Мир меняется, но люди остаются теми же, что и в библейские времена

В феврале на Мюнхенской конференции по безопасности генеральный директор Всемирной организации здравоохранения Тедрос Адханом Гебреисус, которому на выступление дали всего пять минут, за которые он должен был рассказать о ситуации с коронавирусом в Китае, несколько раз повторил: «Солидарность, не стигма!» Его не услышали, в Италии на кафе появились надписи: «Китайцам вход воспрещен». Но вирус пришел и в Италию, распространился по миру, и оказалось, что призывы директора ВОЗ были напрасными: солидарность нужна, но ее нет. Более того, распространение коронавируса в Европе сделало то, что никакой кризис, даже миграционный в 2015 году, не смог: закрыло границы. Европейская комиссия от бессилия закрыла внешнюю границу ЕС, но только после того, как государства-члены закрылись друг от друга. Я сейчас работаю над книгой «Без железного занавеса», для которой сделала десятки интервью в бывших социалистических странах, и знаете, какое достижение назвали главным все без исключения люди, с которыми я говорила? Свободу перемещения. И вот этой свободе пришел конец. Все верят, что временно, но никто не знает, как долго это продлится. Многие говорят, что мир и ЕС уже не будут прежними, но так часто говорят. Мир, может, и меняется, но люди, люди остаются теми же, что и в библейские времена.

Может быть, именно поэтому — потому что человеческая природа не меняется — страны стали изолироваться друг от друга. Ну и что, что Шенген? Ну и что, что «безвиз»? Ну и что, что единая Европа? Не так уж она и едина, как выяснилось. И не так громок голос Брюсселя, оказывается: тот пакет мер, который предложила Еврокомиссия, является рекомендательным, но не обязательным к исполнению. Директор аналитического «Центра европейских реформ» Чарльз Грант называет предложения «показухой, чтобы скрыть замешательство от того, что государства-члены закрывают свои границы друг от друга». Европейская солидарность? Нет, не слышали. Каждый выживает в одиночку, забыв главное, для чего Европейский союз создавался. А создавался он потому, что вместе — сильнее. Но оказалось, лозунги о солидарности хороши в период мирной жизни, но перестают быть актуальными в моменты кризиса. Поэтому возникает вопрос почти экзистенциальный: каким из этого кризиса, который рано или поздно закончится (лучше бы, конечно, рано), выйдет ЕС — более сильным или ослабленным? И что-то мне подсказывает, что сильнее он в итоге не станет. Сейчас на границах, которых официально нет, стоят очереди из грузовиков. Это значит, что прерывается бесперебойность поставок и обеспечение, в том числе жизненно важными товарами — медицинскими и продуктами. Промышленные цепочки начали рваться еще раньше. Кризис, конечно, закончится, вопрос в том, какими будут его отдаленные последствия. То, что он продемонстрировал слабые места глобализации, — очевидно. Что он продемонстрировал отсутствие солидарности и способности выработать общий подход — не менее очевидно. Вступая в должность, президент Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен обещала «глобальный» подход, но не справляется даже с общеевропейским.

Президент Сербии (страны — кандидата на вступление в ЕС) Александр Вучич говорит с горечью: «Европейской солидарности не существует. Это была сказка на бумаге». Все дело в том, что ЕС запретил экспорт медицинского оборудования в страны, которые не являются членами организации, а Сербии оно нужно. И оборудование, и докторов обещает прислать Китай.

В конце января Китай обратился к Чехии с просьбой о гуманитарной помощи: просили медицинские маски, перчатки, очки и другие средства индивидуальной защиты. Чешское правительство отказало. А сейчас, когда число зараженных коронавирусом в Чехии превысило 460 человек, Китай прислал — бесплатно, само собой — 150 тысяч тестов.

В моменты кризисов люди и страны ведут себя по-разному, и если считать, что пандемия коронавируса — тест на солидарность, то уже сейчас, задолго до ее окончания, нужно признать: прошли его не все. Увы.

plesk@sb.by