Однажды в долгом и красивом путешествии по Беларуси друзья (они были старше и образованнее), любуясь пейзажами за окном, воскликнули: «Смотрите, а это ведь чистый Щемелев!» Мы проезжали хутора Гродненщины: красные, даже брусничные крыши среди спекшейся августовской зелени дубов, тяжелая охра собранных в снопы созревших колосьев... Зной. Полдень. Дымка пыли. Привычная с детства картина. Но вовремя вброшенные в память работы Леонида Щемелева заставили тогда взглянуть на «краявiд» за окном не глазом, но сердцем. Вдруг ощутился во всем этом пронзительный образ Родины. «Электрическая дуга» замкнулась: понадобились мгновения, чтобы впечатления от красивого пейзажа соединились в душе с восторгом, полученным на вернисажах, и генокод моментально выжег в сознании: «Это — наше навеки». Наверное, ментальность и обозначает: яркое — почти вспышка — чувство родства с чем бы то ни было. И установить его опытным путем невозможно — только на подсознании.Потом много раз мы убеждались в правоте такого чувственного метода: когда поздней черной осенью щемило сердце — а вокруг наша земля лежала ржавая, косматая, как на картинах Виталия Цвирко; когда в мае все бушевало и струилось и на глазах салютовало жизни, кожей чувствовались краски Гавриила Ващенко... Большие художники потому и большие художники: они ежедневно стоят у мольбертов, «красят» метры и метры своих холстов, а потом мы говорим: вот где суть национальной природы и характера!
Есть хлесткий афоризм: гений делает, что хочет, талант — что может, все остальные им подражают. Леониду Щемелеву подражают. Он могучий и страстный человек. Он — художник–эпоха. Он характерен, своеобычен и ни на кого не похож. Его манеры, фразочки, суждения — они порой резки, шершавы, задиристы, но они есть, они впиваются в память, с ними споришь, давно уйдя из мастерской Щемелева. А знаменитый щемелевский «восторг»?.. Это любимое слово художника, и оно с некоторых пор вошло в обиход наших искусствоведов как критерий оценки чувственной составляющей в искусстве. Сегодня народный художник, лауреат Государственной премии Леонид ЩЕМЕЛЕВ — гость нашей рубрики.
1. Как бы вы сами представили себя читателям?
— Человек, который живет в своей стране и любит то, что его окружает. Не закрывает глаза и на проблемы своего времени. На мой взгляд, человечество самозабвенно увлекается сейчас наукой, дающей экономические знания, ведущей к финансовому успеху. Чувственный, эстетический аспект принижается. Престиж изобразительной культуры падает. Но очень скоро человек от всей этой машинерии и истерии массовой культуры истощится, попомните мое слово. И чтобы зарядиться энергией, снова припадет к чувственному искусству.
2. О чем больше всего мечтали в детстве?
— Цирк... В довоенном Витебске работал стационарный цирк. Весь свой пыл и карманные деньги тратил на представления. Нездешний мир — конферансье, оркестр, фанфары, костюмы, акробаты под куполом... Красота и физическое совершенство — тогда я ценил это больше всего. Еще все мои сверстники увлекались кино: Чарли Чаплин «Огни большого города», Рене Клер «Под крышами Парижа»... Кстати, когда я попал из Витебска в Москву, я не чувствовал себя провинциалом: мне казалось, я столько видел...
3. В каких человеческих слабостях вы не можете себе отказать?
— Мне кажется, я часто соглашаюсь с тем, с чем можно было бы поспорить, уступаю. Мне не хватает твердости убеждений. Наверное, это даже не слабость, а мой недостаток.
4. Чьим мнением дорожите больше всего в своей работе?
— Своим личным. То, как я воспринимаю мир, насколько я восторгаюсь им, рассуждаю о нем, — вот что для меня важно. Хотя мое личное мнение не всегда совпадает с мнением публики: она иногда отдает предпочтение совсем не тому... А я? Я остаюсь при своем.
5. На что не жаль потратить миллион?
— На родных, близких. Но не просто на какие–то их материальные блага. Мои дочери и внуки, так же как и я, занимаются искусством, и мне хотелось бы помочь им совершенствоваться в этом. Еще бы я помог художественному училищу — не академии, а именно училищу, которое является стартовой площадкой для художников. Для того чтобы оттуда вышли выдающиеся люди, нужно материальное подспорье. А его сегодня не хватает.
6. Интеллигентность. Что это такое в вашем понимании?
— Интеллигентный человек — это человек, интересующийся всем, что происходит в мире. Чем более он осведомлен о происходящем в других сферах деятельности, тем больше ценит труд людей, которые там работают, относится к ним с уважением. Внешняя сторона, конечно, тоже имеет значение — человек должен выглядеть так, чтобы окружающим было приятно на него смотреть.
7. Что вам легче — подняться в 6 часов утра или лечь спать в 4?
— Мне легко и то, и другое. Я еще в армии привык вставать тогда, когда это надо. А ложусь поздно, когда есть что–то интересное, например книга.
8. Всегда ли вы говорите все, что думаете?
— Нет, конечно. Я иногда встречаюсь с учеными, профессорами, которые абсолютно не смыслят в искусстве, говорят полную чушь. Но при этом они уважаемые люди, имеющие заслуги в других сферах. Поэтому я терпим к ним.
9. Оказало ли влияние на ваш характер созвездие, под которым вы родились?
— Мне кажется, да. В моей жизни присутствуют элементы космичности, понятие «судьба». На моем жизненном пути встречались выдающиеся люди, которые помогали мне жить, учили выходить из страшно тяжелых ситуаций. Думаю, не последнюю роль в этом сыграло расположение звезд.
10. Кого вы предпочитаете держать в доме — кошку или собаку?
— Собаку. У меня был уникальный друг — скочтерьер Том. Я не хотел поначалу его брать себе, но со временем не мог обходиться без Тома. Мы отлично понимали друг друга.
11. От кого или от чего вы устаете больше всего?
— Устаю от собраний, заседаний, пустых словопрений в доказательство того, что для меня давно и без того является истиной.
12. Есть ли в жизни вечная любовь?
— Я считаю, у каждого человека есть своя половинка, предназначенная Богом, судьбой. Она одна, и каждый человек должен ее искать. Правда, очень часто, особенно в последнее время, люди думают, что этот поиск может быть бесконечным, и совершают много ошибок. Возможно, виной этому — сексуальная свобода, которой у нас в обществе в избытке.
13. Если вы любите путешествовать, то какому виду транспорта отдаете предпочтение?
— Я за свою жизнь объездил на поездах весь Советский Союз, пересек на самолете многие моря, океаны — был во Вьетнаме, на Севере, на Баренцевом море... Но больше всего я люблю ездить на лошади. Я служил в казачьем корпусе, до войны увлекался конным спортом. Это уникальное животное, красивее которого, мне кажется, нет ничего на свете. Между человеком и лошадью есть очень сильная духовная связь. Может быть поэтому, верхом на лошади я испытывал неописуемые чувства.
14. Кто ваш самый близкий друг?
— Моя жена. Она и мой самый лучший друг, и критик, и товарищ, и помощник. Мы с ней вместе более 30 лет.
15. Верите ли вы во внеземные цивилизации?
— Конечно. Раз нет ни начала, ни конца, а есть бесконечность, то, безусловно, те системы, которые есть в этой бесконечности, могут иметь другие формы существования и другие формы развития.
16. Ваш идеал женщины?
— Мне нравятся симпатичные женщины. Не красивые — это банально. Мне в жизни часто приходилось иметь дело с обнаженными натурщицами. Но меня никогда не привлекала открытая демонстрация женщинами своих внешних достоинств. Художники, пишущие женщин, видят в них не плоть, а красоту внутреннюю, красоту Земли, таинство, нечто возвышенное. Я лично люблю умных собеседниц, распорядительных (деловых) персон, страстных, увлекающихся личностей. Меня привлекают пусть даже наивные, но искренние и честные женщины.
17. Как вы проводите свой отпуск?
— Отпусков у меня никогда не было — я не привык отдыхать. Я всегда торопился все успеть в жизни: сначала хотелось восполнить пробел, который получился из–за войны. Я учился и работал дни и ночи напролет. Потом появилась своя мастерская. В ней всегда есть чем заняться, даже когда я не пишу картины. За свою жизнь я столько повидал, столько рисовал с натуры, что сейчас могу создавать полотна, не выходя из мастерской.
18. Чего нельзя прощать даже лучшим друзьям?
— Провокационности, предательства, подсиживания, подстрекательства, неоткрытости. Эти черты видны сразу, поэтому у людей, обладающих ими, как правило, нет друзей.
19. Что такое, по–вашему, лень, а что — душевный покой?
— Лень, по–моему, может быть связана только с каким–то недугом, все остальное я не понимаю. Здоровый человек всегда должен испытывать потребность в труде. Быть в действии. Я не понимаю, когда человек говорит: «Я устал». Устал, брось это дело — займись тем, что тебе нравится, тогда не будет чувства усталости. Человек живет удачами в деле, которым занимается, стремится к достижениям. У него должно быть вдохновение. А вдохновение — это адский труд, через который достигается радость.
20. Если у вас свой огород или дачный участок, то какие овощи и фрукты нравится выращивать?
— Садовод из меня никудышный. Я предпочитаю не выращивать, а рисовать то, что другие выращивают. Моя жена, например, очень часто привозит с дачи цветы, овощи — я пишу с них натюрморты. Предметы быта говорят о времени очень много, они совсем не «мертвая натура». Например, известный натюрморт Петрова–Водкина: тощая, почти синяя селедка, жестяная кружка — какой яркий и трагичный рассказ о 20–х годах! Или Сезанн: все его натюрморты просто излучают восторг и наслаждение Франции XIX века.
21. Будь вы главой государства, что бы вы сделали в первую очередь?
— Чтобы стать главой государства, нужно осознавать, что это очень тяжелый труд.
22. А врагов вы себе успели нажить?
— Врагов у меня никогда не было, разве что во время войны. В остальное время были просто недоброжелатели и те, кто не шел на контакт. Среди них есть люди, которые знакомы со мной десятки лет, но никогда не пытались поближе узнать меня, вынося заранее свои отрицательные вердикты.
23. Что бы вы изменили в своей жизни, появись возможность начать все сначала?
— Я бы непременно выучил иностранные языки — как минимум три: английский, немецкий, французский. Они являются связующими звеньями в понимании искусства, науки. Мне очень не хватало этих знаний в жизни.
24. Чего вам лично больше всего недостает сегодня?
— Не хватает физических сил. Я привык всегда быть в форме — перепробовал в своей жизни все виды спорта. Любил акробатику, плавание, прыгал с парашютом, таскал гирю. Досадно, что сейчас не могу себе этого позволить. Но в то же время понимаю, что изменить в жизни ничего нельзя — каждому человеку Господь отводит определенное пространство. Занять большее — не в человеческих силах.
25. Когда вы последний раз хохотали от души?
— Вчера или сегодня. Я люблю юмор, анекдоты. Но не тот плоский юмор, которого сегодня полно, а глубокий, такой, каким обладал когда–то Райкин. У него не было этого популярного сегодня плоского комизма, пустого высмеивания людей — он показывал суть явлений.
26. При каких обстоятельствах вы познакомились с нашей газетой?
— Мне кажется, я знал ее столько, сколько она существует.
27. Как вы относитесь к наблюдению А.П.Чехова, что на свете нет ничего страшнее, чем провинциальная знаменитость?
— Я частично согласен с этим высказыванием. Для того чтобы человек динамично развивался, у него должна быть соответствующая среда. Местечковость, провинциальность, обыденность сковывает человека, не дает ему возможности полета. Хотя, безусловно, есть исключения. Вспомним Ломоносова — в детстве, живя на краю света, он видел людей, приезжающих из заморских стран, разговаривающих на иностранных языках, остро почувствовал свою ограниченность, и это толкнуло его к тому, чтобы идти и повышать свои знания.
28. Помните ли вы свое детское прозвище?
— Меня иногда звали Рыжиком из–за светлых волос. Хотя я шатен, но волосы всегда выгорали на солнце.
29. Не рискнете предсказать, какие перемены ожидают нашу страну через год?
— Интуитивно чувствую, что будет лучше. За многие годы я убедился, что жизнь развивается по спирали. Бывают разные периоды, но все же развитие идет вверх, в сторону улучшения.
30. Где вы чаще всего встречаетесь с друзьями?
— Либо в мастерской, либо на выставках. После открытия выставки, как правило, бывают застолья, чествования виновника праздника. Правда, в последние 10 — 12 лет таких приятных встреч стало гораздо меньше. Сегодня почти невозможно увидеть те страсти, с которыми мы когда–то говорили об искусстве, нет столкновений и разногласий. Беседы о развитии искусства стали какими–то провинциальными.
31. В какой стране вам хотелось бы побывать и почему?
— Я бывал во многих странах: в Испании, Германии, Австрии, Франции, Бирме, Вьетнаме... Но, поверьте, нет ничего лучше родной Беларуси. Для меня как для художника есть здесь какое–то почвенное подспорье. Я объездил всю нашу страну. Это уникальный, красивый, чудесный край. Наши реки, озера, люди просто еще не открыты художниками как следует.
32. А какие книги, по–вашему, надо прочесть всем?
— Нужно обязательно изучить историю Великого княжества Литовского, знать произведения национальной культуры — Янку Купалу, Якуба Коласа. Есть также много современных уникальных авторов: Евгения Янищиц, Раиса Боровикова, Иван Шамякин, Владимир Короткевич. Можно, конечно, с ними спорить, но сначала — прочесть.
33. У кого конкретно и что именно вы спросили бы в первую очередь, будь у вас такая возможность — пообщаться с самыми интересными личностями нашего времени?
— Я боюсь, что многие известные люди при более близком знакомстве могут разочаровать. Впрочем, я хотел бы познакомиться с Никитой Михалковым. Абсолютно современный режиссер, остро чувствующий дух истории. Говорите, он монархист? Большие художники не понимают такие понятия буквально. В Англии, знаете ли, тоже правит королева. Я думаю, Михалков — традиционалист, что очень ценно сегодня.
34. Вы хорошо знаете свою родословную?
— Со времен 1812 года. Бабушка рассказывала много о своей матери, а та в свою очередь о том, как был оккупирован французами Витебск. Вообще, все мои родные жили в Витебске и округе: Лиозно, Полоцк. Правда, наша фамилия была Щемель. Это потом ее «русифицировали».
35. Самый счастливый день в вашей жизни?
— Конечно, это был день, когда закончилась война. Но это не «самый», а первый из счастливых... Потом ведь была любовь, искусство, выставки в Москве, рождение детей, в конце концов, получение своей мастерской и квартиры...
36. Как вы оцениваете события XX века?
— Как я, человек, прошедший самую страшную войну, могу их оценивать? Я видел трагедию: умирали люди, не участвовавшие в боях, — женщины, дети... За что? Почему? Это была война не с войсками СССР, а с человечеством. Вот вы спрашиваете, как мог человек выдерживать месяцы на передовой? Как мальчик, бредивший ареной цирка, мог взять винтовку в руки и стрелять? Но ты ведь там был не один, ты — в массе, ты подчиняешься импульсу движения. Все стреляют. В тебя стреляют! И ты — стреляешь! И ты — дома. И не хочешь, чтобы его покорили. И защищаешь Родину, а не систему. Только ужасы войны я вам рассказывать не стану, и так многое сейчас на голову поставлено... Да, подготовка у наших солдат была примитивная, винтовка образца 1898/30 года. Но я до сих пор не уверен, стоит ли рассказывать об античеловечности, об этом великом несчастье... Все, кто прошел войну, искалечены психологически. А я стремился стать художником и не хотел хранить в памяти весь этот ужас. Но XX века без этой трагедии не оценить...
37. Что вы чувствуете в обществе молодых людей?
— Когда много эпатажа, кривляния — я чувствую себя неуютно. Я знаю, что это проходящее — оно не совершенствует ни мозг, ни тело, ни душу человека. Все–таки общество должно быть более солидным. Ведь жизнь такая короткая, жаль половину ее отдавать на эпатаж.
Но есть и другая категория молодых людей. Я знаю много талантливых и блестяще образованных молодых художников, у которых в творчестве сильна чувственная сторона, индивидуальное стремление к осмыслению того, что они делают. Таким я искренне симпатизирую.
38. Как часто и по какому поводу вы бываете недовольны собой?
— Что меня может огорчать по–настоящему? Мои холсты — вот мое главное поле битвы.
39. Рок–музыка, по–вашему, это надолго?
— Дело в том, что можно копировать любые звуки в природе, но это не имеет никакого отношения к искусству. Музыка, как и живопись, — это рассуждение по поводу всего, что есть прекрасного в мире. Только чувственная музыка может жить долго, не теряя интереса слушателей. Вспомните творчество Мулявина... Вообще, я считаю, надо любить свое, национальное, уметь преподносить его — неважно через какую сферу искусства.
40. Ваше любимое блюдо?
— Жареная картошка.
— Музыкальное произведение?
— Мне нравятся Мишель Легран, Поль Мориа, Бетховен, Чайковский, Мендельсон, Глебов...
— Цветы?
— Люблю полевые. Но по форме, пластике мне нравятся розы.
— Наряд?
— Я люблю изысканно и элегантно одетых людей...
— Праздник?
— Пасха, Рождество, Новый год и 1 Мая.
41. Можете назвать то место на Земле, которое вам всего милее?
— Лучшее, что я видел, — это Минск.
42. Часто ли вам приходится одалживать у кого–то деньги?
— Очень редко. Но не потому, что не нуждаюсь в них. Я когда–то одолжил у государства и с большим трудом возвращал долг.
43. Каково ваше отношение к конкурсам красоты?
— Очень хорошее. Я люблю смотреть их по телевидению так же, как и передачи про моду. Художники вообще любят все красивое. Мне, например, очень хотелось бы видеть на улицах как можно больше красивых, опрятных и ухоженных людей.
44. Верите ли вы в изречение: «Все, что ни делается, все к лучшему»?
— Надежда на лучшее есть всегда.
45. Как вы заботитесь о собственном здоровье?
— По утрам я не бегаю, на скакалке не прыгаю, но прогуливаюсь каждый день в любую погоду. А вообще, больше о моем здоровье беспокоится жена. Она знает, что и когда мне нужно принимать, что нельзя делать. А я всегда в заботах — то выставку открываю, то делаю экспозицию.
46. Летаете ли вы во сне?
— Как ни странно, бывает. Не так высоко, как раньше, но летаю.
47. Когда у вас плохое настроение, вы что делаете?
— Стараюсь занять себя чем–то — смотрю альбомы, журналы по дизайну или крашу рамы, натягиваю холсты — физический труд помогает забыть обо всем.
48. Вы часто пишете письма?
— Совсем не пишу. Мне кажется, что эпистолярный жанр — это тоже искусство. К нему надо относиться серьезно, а не писать нечто вроде: как здоровье, что делаешь и так далее. Возьмите переписку Тургенева и Виардо... Нас, к сожалению, этому не научили. Как писал однажды Толстой кому–то в письме: пишу долго, простите, коротко написать не было времени. Коротко — значит, обдумав, поработав над письмом, как над произведением.
49. Верите ли вы в лучшее будущее наших детей?
— Надеюсь. Иначе я не смог бы чувствовать себя счастливым. Человеку ведь хорошо только тогда, когда его близкие и родные люди счастливы.
50. Вопрос, который вы хотели бы задать себе сами? И ваш ответ...
— Я бы спросил себя, действительно ли я понимаю то, что происходит в современном искусстве? И ответил бы: нет, я во многом сомневаюсь.
