.
В Калининграде до сих пор остается невоплощенной идея установить памятный знак Гланде Камбиле, а мы задумали его, чтобы напомнить, откуда пошли такие важные люди в нашем отечестве. Здесь корни многих русских дворянских семей, таких как Шереметевы, Салтыковы, среди них — императрица Анна Иоанновна.
— Ирина Сергеевна, но ведь и сами русские во время правления Елизаветы Петровны оставили здесь очень позитивный след...
— Да. Мало кто знает, что за те четыре года, когда Пруссия после победы в Семилетней войне 1758—1762 гг. входила в состав России, этот край переживал своеобразный расцвет. Ведь русские относились к немцам не как победители, а как соотечественники. Даже немецкие источники не определяли этот период как оккупацию. А английский политик лорд Керзон с возмущением писал, что “русские люди в своих колониях относятся к местному населению как... к людям”.
Надо заметить, что местное население не очень-то рвалось обратно под крыло Фридриха II, который не любил Пруссию. Россия не только сохранила здесь традиции гражданской и религиозной жизни, немецкую администрацию, но и снизила налоговое бремя и дала возможность благодаря торговле зародиться многим крупным состояниям. А балы, которые любил устраивать губернатор барон Николай Корф, пользовались неизменной популярностью, потому что барон приглашал на них представителей разных сословий.
— То есть завоеватели принесли с собой демократические свободы?
— Именно так. У нас многие представляют себе демократию как западную государственно-политическую форму устройства общества. Но не будем забывать, что Новгородское княжество, которое по сути было республикой, существовало 500 лет, а Конституции США чуть более 200. Будем помнить, что наши университеты старше их свобод.
— Кроме военной истории здесь ведь было очень сильно культурное влияние России...
— Мы с вами находимся в Кафедральном соборе, в Кантовском музее. Этот зал называется “Кант и Россия”. Перед нами портрет Николая Михайловича Карамзина. Совсем молодым человеком он приехал в Кенигсберг и пожелал увидеть знаменитого философа Канта. В своей книге “Записки русского путешественника” он пишет так: “У меня не было рекомендательных писем, но смелость города берет. Я постучал, и мне ответили. Дверь открыл отменно беленький чистенький старичок. Я ему сказал: “Я русский дворянин, люблю беседовать с учеными мужами, хотел бы поговорить со знаменитым Кантом о его философии”. Он мне ответил: “Я писал много того, что другим малопонятно”. Пригласил к себе, и в течение нескольких часов они обсуждали Кантовскую этическую философию. Потом Карамзин об этом рассказал в журнале “Вестник Европы”, это было первое популярное изложение Кантовской этики в России. И царица Екатерина Вторая сыграла существенную роль в судьбе Иммануила Канта. Дело в том, что Кант написал книгу “Религия в пределах только разума”, за которую, как все полагали, король его должен наказать. И тут из России пришло сообщение от Екатерины Дашковой — президента Российской академии наук, в котором она сообщает, что на своем совещании русские академики единогласно избрали Канта действительным членом Академии наук. Императрица издала указ о том, что Кант приобретает все права и привилегии русского академика, в том числе и защиту императрицы. После этого всем стало ясно, что философа наказать никак невозможно. Король потом нашел выход — он прислал своего гонца, тот зачитал Канту у него дома письмо с выражением монаршего неудовольствия по поводу его книги, но на этом все неприятности и кончились, никаких санкций не последовало.
Прошло время, и из Петербурга запросили, подтверждает ли Кант свое согласие оставаться членом Российской академии наук. И Кант засуетился, он через нескольких людей отправил письма с пожеланием оставаться именно в Российской АН. Ничего подобного он не делал по отношению ни к Берлинской, ни к Парижской АН. Кстати, Кант умудрился закончить свою жизнь русским подданным. Он оставался верен присяге императрице и в тот период, когда эта земля снова стала немецкой.
А вот младший брат Канта, который был моложе на одиннадцать лет, был священником в Российской империи, служил в Риге, потом перебрался в Москву и корни пустил именно там. И в конце XIX века один из его потомков — внучатый племянник Канта — пожелал получить образование инженера-металлурга. Он закончил Томский политехнический институт и в 30-е годы строил Магнитку. И советские газеты писали, что потомок Канта строит социализм.
— Ирина Сергеевна, вы были среди тех, кто активно поддержал идею Белорусского землячества создать в Калининграде памятник белорусскому просветителю Франциску Скорине...
— Для нас было принципиально важно зафиксировать именно славянские корни на этой земле. Вот вы в русском зале Кафедрального собора видели прекрасный ковер — портрет Иммануила Канта работы белорусских мастериц, который подарил нам премьер-министр Республики Беларусь Сергей Сидорский. А в советское время наши студенты каждый год участвовали в научной конференции вузов Прибалтики, Беларуси, Калининградской области. Эти встречи проходили по очереди в Минске, Каунасе, Риге, Таллине, Калининграде. Среди участников этих конференций были известные люди. И я хорошо помню, что в нашей секции по математике лучший доклад был сделан Борисом Комраковым из Минска, а сейчас он один из руководителей Национальной академии наук Беларуси, выдающийся математик. Наш университет и сейчас активно сотрудничает с Минском. Но, на мой взгляд, культурные связи должны развиваться более интенсивно. Основой любого сотрудничества является культура, потому что именно так возникает интерес и формируется симпатия к народу. У нас очень успешно проходили Дни белорусской культуры. Надо бы издавать книги, посвященные деятелям культуры Беларуси, чтобы мы лучше понимали народ, с которым всегда были связаны общей исторической судьбой. Вот поставили памятник Скорине — надо теперь книгу о нем издать...

 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter